Элис Петерсон - Все ради любви
– Спасибо за то, что ты был лучшим начальником и другом.
Облегчение переполняет меня, когда я вручаю ему нечто прямоугольное, завернутое в коричневую оберточную бумагу. Это пейзаж – акварельный рисунок любимого места Джереми на побережье рыбацкой деревушки Броры.
Джереми благодарит коллектив, особенно отметив Надин – лицо нашего офиса в Лондоне в течение многих лет. И тут я замечаю, что Уорд направляется к сцене. Рядом с ним женщина с темными волосами в оранжевом платье.
– Джереми! Кто эта женщина за… – хватаю я за руку Джереми и тут же замолкаю. Ее нет.
– Дженьюэри, – он берет меня под локоток и отводит в сторонку. – Хочу сказать тебе лично: ты сделала мои последние три года незабываемыми.
– Как мило, – отвечаю я и краем глаза выхватываю Уорда. Он говорит со Спенсером.
– А твое собеседование было… пожалуй, одним из самых ярких в моей карьере, и в тот же момент, когда ты только зашла, я знал, что буду полный дурак, если тебя не возьму. Меня подкупили твоя искренность и надежность.
– В самом деле? – рассеянно роняю я, а сама думаю: «Куда она делась?»
– Твои родители и бабуля гордились бы тобой, – улыбается Джереми.
– Что? – Я вдруг спохватываюсь, что не расслышала последнюю фразу.
– Ты ведь ни слова не слышала из того, что я сказал? – посмеивается он.
– Прости меня, пожалуйста, прости! – Я поворачиваюсь к нему, целую в щеку и треплю по ладони. – Спасибо тебе за все.
– Вот увидишь – я отдаю тебя в надежные руки, – говорит Джереми, а потом очередной доброжелатель отвлекает его.
Вдруг я замечаю, как ко мне приближается Уорд. Как и Спенсер, он высокий и стройный, и на нем тоже костюм с иголочки и галстук, но он кажется старше своего возраста (Джереми как-то упомянул, что Уорду сорок один.)
– Хорошая речь, – говорит он и проводит рукой по своим густым темным волосам.
– Благодарю.
– Надо думать, вы нервничали.
– Никогда не отличалась ораторскими способностями.
И вдруг улыбка сходит с моего лица – как он узнал, что я нервничала перед речью?
Уорд всматривается в толпу и провозглашает:
– Дорогая, мы здесь.
Он поворачивается ко мне спиной:
– Я хотел бы познакомить вас с моей женой, Мариной. Она с нетерпением ждет встречи с моим новым помощником.
Рядом проходит официант с подносом, на котором стоит шампанское. Я хватаю бокал и залпом выпиваю его. Мне очень, очень крупно не повезло, если та, с кем я в баре разоткровенничалась… Сейчас окажется передо мной. Нет, пожалуйста, не останавливайся. Иди дальше. Иди же!
Но, конечно, она останавливается, кладет руку на плечо Уорда и смотрит мне в глаза, явно чувствуя мое смущение.
– Как я понимаю, вы уже встречались, – говорит Уорд. – И даже успели немного поболтать.
На мгновение все в зале останавливается. Мне трудно дышать.
Но и Уорд, и Марина остаются совершенно невозмутимыми.
– Приятно познакомиться, – произносит его жена, пристально глядя на меня и пожимая мне руку. У меня вдруг пропадает голос.
– До завтра. Увидимся в офисе, – говорит Уорд.
Я готова от стыда сквозь землю провалиться. Они уходят, и Марина оборачивается в мою сторону, обжигая ледяным взглядом.
– Я идиотка, просто идиотка! – Возвращаясь домой на такси, я разговариваю с дедулей.
Я уже и Лиззи позвонила, но ее не было дома, так что я оставила плохо сформулированное сообщение с просьбой перезвонить.
– Сама себе могилу вырыла. Что делать, если Уорд меня уволит?
– Никого он не уволит. Не переживай.
– Но, дедушка, я сама похоронила собственную карьеру! Что мне теперь делать?
Я в ужасе перед завтрашней встречей с ним. Слышала, что он отвратителен. Настоящий рабовладелец без чувства юмора. Как я теперь в глаза ему буду смотреть? Может, сказаться больной? Но он поймет, что у меня просто похмелье, и тогда подумает, что я просто трусиха. Тем более с Уордом мы увидимся только послезавтра. Конечно, можно сделать вид, что я заболела чем-нибудь неизвестным.
– Дедуль? Ты еще там? – интересуюсь я, испугавшись повисшей в трубке тишины.
– Я думаю.
– Не думай слишком долго…
Спенсер говорил, что он и бабник, хотя я думаю, что он женат.
Может, Марина не все ему передала? Да нет, точно все. Он все знает.
– Джен, завтра ты придешь на работу с высоко поднятой головой и извинишься за все это недоразумение. Если в нем есть хоть чуточка такта, он примет твои извинения, и можно будет жить дальше.
Я прикусываю губу.
– Ты прав, – говорю я.
– Я всегда прав. А теперь можно я досмотрю Франкенштейна?
Так как бабушка умерла, по ночам он все время смотрит старые фильмы. Мне кажется, что он и спать-то почти перестал.
– Я возвращаюсь домой на выходные, – напоминаю я ему, попутно попросив водителя такси свернуть после светофора налево. – На чей-то специальный день рождения.
Дедушке исполняется восемьдесят шесть. Так совпало, что и мама родилась в тот же день, и поэтому мы всегда отмечаем этот праздник как годовщину происшедшего с родителями. Так что это очень важно.
– Лукас приедет? – спрашивает дедушка с надеждой.
– Думаю, да, – говорю я, не будучи, впрочем, до конца уверена. – А он не звонил?
Лукас звонил мне на неделе и сказал, что, возможно, в выходные ему придется работать – окончательно все станет понятно в последний момент. В прошлом году, например, он не приехал. Сразу почувствовал мое недовольство и поторопился с предупреждением: «Только не надо истерик, Дженьюэри!»
Лукас работает финансовым консультантом в одной из крупных британских банковских групп, и я могу понять, что у него не самая простая работа и его должность требует больших временных затрат, но все же хотелось бы, чтобы приоритетной для него была не карьера, а семья. Дедушка, конечно, не жалуется, но в глубине души я знаю, что ему обидно.
Когда я вижу Айлу в кроватке, с высунутой из-под одеяла ручкой, с мягкими шелковистыми волосами, спадающими на подушку, мне сразу становится спокойнее, и все тревожные мысли о Лукасе, дедушке и Уорде исчезают. Хорошо, это катастрофа, но есть вещи и похуже. Скажем, гражданские войны. Тут хорошо посмотреть на ситуацию под другим углом. Оплошала ты, Дженьюэри, но это ведь не конец света. Я желаю дочери спокойной ночи.
«Когда дела плохи, это тебя бодрит, ты сразу мобилизуешься, – слышу я в голове голос бабули. – А утро вечера мудренее…»
4
1988 год
– Тот, кто первым увидит море, получит мороженое, когда мы пойдем на пляж, – говорит бабуля каждый раз, когда мы отправляемся в Корнуолл на лето. Мы едем в Сент-Остелл. Это на южном побережье, недалеко от Бодмина.
