Ричард Хилдрет - Белый раб
В лице Гилмора Колтер встретил опасного и ловкого противника, но он со всем рвением и со всем азартом страстного игрока взялся за дело. Трудно сказать, действительно ли ему в этом помогала его бывшая профессия, но, так или иначе, он занялся изучением права и завоевал себе в судебных органах репутацию человека очень прозорливого и ловкого. Умело парируя все удары Гилмора, разрушая его самые тонкие сети и юридические козни, он не давал ему передышки. Мы же со своей стороны поддерживали его деньгами, и вот по прошествии пяти лет Колтер добился восстановления Элизы в правах и перевёл на её имя половину всего наследства. Другая половина досталась ему, и, надо сказать, что он честно её заработал. Колтер до сих пор с большим успехом продолжает выступать в Новом Орлеане в качестве адвоката, и однажды был даже поднят вопрос о выдвижении его кандидатуры в Конгресс. Его убеждения, однако, были сочтены недостаточно «южными», и кандидатура сто отпала.
После трёх- или четырёхлетней судебной волокиты дело, возбуждённое мистером Грипом Кертисом против Монтгомери за оскорбление действием, было наконец передано в суд.
Мистер Грип Кертис поручил защиту своих интересов нескольким лучшим бостонским адвокатам. Один из них в своей заключительной речи очень ярко доказывал, что если неслыханная дерзость цветного по отношению к такому достойному и почтенному бостонскому гражданину и такому надёжному оплоту Соединённых Штатов, как мистер Агриппа Кертис, не будет примерно наказана и с виновника не взыщут значительного денежного штрафа, — это повлечёт за собой неминуемый распад Союза и потрясение основ всего общества. Но хотя все эти серьёзные и веские доводы и были изложены с исключительной убедительностью и, как уверяли газеты, со всем блеском самых изысканных метафор и разных витиеватых оборотов, которые знает искусство красноречия, — к большому огорчению Агриппы Кертиса и его адвокатов, последовавший за этим приговор ограничился штрафом в двадцать пять центов.
Эти деньги вместе с судебными издержками, составлявшими четвёртую часть этой суммы, были уплачены поверенному истца. В силу счастливой случайности, судьями были люди небогатые, главным образом из ремесленников. Среди них был только один крупный негоциант, но и тот не был заинтересован в торговле с южными штатами.
Что касается господ Кертиса и Гилмора, то мы можем сообщить, что их постигла участь, обычная для тех, кто в погоне за наживой готов продать душу дьяволу. Кертис поселился в Новом Орлеане, затеял там обширные деловые операции, прослыл одно время даже миллионером, а затем неожиданно для всех обанкротился и потянул за собой мистера Гилмора и многих своих бостонских друзей, включая сюда и бывших компаньонов торгового дома «Кертис, Соуин, Берн и К0». Проверка судом завещания его умершего брата и связанная с этим необходимость выплатить Элизе неправильно присвоенные им деньги нанесли ему последний удар. После этого он в течение нескольких лет влачил крайне жалкое существование. Кое-какие мошеннические проделки Гилмора, задевшие интересы белых, всплыли на свет. Пока дело касается только негров и ущемляются только их свобода и собственность, репутация человека в Новом Орлеане обычно не страдает. Но на этот раз нашему адвокату пришлось лишиться своей клиентуры и очутиться почти в том же положении, что и Грип Кертис.
Однако в последнее же время, когда был введён новый закон о беглых рабах, — закон, который должен спасти Америку от гибели, оба достойных друга провозгласили себя патриотами, спасителями Соединённых Штатов, и поправили свои дела. Мистер Колтер недавно писал нам, что в Филадельфии основан новый торговый дом «Гилмор и Кертис». В числе компаньонов этого торгового дома негласно состоит даже какой-то судья. Дело, которым они занимаются, — ловля невольников и торговля людьми. Гилмор выполняет обязанности инспектора по ловле рабов в восточных районах Пенсильвании, а Грип Кертис избран членом особого суда, который призван разбирать исключительно дела по обвинению рабов. Торговцы, судьи и судебные исполнители великолепно ладят друг с другом.
Мне остаётся только сказать, что Монтгомери продолжает в Ливерпуле коммерческую деятельность, к которой его в своё время готовил мистер Джеймо Кертис. У него пятеро чудесных здоровых детей, рождённых от счастливого брака с Элизой, и это не очень-то подтверждает распространённую в Америке нелепую физиологическую теорию о том, что целые поколения, если в их жилах течёт смешанная кровь, нежизнеспособны и обречены на бесплодие, — теорию, которою немало американских государственных деятелей хотят воспользоваться как оружием в борьбе за сохранение столь дорогой их сердцу рабовладельческой системы.
Напрасно, американцы, стараетесь вы сделать природу своей сообщницей в гнусном заговоре против прав человека, против собственной вашей плоти и крови! Напрасно ваши законы утверждают, что дети должны быть отнесены к тому же классу общества, что и мать. Можно ли так обманывать детей, рождённых От свободных отцов?
С каждым днём, с каждым часом ослабевает прочность ваших цепей и растёт сила угнетённых, их решимость разбить свои оковы. С каждым днём, с каждым часом во всём цивилизованном мире сочувствие к вам, угнетателям, становится всё слабее и слабее. Оно переходит на сторону ваших жертв. И дело даже не в высоких словах и не в родословной, ведущейся от Адама, а в очевидной и непреложной истине, что с каждым днём с этими людьми вас всё крепче и крепче связывают узы действительного братства, что они плоть от вашей плоти и кровь от вашей крови!
Будете ли вы терпеть, чтобы весь цивилизованный мир с презрением указывал на вас пальцем?
Будете ли вы спокойно прислушиваться к ещё тихому пока голосу вашей совести, который день за днём, час за часом клеймит вас позорными словами, отдающимися эхом в вашей душе, — надсмотрщики, рабовладельцы, охотники за рабами, угодливые прислужники рабства?
А что касается вас, седые старики, закореневшие в неправде, люди с чёрствым сердцем, надругавшиеся над своей верой, утратившие надежды, не способные любить, — что ж, продолжайте ползать в пыли вместе с вашим Аароном[66] перед соблазнившим вас золотым тельцом!
Ведь это ваши грехи, ваша слабость, ваше маловерие заставили весь ваш народ эти сорок лет пробродить в пустыне. Скудоумие и тупость не позволили вашему духу вознестись на гору Фасги,[67] вы не в силах даже представить себе лучшие времена, которые грядут; вы втайне жаждете вернуться к котлам с мясом, оставленным вами в Египте, вы рады изготовлять кирпичи для фараонов, вы ведь сами такие же рабы, как и те, кого вы угнетаете; трусливые души, напуганные рассказами о гигантах и львах. Напрасно было бы ждать, что вы когда-нибудь войдёте в обетованную землю! Подлые трусы, годные только на то, чтобы издохнуть и сгнить в пустыне!
Но грядёт новое поколение, для которого слово «справедливость» — уже не пустой звук, а нечто большее. Оно властно подсказано им их собственной совестью, стонами и негодующими воплями тех, кто страдает. Напрасно ваши священнослужители и ваши политики изо всех сил стараются погасить в душах подрастающего поколения мысль о том, что на свете есть нечто высшее, нежели ваши подлые торгашеские сделки и освящающие их законы. Если для поддержания рабства приходится уже прибегать к проповеди атеизма, ясно, что дни его сочтены. Нет сомнения, что это та самая тьма, за которой приходит рассвет. Ибо можно ли представить себе тьму ещё страшнее, чем сейчас?
К вам обращаюсь я, дети, которых ещё не коснулся порок, и моими устами взывают к вам миллионы. То, что было скрыто от мудрецов и людей благоразумных, откроется вам через милосердие и любовь.
Что я сказал — через милосердие и любовь? Может быть, и этого не нужно — достаточно одного чувства собственного достоинства и уважения к себе.
И над вашими головами уже взвивается бич. Белых рабов в Америке во много раз больше, чем чёрных. Не таких белых рабов, каким был я, — меня ведь рабом объявил закон. Нет, таких, как вы! В рабство вас из поколения в поколение обращали ваши же подлость и низкопоклонства. Но теперь пора это рабство свергнуть.
Вопрос этот задан, и нельзя закрывать на него глаза. Будет ли Америка тем, чем мечтали сделать свою страну отцы и основатели её независимости — подлинной демократией, основанной на утверждении прав человека? Или же ей суждено выродиться в несчастную республику вроде Алжира, возглавляемую самовластной кучкой рабовладельцев-линчевателей, для которых на свете не существует закона, кроме их собственной прихоти и произвола?
Да, мои юные друзья! Вот в чём ваше призвание! От вас зависит решение этого вопроса, который уже нельзя откладывать, идя на политические компромиссы. Теперь всем уже ясно, что тот, кто хочет свободы для себя, не сможет безнаказанно быть сообщником угнетения, каково бы оно ни было! Живых и мёртвых нельзя связать одними цепями! Те же цепи, которыми при вашей помощи сковывают руки и ноги другим, незаметно для вас опутывают вас самих; они смыкаются вокруг вас так плотно и тесно, что даже сердца ваши, и те уже не могут свободно биться.
