Оксана Обухова - Рефлекс убийцы
Сервис, ёжкин хвост. Букингемский дворец, часы Биг-Бен.
Чувствуя себя вполне английской королевой, Надежда Прохоровна села за, прямо скажем, низковатый столик, постелила на колени салфеточку, официант наполнил чашку чаем, кивнул предупредительно — приятного аппетита. И замер.
Ах да! Пенсионерка Губкина достала из кармана домашнего костюма приготовленную денежную бумажку, та незаметно исчезла в руке деликатного прислужника.
Ну точно королева, ёжкин хвост! Горячие булочки, свежайшее масло, сыр, колбаска, крендельки… Отзавтракала Надежда Прохоровна с отменным аппетитом.
После вызвала официанта, приготовилась сказать сердечное спасибо, но вместо предупредительного паренька в комнату зашел хмурый охранный шеф. Поздоровался с «тетушкой», нетерпеливой рукой выкатил в коридор сервировочный столик, захлопнул дверь и тяжело сел в кресло.
— Случилось что-то, Паша? — замирая сердцем, спросила баба Надя. Архипов кивнул. — Так я и знала… — пробормотала, садясь на диван напротив. — Так я и знала… В руку был сон, и бессонница в руку… Что, Паша, отравили Борова?
Сердце несколько раз успело бухнуть, прежде чем Пал Палыч ответил. Вначале он чуть-чуть удивленно посмотрел на «тетушку» — Надежда Прохоровна, вот честное слово, совсем не загордилась своей догадливостью! — и опять кивнул:
— Да. Вчера вечером я сразу же позвонил Семену Яковлевичу… Вы должны его помнить по убийствам в «Сосновом бору», Семен Яковлевич патологоанатом.
— Да, да, — быстро вставила Надежда Прохоровна, — эксперт от Бога.
— Гений, — согласился Паша. — Я попросил его приехать в наш районный морг, отправил за ним машину… — Архипов мрачно потер ладонью чисто выбритый подбородок. Как чувствовал!.. Семен Яковлевич потопил буквально десять минут назад, он произвел вскрытие — типичнейшее отравление. По его словам, самый слабый из экспертов, без всяких лабораторных исследований, только взглянув на внутренние органы, сказал бы то же самое — смерть не естественная. В качестве яда использовали обыкновенное лекарство для сердечников. По рецепту его можно купить в любой аптеке. И о его воздействии на сердце знает каждый более или менее толковый медэксперт: картина слишком ясная.
Архипов огорченно откинулся на спинку кресла, побарабанил пальцами но подлокотнику, надул щеки…
— А это могло быть самоубийство, Паша?
— Булем разбираться. — Наклонился вперед, посмотрел на бабу Надю хмуро. — Что Богров успел сказать перед смертью, Надежда Прохоровна?
Бабушка Губкина неловко пожала плечами, сделала рукой неопределенный круговой жест:
— Только то, что я уже вчера передала милиционеру — «прости, прости, шкура».
— И все? — прищурился шеф. — Вы же говорили, он что-то еще бормотал, но вы не разобрали. Может быть, сегодня припомните? На свежую голову…
— Нет, Паша. Только — «прости, прости, шкура», да и то невнятно. Как будто… — Надежда Прохоровна сосредоточилась, — как будто с украинским акцентом, что ли… мне показалось…
— С украинским? — приподнял брови шеф.
— Да. Он ведь уже умирал, последнее слово прозвучало тихо, как-то странно — «ш-кура», "ш-кира»… У нас на заводе парнишка работал из Донецка, так тот как-то похоже слово «шкура» говорил… «Шкира», что ли…
— Понятно, — расстроенно пробормотал Архипов. — Шкура-шкира.
— Паш, а что теперь будет?
— Будем разбираться, — повторил тот.
— Я не о том, — поморщилась баба Надя. — Ч о твоем начальстве. Влетит тебе за это?
— За что?
— Как будто ты не знаешь, — фыркнула бабушка Губкина. — Начальству лишь бы на кого беду свалить…
— Ну с этим относительный порядок, — устало отчитался охранный шеф. — Я, можно сказать, всем задницы прикрыл. Если бы мы отправили Богрова в московский морг, как настаивали родственники, то позже мог бы получиться скандал — в нашем отеле отравили гостя. А так — мы подстраховались, сразу провели расследование, я привлек к работе классного специалиста… Теперь будет трудно предъявить нам что-то по существу. Все свидетельские показания собраны не отходя от места, к делу подшиты.
— Слава богу, — искренне высказалась баба Надя. — А то тебе уже один раз влетело, увольняться пришлось…
— Нет, тут порядок. Номера Махлаков забронировал еще при прежнем начальнике охраны, к кухне или официантам никаких претензий предъявить не смогут…
— Яд подмешали в кофе? — быстро перебила пожилая сыщица и своей догадкой на этот раз сразила настоящего, хоть и в прошлом, работника правоохранительных органов наповал.
Архипов замолчал. Воткнул в бабу Надю пораженный взгляд:
— В этом еще даже Семен Яковлевич до конца не уверен… Но есть большая доля вероятности. Точные расчеты еще будут производиться, следуя из массы тела, концентрации в крови лекарства и алкоголя… Это лекарство категорически запрещено принимать с алкоголем, все сердечники об этом знают и… — Пал Палыч не договорил, не вытерпел: — Надежда Прохоровна, откуда?! Как вы догадались? Вы что-то заметили на той вечеринке! Да?
— Ну так ты сам сказал, — скромно потупилась бабушка Губкина. — Мол, к официантам претензий предъявить нельзя. А я видела, как официант всем разливал кофе из одного кофейника — то есть яда там не было, к кухне никаких вопросов быть не может. Это раз. Потом я видела, как несчастный Миша, выпив этого кофе, через несколько минут за горло схватился, будто его душили. Это два. — Надежда Прохоровна гордо выпрямилась, — эх, хорошо сказала-сформулировала! как настоящая сыщица из детектива! — поерзала на диванном сиденье, сложила руки под грудью. — Арифметика, Паша, — задачка для выпускника начальной школы. Вопрос в другом. Почему убийца использовал именно этот сердечный препарат? Из-за его доступности, по недомыслию или по наглости? Ведь в наше время достаточно в Интернет заглянуть — тебе там все про отравления расскажут, предупредят — отравление этим снадобьем на естественную смерть не спишешь — разглядит любой эксперт. Так?
— Да, — согласился Архипов. — Я тоже задавался этими же вопросами. Почему? Почему убийца действовал так нагло? Так бесшабашно. Не боясь последствий.
— Вот, — важно сказала Надежда Прохоровна, — именно выяснением этого вопроса мы сейчас с тобой и займемся. — Встала из кресла, огладила костюм на бедрах. — Пойдем, Паша.
— Куда? — оставаясь сидеть, пораженно сказал охранный шеф.
— Как куда? Убийцу ловить. Пока не уехал. Они ведь все сейчас по домам собираются, так?
— Не так, — помотал головой Архипов и остался сидеть. — Никто от номера не отказался.
— Почему? — в свою очередь удивилась баба Надя.
— А я откуда знаю?! — вконец растерялся Палыч. — Сидят по номерам, обед заказан в зале малого корпуса.
— Ну-ну, — строго сказала сыщица Губкина и грозно пообещала: — Сейчас мы им обед устроим. В малом корпусе и по большому.
— Да куда вы собрались-то, Надежда Прохоровна?! Толком сказать можете?!
— Могу. Пойдем ловить убийцу. То есть я пойду, а ты подстрахуешь. — Подумала о чем-то, нахмурилась. — Паш, у тебя какой-нибудь микрофончик есть? Чтоб как в прошлый раз — без сучка без задоринки, на стреме быть.
Архипов фыркнул и встал. Одернул пиджак, помотал головой, показывая отношение к сыщицким методам бабушки Нади, и осторожно поинтересовался:
— А вы уверены? Не слишком торопитесь?
— В самый раз, Паша. Генриетта вчера собаку кофе напоить пыталась, все чашечки на столе перетрогала. Зачем, спрашивается? Ведь не из-за собаки же в самом деле…
Пал Палыч потер двумя пальцами кончик носа, посмотрел себе под ноги:
— А вы уверены, Надежда Прохоровна, что Разольская манипулировала с чашками?
— Я не уверена, я видела, — весомо проговорила баба Надя. — Все прочие за фокусником следили, по сторонам не глазели, а я как раз почти за спиной Генриетты сидела — все видела. Осталось только выяснить, пользуется ли наша собачница сердечными пилюлями, имеет ли доступ к рецептам, понимаешь?
— Пожалуй, да… — пробормотал Архипов и первым вышел из номера.
Генриетта Константиновна Разольская открыла дверь не сразу. Вначале крикнула «Минуточку!», шуршала чем-то минуты полторы, потом приоткрыла дверь совсем чуть-чуть и в щелочку взглянула на визитершу.
— Надежда Прохоровна? — удивилась. Смоляной парик сидел на ней немного косо, из-под черных прядок выбивались седенькие волоски, помада на губах лежала тоже кое-как. Богачка была совершенно не готова к приему гостей и приглашать к себе не торопилась. — Чему обязана?
— Ох, — простонала баба Надя, — у вас нитроглицеринчику не найдется?
— В главном корпусе есть врач. Позвоните, вам принесут таблетку.
— Ох, ох, — запричитала сыщица Губкина и так показательно схватилась за сердце, что Разольской ничего не оставалось, только как посторониться и пропустить захворавшую соседку в номер.
