Мария Воронова - Уютная душа
Сегодня Миллер твердо решил избежать личного общения с Максимовым. После доклада он взял портфель и направился к выходу.
— Дмитрий Дмитриевич, куда же вы? — остановил его сладкий голос.
— В клинику. Я очень спешу, — совсем по-д'Артаньяновски ответил Миллер.
— А как же чай? Попробуйте, здешние сотрудники заваривают его великолепно. Заодно и побеседуем. Вы ведь не откажете в беседе главному нейрохирургу города? — И, ухватив Миллера под локоть, Максимов увлек его в широкий коридор, где по традиции стоял чайный стол.
Симпатичная девушка — скорее всего аспирантка, — улыбаясь, подавала чашки. Оценив очаровательные ямочки на ее щеках, Миллер на всякий случай далеко отходить не стал.
— Дмитрий Дмитриевич, прежде ответьте, почему вы не отреагировали на мой запрос, а потом уж будете флиртовать с девушкой.
— Какой запрос?
— Вы должны были сообщить мне о структуре заболеваемости у пациентов, поступивших в клинику за последние полгода.
— Что вы говорите… Я не знал.
— Разве вы не получили мое письмо? Я послал его на имя Криворучко, но он должен был поручить это дело вам.
Насколько Миллер знал своего шефа, письмо давным-давно покоилось в мусорной корзине. Скорее всего Криворучко, увидев на конверте фамилию отправителя, даже не стал его распечатывать.
— Я не знал, что мы с профессором Криворучко что-то вам должны. — Миллер не удержался от хамства.
— Но разве вы не знали, что меня назначили главным нейрохирургом города?
— Знали. Но мы знаем и круг обязанностей для этой должности. Это консультативный пост. Помогать в лечении сложных случаев, быть арбитром на ЛКК — милости просим. Но вы же не стали нашим начальником, правда?
Миллер заметил, что стоящие неподалеку коллеги прислушиваются к их разговору.
— В первый раз встречаю такого авантюриста, даже флибустьера от хирургии! — Максимов напряженно хохотнул и посмотрел на коллег, приглашая посмеяться над собственной шуткой.
Миллер пожал плечами и покосился на аспирантку, подававшую чай. Девушка поймала его взгляд и игриво улыбнулась. Она была такая хорошенькая на фоне высокого стрельчатого окна… Тонкие пушистые волосы выбились из прически и золотились легким облачком в солнечных лучах. Неожиданно Миллер вспомнил о Тане Усовой и понял, что знакомиться с этой аспиранточкой не станет…
— Пусть я не имею права вам приказывать, но просьбу старшего товарища вы могли выполнить? — продолжал Максимов. — Или вы не желаете заниматься нашими пигмейскими делами, а только решаете проблемы мирового масштаба?
«Представь себе, решаю, — хотел огрызнуться Миллер. — Во всяком случае, ты не публиковался ни в одном иностранном журнале, а у меня таких статей больше десятка!» Но вслух он миролюбиво произнес, что не стоит ссориться из-за всяких бумажек. Аргумент оказался не слишком удачным, и Максимов легко парировал его:
— Это не всякие бумажки, а важная и ответственная часть нашей работы. И если вы игнорируете ее, это еще не значит, что с другими частями вы справляетесь лучше других.
— Да, наверное, — пробормотал Миллер, но все же не удержался и спросил: — Я лично не видел вашего письма, скажите, какой запрос в нем содержался?
— Я всем руководителям клиник разослал одинаковые запросы. Не ответили только вы.
Коллеги, прислушивающиеся к разговору, посмотрели на Миллера с завистью. Им, измордованным бюрократической перепиской, наверное, не приходило в голову, что не на все запросы необходимо отвечать.
Выслушав пространные объяснения Максимова, Дмитрий Дмитриевич вздохнул и сказал:
— Боюсь, я все равно не смог бы ответить на ваш запрос. Как я могу судить о структуре заболеваемости на примере пациентов нашей клиники? Изучать заболеваемость в клинике — то же самое, что изучать частоту наступления беременности на примере пациенток роддома. Или частоту смертности в морге. Может быть, вы имели в виду нозологическую характеристику[2] больных?
— Не ваше дело, что я имел в виду! — вспылил Максимов и кинул на Миллера тяжелый взгляд.
— В таком случае я вообще не понимаю, что вам от меня было нужно. Извините, я действительно спешу.
Вернув чашку девушке, Миллер отправился на выход. Кажется, его провожали восхищенные взгляды.
В клинике он рассказал Валериану Павловичу о стычке с Максимовым. Криворучко рассмеялся, но потом помрачнел.
— Зря ты так, — пробормотал он, открывая нижний ящик письменного стола, где всегда хранилась бутылка коньяка для экстренных случаев.
— У вас же сегодня прием, — напомнил Миллер.
— Прием спиртных напитков, — парировал старый профессор. — Подождут, не сахарные.
Миллер поморщился. Оба профессора не любили вести амбулаторный прием. Теоретически это был способ заработать, но подавляющее большинство пациентов, судя по одежде и аксессуарам, людей отнюдь не бедных, заявляло, что они от профессора такого-то или депутата сякого-то, и это означало, что платы с них брать нельзя. Бывало, что на прием приезжали тяжелые больные, которым трудно было ждать в очереди, но другие пациенты практически никогда не пропускали их вперед. Однажды девушка с недиагностированной вовремя внутричерепной гематомой досиделась до дислокационного синдрома[3], и Миллеру пришлось срочно ее оперировать. Прежде чем девушка упала в коридоре, она долго жаловалась на тошноту и головокружение, но никто не пропустил ее без очереди.
— Напрасно ты злобишь Максимова, — тяжело вздохнул Криворучко. — Он очень злопамятный. Пока ты под моим крылом, он не сможет тебе напакостить, но ведь скоро ситуация изменится.
— Может быть, вы еще поработаете?
— Нет, возрастной ценз, сам знаешь. Да и достала меня уже руководящая работа. А тебе надо расти, Дима. Человек должен постоянно развиваться. Если ты к тридцати годам достиг того, к чему другие приходят только к концу жизни, это не значит, что теперь ты можешь почивать на лаврах. Стоит только расслабиться, моментально деградируешь. Да и кафедре нужна молодая кровь!
Миллер махнул рукой и поднялся помыть рюмки.
— Иногда, Валериан Павлович, я чувствую себя старше вас, — сказал он. — Да, я, простите за нескромность, хороший хирург и ученый, но это еще не значит, что я буду хорошим руководителем. Тем более в коллективе меня не любят.
— А это и не нужно, — хмыкнул Криворучко. — Тебя уважают и боятся, значит, не посмеют игнорировать твои распоряжения.
— Но будут ли мои распоряжения полезными?
— Начальник, Дима, всегда прав, — гордо заявил Криворучко. — Как-нибудь справишься. Я помогу на первых порах, ведь профессором-консультантом ты меня оставишь?
