Без права на слабость (СИ) - Лари Яна

Яна Лари

Без права на слабость

Не упусти свой шанс

– Эй, бестолочь! – разносится эхом по пролеску.

Этот голос сложно спутать с каким-либо другим – ещё не мужской, но уже подрастерявший юношескую нежность, хриплый и безмятежный до жути.

Господи, где ж я так нагрешила? Пусть это будет не он, умоляю!

Но чудесам с идиотками явно не по пути, соответственно и беды от меня никак не отвяжутся. Вернее всего, одна быстроногая, наглая, контуженная на всю свою белобрысую голову беда.

– Выползай-выползай, будь до конца хорошей девочкой, – тихий напев доносится со стороны просёлочной дороги, совсем недалеко – метров пятнадцать-двадцать. – Ле-е-ерочка, ау-у-у…. Не притворяйся, что ты меня не слышишь, мне отсюда хорошо видно твою аппетитную ляжку.

Дёрнувшись, подтягиваю колено под самый подбородок. Он меня не видит. Не видит! Снова блефует лишь бы выманить. Даже знать не хочу, зачем он вернулся, чем ещё надумал потешить больное воображение.

Ну почему я такая доверчивая? Почему-у-у?!

А ещё считается, будто мы получаем только то, чего заслуживаем. Это как же нужно нагрешить, чтобы заслужить такое?! И куда вдруг подевалось хвалёное чувство исключительности, когда кажется, что плохое непременно случается с кем-нибудь другим? Убийства, издевательства, аварии – ещё утром я была уверенна, что подобное мне никогда не грозит. Как бы не так! Со мной это уже происходит, причём аккурат в обратном порядке. На очереди как раз остался первый пункт.

– Лерочка, я жду … – сахарный тон моего обидчика диссонирует с нетерпеливым рыком мотора, пуская рябь ледяных мурашек от затылка до самых стоп. Если он заглушит машину, мне точно конец. – Ну же, детка, не упусти свой шанс. Я уже начинаю жалеть, что не свернул твою пустую голову.

Тихий раскат его смеха превращает меня в обезумевшее от страха животное. Да он самый настоящий маньяк! Что там папа говорил о юношеской жестокости? Максимализм, эффект стаи, неумение управлять собой – с этим понятно, нужно бежать не оглядываясь. Только мой новый знакомый – хладнокровная, расчётливая тварь-одиночка и бегать от него себе же вредить. Хотя рефлексы упрямо требуют сорваться вглубь леса, прямо как есть: босиком по спутанным порослям дикой ежевики.

Если побегу, он с лёгкостью догонит, в придачу наверняка выполнит свою угрозу, озвученную прежде, чем меня здесь бросить. А если послушаюсь? Даст леденец, как пугал вначале? Гнусная ассоциация сопровождается мгновенным рвотным спазмом, благо единственное съеденное за сегодня мороженое давно осталось за соседним кустом. Никогда не думала, что от страха может тошнить. Нет, лучше не рисковать, хуже всё равно не будет. По крайней мере, очень на то надеюсь.

Собрав последние силы, я медленно поднимаюсь с земли. Шершавая кора смоковницы счёсывает кожу на лопатках. От боли буквально передёргивает, но иначе онемевшие от ужаса ноги никак не разогнуть. Остаётся молиться, что он не в край отмороженный и будущее от меня хоть сколько-то зависит.

– Зачем я тебе? – произношу хриплым шёпотом в никуда.

Голос пропал вместе с гордостью и остатками девичьей стыдливости, осталась одна потребность – выжить. Любой ценой.

Поняв, что мой писк не дошёл до адресата, я на негнущихся ногах выхожу из-за дерева.

– Надо же, схватываешь налету, – из окна машины свешивается крепкая рука, забитая по самое плечо не то змеем, не то драконом, с зажатым в пальцах клетчатым сарафаном, водолазкой, колготками и нижним бельём, а следом показывается нахальная физиономия самого водилы. Шумахер недоделанный. – Тряпки свои обратно хочешь?

Сглотнув ком в горле, я утвердительно киваю. Голышом средь бела дня далеко не уйти. Что скажут люди? А папа? Господи, какой позор…

Кошмар.

– Не слышу?

За время секундной паузы меня успевает швырнуть в жар, а следом окатить могильным холодом. Так с ходу и ответить-то не получается. В голове гудит, тело почти не слушается. Не знаю почему совсем не чувствую губ, хотя почему не знаю? Эхо негромкого насмешливого вопроса прозрачно намекает, что промедление наказуемо, нагнетая и без того полувменяемое состояние.

– Д-да, хочу.

А ещё хочу не знать тебя и навсегда забыть о существовании интернета.

– Что ты там опять блеешь? Подойди поближе, не выделывайся. И так провозился с тобой целую вечность.

Подонок. Напоминание о пресловутой возне заливает меня краской по самую макушку, отчего скучающий взгляд светло-серых глаз вмиг зачинается нехорошим таким огоньком, а чёткое осознание, что вещи мне за просто так никто не отдаст, моментально сушит нёбо и скручивает желудок очередным спазмом.

Чёрт бы побрал его больную фантазию!

Я ведь почти смирилась, что после всего меня прикопают. Вот прямо там, за грудой сухого валежника. Но когда он уехал, не забыв прихватить с собой мои вещички вместе с кошельком и мобильным, от облегчения допустила досаднейшую ошибку – осталась растирать сопли по лицу, когда нужно было бежать.

Ну почему я сразу не кинулась наутёк?! Неважно, как и куда, лишь бы подальше от островка примятой травы в безлюдном подлеске. Если выпал шанс спастись не прореви его. И это не наука криминальных сериалов. Это жизнь.

– Ну чего трясёшься, страшно? Не нравится зависеть от других? – парень чуть склоняет голову, оценивающе скользя по мне взглядом, словно осталась хоть одна родинка, которую он до этого не успел детально рассмотреть. – Привыкай. Если в головушке вакуум, тобой всегда отужинает кто-то похитрее.

Отработка

– Послушай, давай разойдёмся по-человечески. Оставь себе телефон, деньги. Там немного… мой папа простой учитель музыки, это всё, что у меня есть. Честно. И достать больше негде. Позволь мне одеться и уйти, пожалуйста. Я никому не расскажу.

– Само собой не расскажешь, – ухмыляется он, с каким-то угрюмым наслаждением смакуя мою беспомощность. – Давай, Лерочка, пошевеливайся, часики тикают. Я ведь обещал, что будет весело? Мне очуметь как весело.

Сглотнув ком в горле, с трудом отвожу взгляд от аккуратной серебряной серьги, блеснувшей в уголке его нижней губы. Страшно признать, что этот нехристь, в котором градус нездорового цинизма зашкаливает даже для видавшего виды старикана, вначале казался таким очаровательным.

Зачем нам только с детства внушают, что исчадья ада должны выглядеть отталкивающе? В реальности они вполне способны вызвать доверие, даже симпатию, если, конечно, особо не всматриваться в равнодушный холод их глаз. Мало держаться подальше от неопрятной, побитой жизнью шпаны. Нужно ещё избегать обеспеченных, избалованных мальчиков. Их в особенности.

Механически переставляя налитые свинцом ступни, плетусь к машине, не смея признать себя в жалком подобии на девушку, отражающемся в тонированном стекле задней дверцы. Нагая, жалкая, с распухшим от слёз лицом, потрескавшимися губами и растрёпанными карамельно-русыми волосами, плетями свисающими вдоль сцепленных ниже живота рук. Разве такой я была, когда, не чувствуя ног, летела на свидание с этим нелюдем? Всего пара часов в его тесной компании изменили меня до неузнаваемости и что самое страшное не только внешне.

– Подошла, – еле шевелю губами, прижимая вытянутые руки ближе к груди и паху, то ли стараясь хоть как-то прикрыться, то ли в попытке унять усиливающуюся дрожь. Помогает мало. Вернее, вообще не помогает, ведь если он решит пойти до конца защиты ждать неоткуда.

– Ты же понимаешь, что шмотки придётся отработать? – перехватив мой затравленный взгляд, он иронично приподнимает бровь. – Да, Лерочка, любая мелочь имеет свою цену, представь. В общем, мне в голову пришло подходящее для тебя задание. Не дрейфь, реально ничего сложного, такое даже парнокопытное осилит. Видишь ли, я всё-таки хочу себе видео, так сказать бонусом ко всему остальному. Всего-то нужно встать на четвереньки и проблеять. Согласись, плёвое дело. Зато, если поднажмёшь и доковыляешь до дома засветло, тебе возможно, даже не влетит. Ну? Соглашайся, чего уж. Учти, второй раз предлагать не буду.