Джордже Кэлинеску - Загадка Отилии
Вы знаете, куда ходит дядюшка Костаке? — спросил он с загадочным видом.
— Куда?
— К врачу! У него, видимо, секретная болезнь!
— Ничего у него нету, — заверила Аглае, — это мне хорошо известно. Всю жизнь был здоровым. Просто стал следить за собой!
Предположение Аглае было правильно. Начав дорожить жизнью, старик захотел узнать, что у него за болезнь, а так как ему казалось, что врачи, приглашаемые домой, его обманывают, он решил проконсультироваться с доктором, у которого не могло быть никаких предубеждений. С этой целью он разузнал у Феликса, какой из врачей самый хороший и самый дешевый. Врач, к которому он пришел, понравился старику. У него было властное и немного хмурое лицо, на вид ему можно было дать лет пятьдесят. Говорил он мало, но вежливо и даже доброжелательно.
— На что жалуетесь? — спросил он дядю Костаке.
— Ни-ни на что н-не жалуюсь. Я уже пожилой и хочу знать, здоров ли я и что нужно делать, чтобы не заболеть.
— Прекрасно. Вы предусмотрительны. Прошу вас, разденьтесь.
Доктор внимательно, но без излишних подробностей осмотрел дядюшку Костаке. Он выслушал его, прощупал печень, послушал сердце и заявил:
При внешнем осмотре я у вас ничего не нахожу, по всем признакам вы здоровы. Только сердце работает немного более напряженно.
— Значит, у меня ничего нету? — старик захотел окончательно в этом увериться.
— Вы человек пожилой, — улыбнулся доктор, — а это тоже болезнь. Однако разрешите спросить, — прибавил он, глядя в глаза старику, — не было ли у вас удара, чего-нибудь вроде потери сознания, сильных болей в затылке?
Захваченный врасплох, старик сознался:
— Да-да, я упал, голова сильно закружилась.
— Вот видите! Этого нельзя больше допускать. Нужно соблюдать диету, не курить, не употреблять спиртных напитков, вести размеренный образ жизни. Я вам выпишу рецепт, но знайте, что в первую очередь все зависит от режима. Выбирайте неутомительные развлечения, ведите себя сдержанно, не волнуйтесь. У вас есть какое-нибудь состояние?
— Е-есть... небольшое... что мне нужно, имеется! — пробормотал дядюшка Костаке, инстинктивно хватаясь за карман.
— Ну, тем лучше!
— А... а у меня ничего нету? — еще раз переспросил Костаке.
— Ничего, мой домнул, — ласково ответил врач, — ничего, кроме немолодого организма, который надо щадить. Я сам бы подвергся опасности кровоизлияния, если бы позволил себе какое-нибудь безрассудство. Таким образом, соблюдайте умеренность, чтобы и впредь пользоваться сопротивляемостью вашего организма.
— И... и курить мне нельзя?
— Нет.
Старик плотно запахнул на груди пальто и направился к двери, сопровождаемый спокойным взглядом врача. Выходя, он вспомнил, что нужно заплатить доктору. Феликс говорил, что врач берет двадцать лей. После долгих поисков в карманах дядя Костаке извлек две монеты по пять лей, одну из них положил на стол, а другую зажал в кулаке, ожидая, что доктор как-то даст понять, что этого достаточно. Но доктор был непроницаем. Тогда Костаке положил и вторую монету и, не оглядываясь, засеменил вон.
Доктор выписал старику рецепт, и тот после некоторых колебаний решил заказать лекарство. Он спустился вниз по бульвару и остановился перед аптекой напротив кинематографа «Минерва».
«Здесь, наверно, дорого! — подумал дядя Костаке, топчась перед стеклянной дверью, ослепленный шкафами в стиле барокко и фарфоровыми банками. Он пошел дальше, вниз, и наткнулся на москательную лавочку, где торговали также аптекарскими товарами. Считая, что здесь все дешевле, дядя Костаке вошел. Хозяин выразил сожаление, что не сумеет ему помочь. Он мог бы приготовить более простое лекарство, порошки, а здесь была прописана микстура, для которой у него не хватало составных частей.
Дядюшка Костаке направился по проспекту Виктории к почте. Он знал одну аптеку на улице Липскань. Он вошел туда и подал рецепт, его попросили немного подождать. Не успел аптекарь взять в руки флакон, как дядя Костаке испуганно спросил:
— Сначала я бы хотел узнать, сколько это будет стоить.
Слегка удивленный, аптекарь взглянул на него, порылся в прейскуранте, подсчитал и заявил, что это лекарство будет стоить две леи и пятьдесят бань.
— Э-это слишком дорого! А подешевле нельзя?
— Конечно, нет. О чем вы говорите? Разве вы не знаете, что у нас твердые цены?
— Да? Тогда я не буду заказывать, — раздумал дядя Костаке.
Аптекарь бросил ему рецепт и занялся другим посетителем. Старик тихо побрел к улице Святых Апостолов, где находилась еще одна аптека. Там он просто спросил:
— Сколько будет стоить это лекарство?
Две леи восемьдесят бань! — ответила аптекарша, посмотрев на листок.
Дядя Костаке взял рецепт и вышел. Подумав немного, он медленно вернулся на улицу Липскань к первому аптекарю, где и заказал лекарство. Он сэкономил тридцать бань. На обратном пути Костаке заметил свет в маленькой церквушке около тира. Он очень устал и решил зайти туда. Несколько старух читали акафисты, долго крестились перед иконами и громко целовали их. Дьячок клевал носом на клиросе, гнусавя бесконечную литанию. Дядя Костаке, завороженный сиянием алтаря и невнятным бормотаньем дьячка, почувствовал, как его охватывает благочестие, и начал широко креститься правой рукой, в то время как левой ощупывал место, где лежали деньги. Он думал, что бог не может не обратить на него внимания, поскольку он заботится о будущем Отилии и обещает ей столько денег, и, главное, что бог не позволит ему умереть раньше, чем Отилия станет самостоятельной, потому что отеческое покровительство лучше, чем деньги. Такой опытный человек, как он, мог бы, например, положить определенную сумму в банк и со временем составить для Отилии из процентов новый капитал, не затрагивая самого вклада. Никто бы не был обижен: ни Аглае, которой достался бы основной капитал, ни Отилия, временно воспользовавшаяся им. С облегченным сердцем уходил дядюшка Костаке из церкви. Благочестиво помолившись, он, пятясь, вышел из храма. Сознание того, что он такой добрый, наполнило его радостью. Старуха, укутанная в платок до самого рта, протянула ему руку, причитая:
— Подайте милостынку, да поможет вам святая Пятница, чей праздник сегодня, и матерь божия!
Старик сунул руку в карман, вытащил несколько монет, но увидев, что все они по десять-двадцать бань и нет ни одной монетки в пять, кроме позеленевшей пара, устыдился давать эту пара и сказал:
— Поверь, бабка, нет мелочи!
— Эх, — напористо заговорила старуха, — нет у тебя, боярин, так пусть и не будет! Если у вас, у бояр, нету, У кого же им быть — у меня, что ли? Поэтому-то ваша молитва и не доходит до бога Больше всего Костаке напугала мысль, что нищенка может знать о том, что у него есть при себе деньги. Он дал старухе десять бань, и та недовольно взяла их, даже «спасибо» пробормотала как-то пренебрежительно.
Дядюшка Костаке тайком передал лекарство Отилии и просил давать ему микстуру регулярно, как было написано в рецепте. Он заявил, что ему необходимо соблюдать диету, и проконсультировался с Феликсом. Из его вопросов можно было понять, что представление о диете было у него весьма своеобразное. Он даже стал более сговорчивым в отношении расходов и выделил для стола довольно значительную сумму. Для него было наслаждением задавать Феликсу и Отилии самые различные вопросы о здоровье, ожидать, что девушка поднесет ему ко рту ложечку лекарства. Он смеялся от удовольствия, когда Отилия его обнимала. Однако старик возлагал чрезмерные надежды на рекомендации врача. После каждого приема лекарства он радужно мечтал, что оно придаст ему невиданную силу, воображая, что действие лекарства произведет внезапный эффект. Жадный по натуре, он и к диете относился, как к лекарству. Он стал есть овощи, но наедался до отвала, думая, что в них заключена какая-то целительная сила. Феликс пытался объяснить ему, что диета прописана для того, чтобы дать отдых организму, что в его возрасте нет необходимости принимать такое количество пищи. Старик был упрям. Он хорошо слышал, как доктор сказал, что ему полезны овощи и зелень. Если они полезны, значит, нужно есть их как можно больше, чтобы был результат. А результат оказался такой, что дядя Костаке начал толстеть. Стэникэ полностью поддерживал его.
— Кушайте, дядюшка. Если врач сказал, значит, он знает. Если есть аппетит, это все. А вот у меня нет аппетита!
— А почему нет? — спросил старик, интересовавшийся теперь всем, что касалось здоровья.
— Почему нет? — воскликнул Стэникэ. — Есть не хочется, потому что жить не хочется! Зачем жить, ради кого жить? Смысл существования человека в том, чтобы иметь семью, детей, в которых повторится твоя жизнь, которые продолжат твой род. Бог меня наказал, он обрек меня на бездетность, а может, он открывает мне глаза и говорит: «Стэникэ, будь смелым, не подчиняйся сентиментальностям, мысли зрело». Я все обдумаю, а потом сделаю что-нибудь такое.
![Брайен Фрил - Праздник урожая [=Танцы на праздник урожая]](/uploads/posts/books/271489/271489.jpg)
