Развод. Я хочу стать мамой (СИ) - Вишневская Виктория

Виктория Вишневская

Развод. Я хочу стать мамой

Пролог

Я готова визжать от радости. Но лишь прикрываю рот ладонью и едва не плачу, глядя на тест с двумя яркими полосками. Две! Настоящие!

Столько лет попыток впустую, проваленное ЭКО — и вот оно, чудо. Наше маленькое чудо, о котором мы с мужем мечтали ночами.

Надо скорее рассказать любимому! Неважно, что страшное ещё впереди, но...

Мы смогли!

Я вылетаю из ванной пулей, босые пятки шлёпают по прохладному полу. Несусь по коридору, но тут же сбавляю шаг, почти рефлекторно прижимая ладонь к ещё плоскому животу. Теперь я не одна. Теперь нужно быть аккуратнее. Чтобы несчастье не повторилось.

Иду уже спокойнее, но всё так же бодро, сердце гремит, как барабан.

Подхожу к кабинету мужа, уже готовлюсь радостно крикнуть, даже не думая, что отвлекаю Августа от работы. Он привык к моим налётам счастья.

Открываю рот, чтобы окликнуть, но имя застревает в горле. Я замираю на пороге: дверь приоткрыта — и это не то, что меня останавливает. Я слышу голос своей сестры. Той самой, что решила помочь нам с Августом справиться с нашей бедой.

– Зачем тебе бездетная жена?

Это она про меня?..

Делаю тяжёлый шаг в сторону и вглядываюсь в узкую щёлку. Лена висит у Августа на шее, а он крепко держит её за плечи — будто то ли отталкивает, то ли удерживает.

– Арина ведь пустышка. А я рожу тебе столько мальчиков, сколько захочешь. Только скажи.

Ком поднимается к горлу, сердце ухает в пятки. Не может быть. Не может быть!

Она сейчас клеится к моему мужу и говорит про меня гадости? Но почему Август не оттолкнёт её? Не одёрнет? Не осадит? Он ведь не предал меня? Не разлюбил? Почему он молчит?!

– Разводись, – твёрдо повторяет сестра.

– Уходи, – чеканит сдержанно муж. – Ты несёшь ахинею.

– Не уйду, – упрямо шепчет она, сильнее впиваясь пальцами в его шею. – Ты должен сделать выбор. Либо я, либо она. И если ты не можешь… Я тебе помогу. И она узнает, что её любящий, верный муж ей изменил…

Всё вокруг меркнет, звуки будто пропадают.

Изменил? С ней?

Пока я ломалась от боли, не в силах забеременеть, он всё это время крутил за моей спиной с моей же сестрой? Вот почему она появилась в момент моего отчаяния. Вот почему решила помочь нам.

Это была не доброта. А расчётливый план…

– У меня и фотографии имеются. Показать ей?

– Ты что, дура, ещё и сохранила это? Удаляй. Сейчас же.

Лена резко подаётся вперёд и прижимается к его губам. Внутри всё замирает. Рушится. Трещит, как хрупкое стекло.

Ноги подкашиваются, я хватаюсь за косяк. Меня ведёт вперёд, дверь распахивается от моего плеча, и я оказываюсь в кабинете — ловлю их с поличным.

Их глаза расширяются, а у меня из рук выпадает тест. Он падает на ковёр, и две мои яркие полоски смотрят на меня с пола, как две тонкие раны.

И тут знакомая боль сворачивает живот в узел. По ногам что-то тёплое течёт, липкое, и я судорожно шепчу себе под нос, понимая, что это.

— Нет… нет… пожалуйста, нет… – шепчу себе под нос, забывая о двух предателях передо мной.

Я не выдержу это второй раз. Не смогу. Но на моих домашних шортах расползается красное пятно, как клякса, всё шире и шире.

— Арина? — зовёт меня муж. Предатель.

Голос глухой, будто через воду. Но мне сейчас не до него. Не до кого. Моё собственное тело снова меня предаёт.

Я хватаюсь за живот, сползаю вниз по холодной стене. Колени подламываются, в ушах гул, в горле горячий ком. Как-то отчаянно пытаюсь схватить тест, будто от него зависит моя жизнь. Будто он спасёт моего ребёнка.

Моё только что найденное счастье тает, истекает из меня, исчезает, уходит — и я ничего не могу сделать, ничего…

Глава 1.

Арина. Пять лет назад

– Ты написала заявление в полицию? – раздаётся встревоженный голос подруги в динамике.

– Да, – лепечу, озираясь по сторонам. Телефон скользит в мокрой ладони, губа пульсирует.

– И где ты сейчас? К папе поедешь?

К отцу нельзя. Он увидит мою разбитую губу, синяки на животе и шее. Будет переживать. А хуже всего – сорвётся, рванёт к Кириллу и, не дай бог, грохнет его из охотничьего ружья. Не хочу, чтобы папу посадили из‑за какого-то мудака.

Нет, до вчерашнего вечера Кирилл был нормальным. Полгода – всё гладко. А потом… срыв.

После которого он сегодня утром спокойно встал и ушёл на работу. Ни извинений, ничего.

Но даже если бы ползал у ног – не простила бы.

Поднял руку раз – поднимет и второй.

Теперь мне нужно забрать у него ключи. И поехать к подруге в общагу, пока всё не уляжется.

– Можно к тебе?

– Уф-ф, у нас коменда лютая, ты же знаешь. Я попробую переговорить, может, войдёт в наше положение.

– Спасибо, – выдыхаю и слабо улыбаюсь, хотя внутри трясёт.

Осталось решить несколько проблем. Вот почему сейчас направляюсь к зданию администрации, на работу к уроду.

Издалека вижу Кирилла. Вот тебе и первая любовь, увлечённость. Козёл в чистом виде. Стоит, как ни в чём не бывало, и ждёт, будто точно знал, где я пройду. Ну да, мой универ рядом, но на парах я сегодня не была.

Неужели он думал, что после такого у меня будут силы идти на учебу?

– Всё, перезвоню, – шепчу, отключаясь. Целеустремленно направляюсь к парню.

Может, стоило просто исчезнуть, больше не видеться с ним, но у нас есть незаконченные дела.

Увидев меня, Шевченко улыбается, распахивает руки, будто сейчас обнимет. От вида его ладоней меня бросает в дрожь.

Я делаю шаг назад и протягиваю свою ладонь.

– Ключи от квартиры.

Мы живём на съёме – у меня. И раньше я думала, что это нормально, но до вчерашнего вечера. Да я для него просто вещь. Захотел – избил. Захотел – выкинул.

Да только я выкину его раньше.

– Ариш, ну не дуйся, – включает милый тон. Не пробивает. Я не из тех, кто прощает мудаков. – Я вчера перегнул, но ты сама…

– Ключи, – говорю жёстче, непоколебимо глядя на него.

И вот тут из него опять черти полезли. Хмурится, шагает ближе.

– Что, ударишь на людях? – усмехаюсь, угадывая его мотив. Он только хватает меня за запястье и дёргает на себя. Взгляд падает на мою шею, где синюшные отпечатки его пальцев. – Давай. Одно заявление в полиции уже лежит. Второе хочешь?

– Ты написала на меня заяву? – глаза у него становятся круглыми, как у рыбы.

– Для государственного служащего, который по карьерной лестнице карабкается, кайфовая перспектива, да? – улыбаюсь уголком губ, чувствуя маленькое сладкое удовлетворение. – Побои сняты, отпечатки тоже. Так что если хочешь разойтись мирно – просто отдай ключи от квартиры.

Мне нужно вернуть ключи хозяйке. А потом съеду. Так намного надежнее.

Он вдруг хватает меня за шею. Я машинально вытягиваю её, словно черепаха, зная — среди прохожих он ничего мне не сделает. Хотя… ему, похоже, плевать на чужие взгляды.

— Что ты такая противная? — шипит сквозь зубы и слегка сжимает. Всё равно больно — вчерашние синяки ноют, как старые, капризные. — Ты же сама виновата. Была бы поотзывчивее — я бы тебя не ударил. А ты язык за зубами не держала, и…

— Что здесь происходит? — раздаётся стальной голос, и сбоку будто вырастает скала. Мы одновременно оборачиваемся. Перед нами — мужчина: высокий, широкоплечий, взгляд холодный, расчётливый. И весь этот ледяной взгляд сейчас вонзается в Кирилла. — Шевченко, объяснись.

— Да всё в порядке, Август Викторович, — Кирилл отшатывается от меня, как от кипятка. Он искренне пугается, завидев мужчину.

— Август? — шепчу, не веря. Разве это не замминистра? И не босс Шевченко? Он. Точно он. Я столько раз слышала, как мой бывший ругался на него и искал способ подлизаться, что выучила это имя наизусть.

— Это моя девушка, — лепечет Кирилл, уже путаясь в словах. — Она… ну… чуть-чуть извращенка, знаете ли. Пришли, попросила схватить её за шею, и…