Гылман Илькин - Восстание в крепости
Прежде всего Виктор винил в неудаче самого себя. Его мучили угрызения совести. Разве смеет проигравший сражение командир осуждать своих солдат? Предположим, что их предали, допустим, в спину им был нанесен удар, но ведь он, руководитель восстания, должен был все предусмотреть заранее. Для него неясны были обстоятельства смерти Попенко… Большинство повстанцев не смогли взяться за оружие, так как восстание было обезглавлено… Но кто же он, предатель, продавший своих друзей и общее дело?
Мысли эти — мучительные, мрачные — одолевали Виктора. Он посмотрел на Григория, который стоял у решетчатого окна, объятый такими же мрачными думами.
Григорий видел часть города, маленькие фигурки людей на улицах. Он подумал о Розе: "Что она сейчас делает? Вспоминает ли меня?"
Устав стоять, он подошел к нарам, лёг на солому.
В этот момент в карцер донесся снаружи голос часового: "Эй, парень, гони отсюда свое стадо!".
Григорий подошел к окну, с трудом вскарабкался по приставленной к стене доске от нар. Голова его очутилась на уровне окна. Он увидел внизу, в ущелье, стадо коров. Мальчишка-пастух, размахивая палкой, гнал их вверх по противоположному склону. Вдруг пастушонок положил свою палку на камень, бросился назад, поднял что-то с земли и швырнул вверх.
Григорий пригнулся. Почти в тот же момент в окно влетел камешек и упал на пол. Григорий поднял его и увидел, что камень обернут бумажкой. Он передал ее Виктору. Тот разгладил листок и узнал почерк Лалезар-ханум. Прочи-тать записку было секундным делом. Виктор скомкал записку и сунул ее за пазуху, — в нижней рубахе у него был потайной карман.
Глаза у него сузились, стали злыми и жестокими. Он смотрел в упор на Сырожкина, повторяя про себя; "Значит, это ты — подлец, ты — негодяй…"
Взгляд Виктора заставил Сырожкина попятиться назад, в угол камеры.
Григорий, читавший записку вместе с Виктором, не выдержав, шагнул к Сырожкину и плюнул в его лицо.
— Предатель! Продажная шкура!
Кроме Виктора и Григория в карцере находились еще два солдата-повстанца. Те тотчас догадались о содержании записки.
Сырожкин съежился.
— Это клевета!.. — забормотал он. — Не верьте!
Виктор сделал шаг вперед и тихо, но твердо сказал:
— Именем повстанческого комитета предлагаю приговорить Серафима Сырожкина к смерти. Серафим Сырожкин выдал план восстания и предал революционное дело! Кто против приговора?
Ему ответили три решительных голоса:
— Смерть!
— Конец предателю!
— Кончать его!
Сырожкин бросился к двери и начал стучать в нее кулаками.
— Помогите, убивают! — завопил он.
Григорий шагнул к нему, зажал рукой рот и потащил в угол карцера.
Щелкнула задвижка глазка на двери.
Виктор, поняв, что на крик Сырожкина прибежал часовой, заслонил глазок спиной.
Заподозрив неладное, часовой побежал искать дежурного офицера.
Скоро дверь распахнулась, в карцер вбежал дежурный офицер и увидел у стены тело Сырожкина. Глаза предателя были широко раскрыты и устремлены в одну точку. Офицер склонился над заключенным Сырожкиным и увидел, что тот мертв. Перевел взгляд на четверых солдат, стоявших посреди карцера плечом к плечу, и попятился к двери. В глазах их светилась непреклонная решимость.
Эпилог
Через неделю на рассвете жители Закатал были разбужены барабанной дробью, доносившейся из крепости. В Тифлис этапом отправляли восемнадцать закованных в кандалы солдат. Им предстояло предстать перед Закавказским военно-полевым судом.
Гремя цепями, волоча ноги, заключенные медленно шли по улицам города.
Виктор заметил в толпе учительницу Лалезар-ханум. Их взгляды встретились.
"Прощай, красавица! Прощай, мужественная женщина!" — говорили глаза Виктора.
"Прощай, друг! — отвечали ему глаза Лалезар-ханум. — Я преклоняюсь перед вашей отвагой, перед твоим личным мужеством! Кто знает, может, мы еще встретимся? Может, и я пойду по вашим следам!"
В толпе был и Бахрам. Он неотрывно смотрел вслед уходящим повстанцам, пальцы его сами собой сжимались в кулаки.
Город остался позади.
Шагая по пыльному Балакендскому шоссе, арестанты и не подозревали, что с крутого, поросшего орешником холма на них смотрит Гачаг Мухаммед. Отбить арестованных не было надежды — слишком многочисленной была стража, двойным кольцом окружившая повстанцев, — но Мухаммед знал, чувствовал: это не конец, главные бои впереди, он еще встретится с этими людьми, он будет сражаться вместе с ними.
ГЫЛМАН ИЛЬКИН (МУСАЕВ)
Биографическая справка
Творчество известного азербайджанского прозаика Гылмана Илькина (Мусаева) имеет определенную тематическую направленность — он писатель историко-революционной темы. Выбор этот обусловлен глубокими и серьезными причинами. И сама бакинская действительность, пронизанная духом революционной борьбы пролетариата, и конкретная человеческая судьба Гылмана Илькина, с детских лет оказавшегося в атмосфере ломки старого мира и рождения новых социалистических отношений, — все способствовало тому, что объектом писательского внимания оказались бои и схватки, через которые азербайджанский народ шел к свободе и национальному возрождению.
Гылман Илькии (Мусаев) родился в 1914 году в Мардакянах, недалеко от Баку. Учился в сельской школе, затем — в Бакинском педагогическом техникуме. Учительствовал в далеком селении, где сильны были тогда и религиозные суеверия, и настороженность к новому строю, где борцам за новую деревню грозила подчас и физическая расправа. Позднее будущий писатель окончил педагогический институт, занимался журналистикой, в годы Великой Отечественной войны работал во фронтовых и армейских газетах и на фронте вступил в ряды Коммунистической партии. Таковы основные вехи биографии Гылмана Илькина (Мусаева).
Первые рассказы писателя появились в годы войны, но началом своей творческой деятельности Гылман Мусаев считает 1947 год, когда вышла его первая повесть "На путях жизни". Вскоре после ее опубликования началась работа над большими произведениями, принесшими писателю известность и признание, — романами "Северный ветер" и "Восстание в крепости".
Роман "Северный ветер", за который автору была присуждена республиканская литературная премия имени Мирзы Фатали Ахундова, посвящен важному и трудному периоду в жизни азербайджанского народа — 1918–1920 годам. Восстание бакинского пролетариата и создание Бакинской коммуны, захват Баку английскими интервентами и упорная подпольная борьба большевиков, завершившаяся победой и основанием Советской республики в Азербайджане, — все это нашло отражение в книге. Создание романа потребовало от писателя многолетней кропотливой работы, изучения газетных и архивных материалов, многочисленных бесед с живыми участниками легендарных событий.
Документальность, верность исторической правде, понимание автором общей марксистской перспективы движения характерны и для романа "Восстание в крепости". В 1907 году одним из революционных центров Азербайджана стали Закаталы, заштатный город, находившийся вдали от рабочих центров. Волны первого грандиозного движения революционных масс России, докатившиеся до ее далеких окраин, захлестнули маленький провинциальный городок. Сюда после подавления восстания на броненосце "Потемкин" были сосланы революционные моряки Черноморского флота. Они создали в воинских частях местного гарнизона подпольную организацию, установили тесную связь с местными революционерами и возглавили движение, направленное против царизма.
Роман "Восстание в крепости", запечатлевший одну из самых ярких страниц революционной борьбы народов Закавказья, выдержал ряд изданий, в том числе и на русском языке. На основе этого произведения был создан фильм "Непокоренный батальон". Роман, обретя "вторую жизнь", шагнул к многомиллионному советскому кинозрителю.
Продолжая разработку своей главной историко-революционной темы, Гылман Мусаев написал ряд рассказов о Ленине и его соратниках из азербайджанской гвардии большевиков.
В последние годы писатель работает над трагедией о великом азербайджанском поэте XIV века Насими. Закономерно, что именно Гылман Мусаев обратился к этому материалу. Судьба, творчество, сама личность Насими, выразившего в своих произведениях протест народа против угнетения и деспотии и ставшего жертвой мракобесов, — это тоже страница борьбы, свидетельство мужества и веры азербайджанского народа в торжество идей разума и справедливости.
Чингиз Гусейнов
Примечания
1
