(не)моё чудовище (СИ) - Фрост Деметра

Переодеваюсь быстрее, чем за минуту. Армия по мне плачет. Сильно не мудрствуя, натягиваю труселя, лифчик, чистый спортивный костюм и носки. Убираю крабиком волосы. И быстро застилаю постель.

После этого сразу возвращаюсь обратно. Точнее, в гостиную, потому что бородач с необыкновенным хладнокровием прошел туда и встал, рассматривая интерьер. Господи! Я опять не могу обойти вниманием тот факт, что он просто чудовищно огромен! Просто ужасающе! Непередаваемо! Страшно же как!

Хотя странно, конечно. Держится он спокойно, хоть и строго. Никакой угрозы не выделяет, не старается испугать или надавить. Но мне от того совершенно не легче.

- Вы не представились! - говорю я аккуратно, привлекая внимание моего утреннего гостя.

Великан тут же переводит на меня свой жуткий взгляд. Снова просканировал. Это противозаконно - так смотреть мужчине на женщину!

Ну нет… Плевать! Я не малявка, чтобы так реагировать! Опасаться все-таки надо, конечно. Жаль, что не догадалась сунуть в карман перцовый баллончик из сумки.

- Лев.

- Лев… - протягиваю я, - А отчество?

- Маркович.

- Что ж, Лев Маркович. Приятно познакомиться, - говорю, по привычке протягивая ладонь.

Странно, но бородач мою руку принимает. Мои пальцы буквально утопают в его широченной ладони, и я мгновенно теряюсь. Он держит мою руку слишком долго, еще и потирает большим пальцем с шершавой подушечкой кожу. Неправильное, хочу сказать, прикосновение и потому я поспешно высвобождаю ладонь из захвата.

- Вам нужна какая-нибудь помощь? - неожиданно спрашивает мужчина, - Хотя, смотрю, с уборкой вы уже управились.

- Нет, спасибо, ничего не нужно, - отвечаю резво и чувствую страшную неловкость. Да какое ему, собственно, дело?!

- У вас забор прогнил. Нужны материалы и рабочие, - говорит, кивая в сторону окна.

- Да, нужны. Но забором я займусь позже. Сначала ремонт в доме сделаю.

- Опять же, вам нужны рабочие.

- Нет, не нужны. Я сама.

- Сама?

- Сама.

- Как?

Хмыкаю. Дурачок, что ли? Жопой об косяк!

Протягиваю ладони, внутренней стороной вверх.

- Руками, как еще?

Бородач вдруг делает шаг мне навстречу. Я испуганно кидаюсь в сторону, но бородач просто проходит мимо. Я провожаю его удивленным взглядом и иду следом, пока он методично рассматривает кухню и еще две комнаты, в том числе и спальню. Ее, кстати, он оглядывает особо пристально. А я радуюсь, что додумалась застелить постель. И хотя бородач мне никто, все равно неловко перед чужими показывать себя неряхой.

- Здесь было грязно и всё, - зачем-то говорю я, - Кто-то уже помог деду и привел дом в порядок. Постелил паркет, выровнял стены и потолок. Побелить, обои переклеить, плинтуса приделать - и всего делов. На кухне еще плитку переложу - она старая.

- Сама? - повторяет упрямо Лев Маркович.

Я аж морщусь. Что? Так странно, что женщина знает эти элементарные ремонтные штуки?

- До свидания, Вероника, - неожиданно говорит мой гость, поворачиваясь ко мне. Шаг - и он совсем рядом, возвышается на добрых две головы. Блин… помимо воли покрываюсь мурашки и потом. Только это не вождение, нет-нет. Ведь правда - нет? Это просто страх. Он же огромный! И страшный! А еще бородатый! На кой черт мне такое счастье?

- Ага. До свидания, - на автомате произношу я и боком отступаю в сторону, пропуская чудовище вперед.

Слава богу, он сам находит выход из дома и уходит.

Мне кажется, или он не впервые в доме деда? Если это правда, тогда удивляться неожиданному вниманию не стоит. Может, он общался и даже дружил с дедом. И вот сейчас решил просто посмотреть на его внучку. Проверить, что приехал адекватный человек, которые не спустит участок с молотка.

- За яблоки спасибо, - говорю я тихо в пустоту.

Еще и гостинец принес, кавалер этакий.

11. Лев

То, что я поступил глупо, я понял, лишь когда зашел в дом Самойлова. Обомлеть не обомлел - чай, не зеленый подросток и даже запоздало постучал, ведь и вовсе привык заходить к деду Витале без стука.

Удивился, увидев сходу девушку. И понял, что пропал.

Никакая она не студентка, эта Вероника. Телосложение не то. Совсем не тощая, как могло показаться в одежде. С мягкими женственными округлостями, которые во всей красе демонстрируют белая, приподнятая над животом маечка в цветочек да приспущенные штаны светло-розового цвета. И да, Самойлова была без белья, отчего аккуратные горошины сосков мгновенно натянули тонкую ткань. Правда, девушка тут же прикрылась, лишая меня чисто эстетического удовольствия. Еще и убежала, испуганно сверкая голубыми глазами.

Да, ужас - это было единственное выражение в ее бросаемых на меня взглядах. Вообще-то я уже как-то привык, что женщины вожделеют меня и откровенно это демонстрируют. Кто-то умело, кто-то не очень.

Но вот Самойлову я определенно пугал до чертиков.

Хотя лицо умело держала. Не устроила истерику, не завизжала, но определенно хотела. Пытаясь как-то сгладить не очень приятное впечатление, я держался демонстративно строго и спокойно. И одновременно рассматривал жилище. За два дня она и дом прибрала. И хотя в нем по-прежнему пахло затхлостью и старческой сыростью - так легко этот въевшийся запах не вывести, но к нему уже добавился еще один аромат - незнакомый, пряный, но неуловимо приятный. Что это? Духи? Непохоже. Может, шампунь или гель для душа?

У Вероники офигенно красивые волосы. Жаль, что, переодевшись в совершенно простой спортивный костюм, она убрала их. Слегка пышные и вьющиеся, они воздушным облаком окутывали лицо и плечи. Наверняка они очень мягкие. Так и тянется рука пригладить их, зарыться в их густоту и даже намотать на кулак, притягивая к себе голову.

Вот только без этого ее вечного ужаса в глазах. Он лишний. Хотя, надо сказать, будоражит немного. Вызывает этакий хищнический инстинкт.

Как мне кажется, говоря о ремонте, она лукавила. Но либо была хорошей актрисой, либо правада знала, о чем толкует. При этом она смогла чуть-чуть, но расслабится. Впрочем, этого я и добивался.

Ушел я, разумеется, быстро. Особенно после посещения спальни, где этот злосчастный аромат был сильнее всего. Никогда здесь не было так чисто, уютно и невероятно мило. Свежая тюль на окнах, сквозь которую накануне я и видел Самойлову. Стопка книжек на подоконнике. На столе - белая скатерть, банка с букетиком оранжевых цветочков и мобильник. На стуле - джинсы и свитер. Шкаф у стены аккуратно оскоблен и отмыт. Красный угол занавешен постиранными рушниками. Еще один такой же укрывает телевизор на тумбочке А еще узкая кровать под белым кружевным покрывалом, неожиданно очаровательный и крайне соблазнительный элемент. Так и притягивает к себе не только взгляд, но и всякие приятные телу и голове мысли.

Военные штаны из плотной ткани отлично скрывают стояк. Но уматывать надо срочно. Ну нахрен. Надо валить. Еще травмирую психику девочки. А оно мне не надо.

Когда я вышел на улицу, мне показалось, что Самойлова провожает меня взглядом. Ну, или мне этого очень хотелось. Да, девочка, любуйся. Привыкай. Мне определенно надо тебя приручить. Ее запах и женственная фигура влекут и кружат голову, будто я не мужик вовсе взрослый, а подросток в апогее пубертата. Странно. Но неожиданно приятно. Свежо и как-то… воодушевляюще.

Отвязываю гнедого, на котором я сегодня снова приехал, и отправляюсь в обратный путь. Но не домой, а на конезавод. Надо забить голову делами, чтобы тело не отвлекалась на физические потребности.

Лошадок у меня не то, чтобы много, но вполне достаточно. Конюшня просторная, еще и два приличных манежа рядом - крытый и под небом. За ними приглядывает целый штат работников, но главным все равно считается Степаныч. Он даже к самым строптивым коникам подход найти может. А роды принимает у кобыл получше всяких ветеринаров. Когда я загонял гнедого внутрь, именно старый сторож встретил меня с недовольным выражением лица.