Инга Берристер - Влечение
Обзор книги Инга Берристер - Влечение
OCR: tysia; Spellcheck: vera
Роман / Пер. с англ. А. Н. Мироновского.— М.:
Международный журнал «Панорама», 1999.— 192 с.
ISBN 5-7024-0845-4
1
В начале февраля на имя мадам Дюфур пришло письмо. Она вскрыла конверт и, едва пробежав глазами первую строчку, тихо вскрикнула. Муж и дочь с тревогой обернулись к ней.
— Фернан... Фернан умер,— сквозь слезы проговорила она.
Ее муж и дочь обменялись понимающими взглядами и постарались скрыть, безусловно, неуместное, но вполне объяснимое облегчение. Сколько Софи себя помнила, доходившие до них сведения о грязных историях, в которые постоянно попадал старший брат матери, Фернан Рулен, о его беспробудном пьянстве, о неисчислимых долгах всегда служили источником мучительного беспокойства и стыда для ее родителей. Впрочем, отец, видный археолог профессор Дюфур, относился к Фернану с полным безразличием, но он горячо любил жену и хотел бы оградить ее от постоянных переживаний. А мать, Мари-Клэр Дюфур, хотя никогда не была близка со старшим братом, но страдала из-за того горя, которое он причинял их родителям.
И вот теперь он умер.
— Не знаю, что и делать,— растерянно сказала мать, прочитав письмо. — Здесь меня просят как можно скорее приехать в Арль, чтобы уладить все формальности, привести в порядок дела Фернана и продать небольшую недвижимость, которой он владел. О Боже, ведь у него полно долгов! Боюсь, денег, которые можно выручить, продав его дом, не хватит на их уплату.
— Не волнуйся, дорогая,— прервал ее отец. — Мы вполне сможем выплатить все, что он задолжал.
— Да, конечно,— благодарно взглянув на мужа, проговорила мадам Дюфур. — Но когда мне туда ехать? Ведь через две недели мы с тобой должны отправиться в Египет. Раскопки уже начались.
Софи не колебалась ни минуты.
— Я поеду в Арль и сделаю все, что нужно, — решительно заявила она.
— Софи, это совсем нелегко, — запротестовала мать.— Одному Небу известно, в каком состоянии сейчас дом. В последний раз, когда я там была, все заросло грязью, а стоило открыть дверцу какого-нибудь шкафа, оттуда обрушивалась целая лавина пустых бутылок. — Она устало закрыла глаза. — Все время не перестаю себя спрашивать, как Фернан стал таким. Он ведь и в детстве вечно попадал в неприятные истории и очень огорчал папу. Тот был добрым, спокойным, как и дедушка. А вот Фернан... Мы, правда, никогда особо не дружили, возможно, из-за большой разницы в возрасте.
Она печально покачала головой и взглянула на дочь.
— И ты ведь так хотела поехать с папой в Египет. Папа не может задержаться здесь.
— Не беспокойся, мамочка, все будет хорошо, — ласково успокаивала ее Софи. — Я, право же, со всем этим легко управлюсь, а потом присоединюсь к вам.
Она и вправду не предвидела особых трудностей, поскольку от общего наследства Фернана и матери в Арле, кроме небольшого дома, ничего уже не оставалось. Перспектива убить несколько недель на приведение в порядок дел покойного дядюшки в особый восторг Софи не приводила, однако кому-то из них этим надо было заняться, и нельзя же было взваливать на мать улаживание столь неприятных дел.
Софи была в Арле лишь однажды, в связи со смертью бабушки, но ей мало что запомнилось, разве только неподдельное горе матери. Тогда еще была цела усадьба, находившаяся недалеко от Арля, где располагалась ферма, которая передавалась в семье Руленов от отца к сыну. Однако дедушка Софи давно понял, что от его сына ничего хорошего ждать не приходится. Сначала он был вынужден продать соседу землю. Ну а после смерти бабушки был продан и дом, и дяде Фернану пришлось перебраться в неказистый домишко в самом Арле.
Софи до сих пор помнила жгучий стыд, который ей пришлось испытать, когда они с матерью, отправившись за покупками, издали увидели, как дядюшка Фернан, едва ли не на четвереньках, вывалился из дверей захудалой забегаловки. Неизвестно откуда набежавшая толпа мальчишек окружила его плотным кольцом, осыпая насмешками и обидными возгласами. Мгновенно побледнев, мать Софи тихо охнула и, схватив дочь за руку, повернулась и быстро зашагала в противоположном направлении.
Именно тогда Софи поняла, почему лицо, матери становится страдальческим, стоит зайти разговору о брате.
Слабовольный и тщеславный, он, казалось, с детства был предназначен на роль неудачника. Ему никогда ничего в жизни не удавалось. Сначала выяснилось, что его нисколько не привлекало вести нелегкое хозяйство фермы, как издавна делали прежние поколения Руленов.
— Он разбил папино сердце, — со слезами на глазах сказала как-то мать. — Папа делал для него все, что мог. Он по кусочкам продавал землю, чтобы иметь возможность дать Фернану образование. Он пытался понять его и помочь, когда Фернан объявил, что займется торговлей. Однако оказалось, что это было лишь предлогом, чтобы тянуть из папы деньги, проводя дни в пьянстве и за азартными играми. Вначале он отправился в Марсель, а когда там у него ничего не вышло, вернулся назад, в Арль.
Из семейных рассказов Софи хорошо знала, сколько боли доставляло дедушке и бабушке поведение их сына, его легкомысленное и наплевательское отношение к священным для них жизненным ценностям и идеалам.
И вот теперь, когда он умер, оборвалась нить, связывавшая их семью с Арлем. Почти три столетия поколения Руленов возделывали землю вблизи Арля; теперь от некогда большой семьи остались лишь могилы на городском кладбище.
— Не надо так переживать,— снова попыталась Софи утешить мать. Она обняла ее за плечи и поцеловала.— Вот увидишь, все будет хорошо.
Внешне мать и дочь были очень похожи. Природа наделила обеих огромными глазами необыкновенного темно-фиалкового, почти фиолетового цвета и густыми каштановыми волосами: у матери более темными, а у дочери — бронзового оттенка. Но мать была миниатюрной, а Софи унаследовала от отца высокий рост. Она была стройной и гибкой. На овальном тонко очерченном лице выделялись удивительные глаза, таинственно мерцавшие сквозь пушистые ресницы, а также нежные полные губы. В отличие от матери, которая закручивала волосы в тяжелый узел на затылке, у Софи они падали густой копной на плечи.
В свои двадцать пять лет Софи считала себя достаточно умудренной жизнью, чтобы не испытывать особого восторга от внимания мужчин, которые восхищались ее внешностью, совершенно не интересуясь внутренним миром. Пару раз она ненадолго увлекалась своими приятелями-студентами, но никто из них всерьез не задел ее сердца. Она надеялась, что когда-нибудь встретит духовно близкого человека и они оба испытают неодолимое, взаимное влечение, которому невозможно будет противиться. Следовало признать, что Софи, несомненно, была натурой увлекающейся и романтичной, но, поскольку такие черты выглядели абсолютно несовременно, она с негодованием отвергла бы подобное предположение.
