Артем Литвинов - Пылающая комната
Обзор книги Артем Литвинов - Пылающая комната
Артем Литвинов, Борис Андреев
Пылающая комната
Ф. Б. и его спутникам посвящается
In God we trust
Бог создал Арракис, чтобы испытать верующих.
Фрэнк Герберт «Дюна»Часть первая
Виста
Золотой Легион
Chambre Ardente
Командору Пурпурной Ветви
Милорд!
Согласно вашему приказу продолжаю наблюдение. Кецаль представляется мне субъектом мало предсказуемым и плохо управляемым, что, впрочем, никак не расходиться c нашими прогнозами. Пока ничего, что могло бы нарушить наши планы, не происходит, хотя свернуть его в нужную сторону не представляется возможным. Я жду изменения траектории планет.
Куратор.1
Даншен ждал недолго. В просторном холле высотного дома было прохладно и сумрачно, журчал фонтанчик, вода разбивалась о каменные ступеньки и сыпалась дальше с приглушенным плеском. Пахло цветами, причудливые букеты в не менее причудливых вазах подбирала опытная рука. Роскошный бордовый ковер устилал пол, кресло в котором сидел Даншен, было мягким и глубоким. В этом доме жили только те, кого судьба забросила на самый верх, по праву ли рождения или благодаря их собственным заслугам, но попасть сюда можно было только по особому приглашению. Даншен, репортер одной из самых популярных газет, пишущей в основном о жизни известных актеров, музыкантов и скандально известных политиков, был приглашен для того чтобы провести «интимное», как он сам говорил об этом, интервью, с одной из самых ярких звезд нынешнего рок-небосклона, Крисом Харди. «Ацтеки», группа, вокалистом которой он являлся, уже второй год не опускалась ниже второго места во всех хит-парадах. Их выступления проходили на самых крупных стадионах Европы, альбомы расходились миллионными тиражами, и не последней причиной этой безумной популярности был сам Крис Харди.
Крис был скандальной личностью. Тексты песен, которые он писал в соавторстве со своим гитаристом Джимми Грэммом всегда балансировали на грани дозволенного. Его поведение в общественных местах вызывало сладкий шок у публики, читающей светскую хронику. Его коротким и всегда выставленным напоказ связям с женщинами завидовало все мужское население, потому что в длинном списке его пассий числились актрисы, звезды стриптиза, топ-модели, словом, все те, кто регулярно появляются на экранах телевизоров и на обложках журналов. Причем, Криса вовсе не интересовало семейное положение объекта его вожделений. Даншен помнил, что последний скандал разразился из-за того, что Харди в кровь избил мужа знаменитой актрисы, не менее знаменитого продюсера, когда тот попытался предъявить ему какие-то претензии. Продюсер был сильным тренированным мужчиной, но Крис, воспитанный в жестоких уличных драках, легко взял над ним вверх, причем это происходило на презентации нового фильма с участием этой актрисы. Рок-певца арестовали, ему был предъявлен иск, и жертва избиения получила-таки свой миллион долларов. После чего в очередном интервью Харди с пренебрежением заметил: «Подумаешь, я бы отдал еще миллион, чтобы начистить морду этому импотенту». При этом актрису он тут же бросил, и несчастную женщину с трудом спасли после попытки самоубийства.
Таким же скандальным был и стиль его музыки. Казалось, Харди пришел из далеких семидесятых, когда рок-н-ролл был дыханием и кровью, а не просто средством зарабатывать на жизнь или добиться популярности. Его сравнивали с Плантом, Морриссоном и Меркьюри, он не считался ни с какими современными направлениями и делал, что хотел. Ему было плевать, как публика реагирует на его творчество. Крис просто жил рок-н-роллом, он струился по его жилам и именно поэтому все, что он пел, выглядело так естественно в эпоху электронной музыки и изломанных ритмов.
Сейчас Крис Харди разводился со своей третьей женой. Развод продолжался уже десять месяцев, и Мерелин, красивая блондинка, тщетно пытающаяся претендовать на роль Мерелин Монро, прилагала все усилия, чтобы вырвать у бывшего мужа как можно больше денег. А Даншен договорился с менеджером «Ацтеков» о том, что Крис даст их журналу предельно честное интервью, то самое, о котором так давно молили поклонники, умирающие от желания узнать, что кушает на завтрак их кумир и кем была его первая любовь.
Кто-то вежливо, кончиками пальцев коснулся плеча журналиста. Даншен поднял глаза и увидел высокого квадратного парня в черной майке и джинсах.
— Вы господин Даншен? — спросил он, почти не двигая челюстью.
— Да, я.
— Крис вас ждет, пойдемте.
Они поднялись в пентхауз, скоростной лифт взлетел туда в секунду, у Даншена только уши заложило, и, выйдя в холл, журналист обнаружил, что его будущая жертва уже стоит в дверях.
Крис легко шагнул вперед и подал Даншену руку. Он был хорошего роста, худощав и журналист подумал, что от певца исходит ощущение какой-то скрытой угрозы, так быстро и легко он двигался. Его черные с синеватым отливом волосы были гладкими и доходили почти до лопаток. Нос с маленькой горбинкой и высокие скулы делали его немного похожим на индейца, и Даншен подумал не этой ли неевропейской внешности группа обязана своим названием. Глаза, однако, были не черные, а зеленовато-коричневые, красивого удлиненного разреза. Крис улыбнулся, открыв белые ровные зубы, и Даншен подумал, что в этой улыбке больше наглости, чем стандартного рекламного обаяния. Он осторожно высвободил руку из железных пальцев хозяина и представился.
— Крис. — ответил рок-певец и Даншен понял, что если он попробует назвать собеседника «господин Харди», то вылетит отсюда в два счета.
— Ничего, если мы пойдем на кухню? — спросил музыкант небрежно, — я предпочитаю говорить там.
— Так даже лучше, — осторожно согласился Даншен. Он всегда в начале был очень внимателен со своими собеседниками, а этот человек, казалось, требовал предельной осторожности. Ощущение было таким же как рядом со спящим вулканом, черт его знает, когда он проснется и засыплет тебя тоннами пепла и горячих камней.
Однако его опасения не оправдались. На огромной кухне, отделанной хромом и белым пластиком, сидя на высоком табурете за стойкой, разделяющей помещение почти пополам, Крис разоткровенничался. Он спокойно рассказывал о своем детстве, которое проходило в рабочих кварталах города, о больной матери, почти не встававшей с постели, о том, что он начал зарабатывать деньги с двенадцати лет, жестоком отчиме, избивавшем его каждый день. «Понимаешь, — сказал он просто, — когда мне было четырнадцать, я просто взял молоток и засадил ему по колену. Сломал ногу, ну и…». «Что?» — с уже неподдельным любопытством спросил Даншен этого странного Маугли, выросшего в отнюдь недружелюбных джунглях. «Сбежал из дому» — пожал плечами музыкант. — «Он бы убил меня, если поймал». Даншен слушал его рассказы и понимал, что Крис, с трудом окончивший девять классов общеобразовательной школы, ни разу в жизни не прочитавший толком ни одной книги, не имеющий никакой, даже самой примитивной специальности, в каком-то смысле гордится своей дикостью. Он ничего не знал, ничего не умел, ходил слух, что он даже никогда не записывал текстов, которые сочинял, это делал Джимми Грэмм. Единственное, что он мог, это петь. Крис рассказал ему, как в двадцать лет, зарабатывая чем попало и толкаясь в околорокерской богеме, он познакомился с Джимми, тогда талантливым студентом мехмата, который играл на гитаре в рок-группе с идиотским названием «Черви». «Я сразу понял, что именно он мне и нужен, — пояснил Крис, прикуривая очередную сигарету, — все остальные были козлы». Они набрали группу, несколько лет ушло на раскрутку. «Сам понимаешь, как сейчас такие дела делаются, а задницы лизать я никогда не умел». Даншен увидел хищный огонек в его зеленоватых глазах и на секунду представил себе этого четырнадцатилетнего мальчика, которым когда-то был Крис Харди, стоящего посредине самой жестокой бойни этого мира. Сложно было представить, какую цену он заплатил на этой войне за то, что имел сейчас.
