Александр Владимиров - Призрак Белой страны
В своих трудах доктор православной истории проф. Н. Д. Успенский{47} неопровержимо доказал, что образцами для исправления служили современные греческие богослужебные книги, изданные преимущественно в иезуитских типографиях Венеции и Парижа. Чтобы скрыть этот факт, «правщики», фальсифицируя, писали в предисловиях некоторых книг, что исправление проводилось согласно «с древними греческими и словенскими» образцами (служебник 1655 г.).[121]
Принципиально важно напомнить, что именно свят. Геннадий впервые на Руси начал собирать «ветхий завет» — который изначально на Руси практически не использовался при службе. Сделал он это лишь для обличения ереси жидовствующих, но количество экземпляров «для служебного пользования» было минимальным.
Не будем повторять всю историю попыток издания этого собрания книг иудеев и борьбы ветхозаветствующих апостатов по подмене смыслов, которая закончилась сожжением всего тиража переведённого с масоретского кодекса{48} ветхого завета в 1826 году. Укажем, что общедоступным синодальный перевод некоего «еврейского подлинника» стал лишь в 1876 году.[122] И уже в начале XX в. наша страна оказалась глубоко пораженной «революциями».
Между тем, что не удалось в России Рюриковичей — изначально получилось провернуть в Европе с католичеством, где иудеи и «жидовствующие» стали незримыми идеологами «Реформации» — стоя за спинами Лютера и Кальвина — в 1520–30-х г. — «после Константинопольской переписки» и возникновения «Банка Амстердама» — города, втянувшего в себя изгнанных иудеев и еретиков со всей Европы.
Другим таким городом стал Мюнстер.
Часть VI
АНАБАПТИСТЫ. ИУДОБОЛЬШЕВИКИ ОБРАЗЦА 1534 ГОДА[123]
«ДЬВОЛ В ДЕТАЛЯХ»
Первопричиной кризиса католичества стало поведение погрязшего в разврате и стяжательстве иерархов Рима. Папа был объявлен не только высшей, полной, непосредственной, вселенской и ординарной властью в Католической церкви, но и «приемником князя апостолов».[124] Вершину светского могущества папской власти ознаменовал документ, известный как «Диктат папы»{49} (1075 г.), который провозгласил, что Папа «обладает вселенской юрисдикцией и непогрешимостью». В результате объявленной априори «непогрешимости», «наместники бога» впадали в тяжкий разврат, пополняя бюджеты торговлей индульгенциями через монастыри.
Ответом стала идея Мартина Лютера,{50} устранившего в Западной Европе монопольную трактовку христианства Римом. Реформация заключалась не только в переводе Библии с латыни на понятный всем немцам язык, но и призыв всех к труду и аскезе, а самым тяжким грехом объявлялась бесполезная трата времени.
Казалось бы, что здесь плохого?
Между тем, Лютер начал Реформацию церкви по принципу «убрать из церкви всё, что явно противоречит Библии», а Жан Кальвин{51} пошёл дальше и убрал из церкви всё, что Библии, на его взгляд, не требуется. Он предельно рационализировал учение, не оставив в нем ни малости мистицизма и свободы воли человека. Центральная доктрина кальвинизма — Тоталитарный Бог. Ликвидировавший церковную обрядность, кальвинизм отрицает и необходимость помощи духовенства в спасении людей. При этом было объявлено, что «представитель мирской аскезы должен обладать известной счастливой ограниченностью и не проявлять интереса к вопросу о „смысле“ мира».{52}[125]
Кальвинизм сформулировал{53} религиозно-философские идеи, которые стали идеологией самой беспринципной части капитализма, отдав все симпатии олигархической форме правления. Опыт Лютера (чьё учение вызвало восстание, призывающее к возврату к нормам раннего христианства) ему показал, что к Евангелию и идеям раннего христианства взывать опасно, свой упор Кальвин сделал на «ветхом завете», фактически вернувшись к «злому и мстительному иудейскому богу», которого в Новом Завете нет. Не случайно, что кальвинизм породил еще большие беды.
«ОНИ ОТОРВАЛИ ОТ СЕБЯ ХРИСТА, ЧТОБЫ ВОЗВРАТИТСЯ К МОИСЕЮ»
При этом Реформация была подготовлена тайными обществами т. н. «гуманистов», находящихся под влиянием матрицы иудаизма и каббалы. Основные проблемы начались именно тогда, когда Лютер совместно с Филиппом Меланхтоном{54} в 1523 году перевели на немецкий «ветхий завет»,[126] способствуя осуществления одной из наиболее серьезных идеологических диверсий в истории человечества.
Точно так же и переводчик «швейцарской» версии «ветхого завета» Кальвин был изначально допущен в иудейские иешивы, что даже по сегодняшним временам осуществить практически невозможно — «гой, который изучаетъ законь, достоинъ смертной казни».{55}[127] Эти необыкновенные привилегии были проведены через родственника Меланхтона — гебраиста и каббалиста Йогана Рейхлина,{56} предлагавшего открыть в каждом немецком университете по две кафедры иврита.
Про него, как негласного «Отца Реформации», французский публицист Жорж Бато писал так:
«Этот ученый гуманист представляет один из совершеннейших типов гуманиста-знатока еврейского народа, который, вместе с возвратом к истокам древности, привел к возврату к истокам иудаизма. Когда некий монах, сам обращенный иудей, по имени Ифеферкорн, потребовал уничтожения и запрещения Талмуда, Рейхлин стал на сторону иудеев и их книг… Когда после различных прений, Рейхлин был окончательно осужден Римом, он подчинился, но именно в его партии недовольных, оставшейся сильной и единой, Лютер навербовал впоследствии своих первых последователей и самых твердых помощников».[128]
«… (реформаторы) кончили тем, что нашли в Ветхом Завете то, что там действительно находилось: дух еврея и основные идеи иудаизма. Это было наглядно, особенно в кальвинизме, который, в конечном счете, есть не что иное, как иудаизм, расширенный, освобожденный от своих узких пристрастий, национальных и племенных… Кальвин создал восторженное учение логиков, культ и мораль пуритан, и правительство демократов… Он приготовил в Женеве верование и правление для всех тех, кто отбросят веру и возмутятся против правительств своих стран. …совершеннейшее выражение кальвинизма… состоит из странной смеси фанатизма и барышничества, преданности и духа восстания, утилитаризма и утопии… жестоки и упрямы, полны страстями и воспоминаниями об еврейском народе, который, поражая своих врагов, защищал и мстил за своего Бога. Тем и другим жертва жизнями были за обычай, и пролитая кровь их вовсе не ужасала… Как и иудеи, Пуритане считают себя народом Божиим, народом, избранным Богом для выполнения его велений; они все взяли от иудеев, исключительность — в той же мере, как дух непрестанного восстания… Сходство полное и безусловное».[129]
Иудаистская сущность «реформации» наиболее ярко проявилась в изуверской секте анабаптистов. Подконтрольная европейская литература почти начисто замолчала историческое явление «Царства Сиона в Мюнстере». Иудейские фальсификаторы истории в очередной раз устранили из памяти человечества кровавую страницу, обличавшую злобную сущность иудаизма по отношению ко всему миру.
Член Комиссии Думы «по еврейскому вопросу» Н. Е. Марков{57} в 1928 году провел подробное исследование, в котором в т. ч. использовал и выдержки из редкой книги{58} виконта де Бюссиер.[130]
«ИСТОРИЯ АНАБАПТИЗМА»
С 1524 года — всего через год после перевода «ветхого завета» — в большом германском городе Мюнстере началось лютеранское движение, имевшее не только религиозное, но и экономическое значение. В 1525 году начались волнения «бедных» евангеликов против богатых католических монастырей и духовенства. В то время в Мюнстере царствовал принц-епископ Фридрих фон Вид.{59} «Своевременная чума»{60} 1529–1530 гг. еще больше ослабила систему власти, пока лютеранство все более увеличивало свои требования. Часть католического духовенства перешла к реформации и стала по главе движения, принимавшего все более «социалистический вид».
Декларировалось, что анабаптисты жаждали возродить дух раннего христианства с замечательными постулатами: понимание Церкви как братства, живущего согласно принципов ученичества и следования за Христом с добровольным присоединением по вере; выражение христианской жизни в любви и непротивлении; отказ от применения оружия; отношение к богословию как к вспомогательному инструменту, а не цели. Церковь как сообщество спасенных (искупивших свой грех) должна быть отделена от государства, существующего для наказания грешников. Такие постулаты вели и к преобразованию социальной системы в целом, тем более, что какая-либо форма феодальной зависимости и социального неравенства, признавалась антихристианской.
