Татьяна Тронина - Роза прощальных ветров
Обзор книги Татьяна Тронина - Роза прощальных ветров
Татьяна Тронина
Роза прощальных ветров
– С вас тысяча, – заявил таксист, остановив машину у низенького деревянного заборчика.
– Ско... скоко?! – потрясенно спросил Неволин. В голове шумел и перекатывался девятый вал, в желудке отчаянно пекло, но тем не менее Неволин еще не утратил ориентиры реального мира.
– Тысяча, – невозмутимо повторил таксист.
– Мы же на семьсот договаривались! – обиделся Неволин. Стоило ему хоть немного принять на грудь, как в нем вспыхивало повышенное чувство справедливости, а если учесть, что сегодня он выпил более чем достаточно, то праведный гнев просто обжег его!
– А в пробке сколько стояли? – вздохнув, напомнил таксист. – Я, между прочим, предупреждал, что беру не за километраж, а за время.
– А кто тебя просил через Сущевку ехать?! Ясное дело, там всегда пробки! – дрожащим от возмущения голосом произнес Неволин. – Ты дурак, да?
– Попрошу без оскорблений, – в голосе у таксиста появился металлический холодок. – Будете расплачиваться, или как?
Ясное дело, он намеревался ободрать своего пассажира как липку, видя, что тот пьян. Константина Неволина буквально затрясло от подобного нахальства. Он помотал головой, пытаясь избавиться от шумевшего в голове прибоя.
– Ты это... ты зачем по Осташковскому ехал? Я же просил по Дмитровскому!
– Вы меня еще учить будете! – ехидно усмехнулся таксист.
– Ну ты жлоб... – выдохнул Неволин, с трудом преодолевая желание набить зарвавшемуся водиле морду. А так хотелось! Но ничего, он убьет его своим благородством... Неволин нашарил в кармане куртки кошелек, достал купюру и попытался сфокусировать взгляд. Кажется, оно... то есть она, искомая тысяча рублей. – На! На, подавись!
Водитель выхватил из его дрожащих пальцев купюру и презрительно хмыкнул.
– Развелось... развелось тут, понимаешь, всяких! – Неволин попытался подобрать определение, какими именно были эти «всякие», но слова странно ускользали от него. – Ишь...
Он с трудом нашарил ручку на дверце и вылез из салона. Схватился за низенький забор, поскольку шторм вокруг продолжал бушевать. Такси немедленно сорвалось с места и исчезло за поворотом.
«Правильно хоть он меня привез? – попытался сосредоточиться Неволин, шаря взглядом по облупленной розово-желтой стене. – Ага, дом два. Тихая аллея, дом два... Кажется, тут!»
Он наклонился вперед сильнее, чем надо, и законы физики немедленно напомнили о себе. Земное притяжение, центр тяжести и все такое прочее... Словом, Константин Неволин перевалился через забор и упал лицом в кучу прелой прошлогодней листвы, из которой уже начали проклевываться первые зеленые ростки.
– О-па... – растерянно пробормотал он, смахнув со лба скользкий лист. – Ну и дела!
Лежа на земле, он едва не расплакался от нестерпимой обиды на забор, который так жестоко и нагло подшутил над ним.
Впереди была деревянная скамейка. Неволин с трудом подполз к ней, отдышался, потом попытался сесть. Остатки разума подсказывали ему, что являться в таком состоянии в гости просто неприлично.
Поэтому, взгромоздясь на скамейку, Константин Неволин дал себе задание сидеть на ней не меньше получаса и глубоко дышать. Он и дышал – до тех пор, пока не почувствовал, что его сейчас начнет тошнить. «Мама дорогая, да что это такое! – мысленно возопил он, покрываясь противным холодным потом, который обычно предшествует приступу дурноты. – Никогда, больше никогда – ни капли!..»
Дом перед ним был еще довоенной постройки, очень старый и неприглядный, скорее напоминающий барак. Одноэтажный, с покосившейся черной крышей и несколькими подъездами, отгороженными друг от друга все тем же низким заборчиком – то есть у каждого жильца был свой, отдельный вход. Некая пародия на таун-хаусы, очень модные нынче – опять же, если учитывать, что дом находился в пригороде...
На окнах – решетки.
Из соседнего подъезда выползла грузная старуха в черном широком пальто, прозрачной капроновой косынке, прикрывавшей на голове огромный пучок серо-желтых волос, – кажется, такие пучки назывались «бабеттами» и были модны лет тридцать назад, точно так же, как и капроновые платки. Глаза у старухи были навыкате, и потому Неволину показалось, что она недобро зыркнула на него. Моментально он распрямил спину и попытался сделать непринужденное лицо – дескать, сидит себе человек на лавочке, ну и что такого?..
На поводке у старухи была мелкая вертлявая собачка черной масти. Она увидела Неволина, просеменила к забору и раздраженно-растерянно тявкнула. Потом понюхала воздух, убедилась, что человек этот посторонний и вовсе ей незнакомый, и тогда уж от души залилась визгливым, истеричным лаем.
– Молодой человек, вы к кому? – крикнула старуха властным голосом. – Киса, да тише ты...
«Киса? Ничего себе кличка у собаки...» – подумал Неволин и любезно сообщил:
– Я кх-х... я к-хра... я к Ахрамковым!
Старуха ничего не ответила, отвернулась и пошла на улицу, таща за собой истеричную Кису, которая все еще продолжала оглядываться на Неволина и заливаться пронзительным лаем, от которого у него даже во рту стало кисло, словно пришлось глотнуть уксуса.
Неволин сморщился, снова мужественно преодолевая приступ дурноты, и взглянул на часы – была половина девятого.
Оранжевое вечернее солнце почти сползло к горизонту, и оттого на просвет ветки у растущего сбоку кустарника казались черными, точно выкованными из железа. Они сплетались в сложные пентаграммы, разгадывать которые у Неволина не было сил...
Еще днем было тепло, почти жарко – плюс пятнадцать, что удивительно для начала апреля, но к ночи стало неизбежно холодать. Неволин поежился – одет он был довольно легко – и тут почувствовал, что его внутренний шторм постепенно начал стихать. Наверное, прохлада и свежий воздух все-таки подействовали...
Он попытался встать, и это ему удалось. Сделал шаг вперед – и не упал. Почти уверенно добрел до двери, над которой висела табличка с номером квартиры, нажал на звонок.
«Кирилл, Нина, я очень извиняюсь, но у меня не было другого выхода! Конечно, надо было предупредить вас заранее, но мы поссорились с Лизой, и я...» – мысленно репетировал Костя, но стоило ему вспомнить о Лизе, как он снова почувствовал тяжелую, горькую обиду, от которой хотелось рыдать в голос.
Дверь распахнул не Кирилл и даже не его жена Нина, а какая-то совершенно незнакомая тетка в байковом фиолетовом халате до пола.
– Вы к кому? – буркнула она.
Тетка была немолодой и выглядела весьма непрезентабельно – толстая, рыжая (жидковатые волосы сколоты где-то сбоку и лежали на плече, словно ободранный лисий хвост), бледная, в стоптанных красных тапочках с вытянутыми мысами, которые снизу торчали из-под халата, словно клоунские башмаки. И еще косоглазая в придачу. Словом, как и должна была выглядеть типичная тетка из пригорода, которую внезапно оторвали от ежевечернего телевизионного ток-шоу. «Наверное, какая-нибудь родственница...» – подумал Неволин и произнес, стараясь дышать в сторону:
