Светлана Петрова - Беспамятство
А ты не слишком деликатна. Я бы сказала - безжалостна, - с некоторым удивлением добавила Ольга.
Нс со зла. Жестокость - свойство вида. Щепетильные в этом мире не выживают. Что толку пускать слезу, умиляясь красоте природы, которую вы убиваете. Надо не приспосабливать её к себе, а самим к ней приспосабливаться. Многие люди умирают от голода, а мы никогда нс страдаем от недостатка пищи, потому что едим всё, даже рог, древесную кору и пластмассу, разгрызаем железо, пьем отраву, способны переварить любые бациллы, для нас радиация нс вреднее, чем для вас пляжный загар. Мы хорошо плаваем и ныряем, ловим рыбу, бегая по дну водоёмов. Наша прародина - Индия и Иран, а мы расселились везде, кроме Арктики и Антарктики. Размножаемся с сумасшедшей скоростью, нас триллионы. Когда вы сами себя уничтожите, мир будет принадлежать нам, ну ещё некоторое время тараканам, но в конце концов мы их тоже схряпаем. Наша главная задача - продолжение рода, а не отдельного индивида. Иначе всем крышка.
Один за всех и все за одного.
Это ты очень верно сказала.
Нс я. Великий Дюма. Тебе нс попадались «Три мушкетёра»?
Не припомню, наверно, качество клея было плохое. Дюпена и Дюринга - на «Д» - я ела точно. Оба скучные. Однако меня ждут новорожденные крысята. Третьего дня сподобилась. Подрастут — приведу знакомиться. До встречи. Молочка не забудь налить.
И крыса скрылась с куском сушки в зубах.
Ольга вскочила с остывающей лежанки, добежала до железного ведра в углу, заменявшего ей унитаз, и снова метнулась под груду одеял. Она вздрагивала всем телом то ли от холода, то ли от безысходности. Вставать точно не имело смысла. Имело ли смысл жить — она снова сомневалась. Зачем затеяла побег от цивилизации, возврат к природе? Давно отброшенный человечеством за несостоятельностью путь. Впрочем, нет ничего общеполезного. Одному нс подходит, а другому окажется в самый раз. Нс все еще испытано, надо довести начатое до конца, потом делать выводы. Вот чего ей никогда нс одолеть - так это одиночества. Получалось, что быть кому-нибудь нужной и есть главный жизнеутверждающий постулат. Кто бы сказал ей - я люблю тебя и хочу, чтобы и ты меня любила - тогда стоит сопротивляться. Правда, существует Рома, но он чужой муж и отец, терзать его дальше негуманно. Еще есть Валентина и его дети. Нет, нельзя даже в мыслях падать так низко. Какая же она была дура, что не родила! Ольга испытала запоздалое, но от этого не менее острое сожаление.
Страдание, отодвинутое на время, грозило вернуться. Усилием, почти невероятным для раненой души, Ольга загнала тоску в дальний закоулок памяти и вновь забылась. И приснился ей сон — сладкий и ужасный. Она снова была Лялей, юной и успешной. Увидев Макса, говорит ему: отчего это вы с девушками любезничаете, а со мною нс хотите? Так вы замужем, мне неловко, отвечает он, и смотрит внимательно, а стоит совсем близко, так близко, что у неё от волнения пересыхает в горле. Но мы же нс можем друг без друга, говорит она, чувствуя, что обретает ускорение и стремглав летит в неизвестность. Не можем, соглашается он и прижимается щекой к ее щеке, а она, затормозив полёт, обмирает от нежности и детской доверчивости: несомненно, что из множества душевных состояний ей положено только счастье.
Ольга могла бы поклясться, что в действительности никогда нс испытывала ничего подобного. В этом чувстве нс было страсти, даже намёка на плотские желания - одна безграничная нежность. Хотелось прикоснуться, прильнуть - и умереть в объятиях. Она задыхалась, растворялась в нежности, тонула в ней, как тонут в реке или морс. Сладчайшее блаженство такой силы, от которого ноют зубы и останавливается дыхание. Утончённая, томительная, невозможная нежность, рождённая воображением. И уже во сне - мучительная, смутная догадка, что это только сон. Догадка делала сон беспокойным, но нс мешала ему длиться.
Наконец тягучая волна нежности достигла апогея и отступила, оставляя за собой обрывки сказочной мишуры и беспредельную пустоту. Ту самую пустоту, к которой Ольга так стремилась, чтобы позабыть душевную боль. Но пустота оказалась хуже страданий. Пустота утверждала, что смысл бытия отсутствует и ждать спасения напрасно. Ольгу охватил ужас: нежность уплыла, и она нс могла сс вернуть. Ей бы заплакать, забиться в рыданиях, освобождаясь от нервного напряжения, но горе давно высушило влагу глаз. «Господи, верни мне слёзы или я захлебнусь в печали!» Воздух со свистом втянулся в лёгкие, грудь судорожно поднялась - раз, другой - и изо рта вырывался жуткий, душераздирающий вопль, похожий на тот, что настиг сё в больнице.
Пронзительный звук оглушил и разбудил Ольгу, Она наконец проснулась, продолжая кричать наяву, уже сознательно, вмещая в этот крик тоску по Максиму, по обделённой любовью маме, по образу отца из детства, по Ромке со Светиком, которых она нс умела ценить, по самой себе, обманутой призраком удачи. По своей нелепой жизни. С надрывным криком, казалось, из неё выходили тёмные сгустки горя, и она кричала, пока нс осипла. Звук отдавался в ушах и пронзал мозг раскалённой спицей, но чем больше физических сил он требовал, тем настойчивее отвлекал от боли внутренней. Энергии на нравственные страдания уже нс оставалось.
Крича, Ольга не беспокоилась, что её услышит кто-нибудь из местных жителей - старухи глуховаты, да и ложатся с заходом солнца - темень, хоть глаза выколи. Задолго до полуночи полупустая деревня забывалась мёртвым сном. Ближайшая соседка, Мария Спиридоновна, обычно спала крепко и окна закрывала на ночь даже в редко выпадавшие душные недели лета, чтобы под покровом темноты в дом случайно нс проникла нечистая сила: как известно, несмотря на тысячелетнее православие, русские до сих пор нс расстались с языческими привычками и верят в разную ерунду. Но нынче случилась оказия: муж младшей внучки привёз из Переславля-Залесского арбуз. Накушавшись вечером мочегонного плода — гостинец был редкий и старуха от жадности всё никак не могла остановиться, наелась до отрыжки, — она проснулась в неурочное время, в темноте пошла до ветру и чуть нс свалилась с самодельного толчка, услышав странный звериный вой. В застывшей тишине он производил жуткое впечатление. На волка нс похоже, волков Спиридоновна за долгую жизнь поиаслышалась достаточно, да и не ко времени года им выть, к тому же луны нет, только мелкие звёзды. Она еще долго сидела в тревожной задумчивости, пытаясь определить, откуда идёт звук. Вроде на этой стороне, с правого краю деревни. Но там, кроме молодой Чеботаревой обитателей нет. Не станет же она среди ночи орать? С ума, вроде, пока нс съехала, хоть и жалуется на голову.
На другой день Спиридоновна нс дождавшись, пока соседка придёт за молоком, после второй дойки сама понесла бутыль, зашла во двор, с неожиданной ловкостью юркнула без спросу в сени и лишь оттуда постучала в кухню.
Входите, не заперто, - ответила Ольга надорванным от крика голосом.
Я вот баллон принесла, - сказала старая женщина, озираясь вокруг и нс находя никакой зацепки для объяснения ночных криков, кроме одной странности - москвичка далеко за полдень валялась в постели. - Пока тёпленькое, может попьёте? Здоровы ли?
Жива пока. Голова вот немного болит - прилегла.
А-а, - потянула Спиридоновна и, нс зная, что ещё сказать, нехотя поплелась восвояси.
Криков она больше нс слышала. Может они и были, но арбуз закончился, а слезать с тёплой печи осенней ночью из одного любопытства - себе дороже, она не Матвеевна, которая от страсти к чужим тайнам готова чёрту душу заложить.
Молоко оказалось как нельзя кстати - Ольга с жадностью выпила почти литр, налила крысе и снова легла в постель, забывшись тяжелым сном. Она нс вставала уже второй день — нс видела в том необходимости. Полешки в огонь подбрасывала, печенье жевала, запивая холодной водой - нс хотелось даже чаю согреть — смертная тоска одолела.
Регулярно заглядывал Максимка. Стучал в дверь — раз велели, но ответа нс ждал, входил сразу и всегда с одним вопросом:
Не надобно ли чего? Ты не стесняйся, я ж тебе не чужой. Может, воды принесть или в Фиму за лекарством сбегать?
Спасибо, пока не требуется*
А мне снилось — зовёшь ты меня ночью. Слов выговорить не можешь, как я в детстве, мычишь, глазами хлопаешь. И обнять хочешь.
Ошибся. Иди.
Ладно, пойду. Только сны у меня вещие, — задумчиво сообщил Максимка.
Отныне, с приходом темноты, Ольга с суеверным трепетом ждала возможности снова испытать во сне нежность. Но сон нс повторялся и нежность нс приходила. Тогда она опять кричала - страшно, во всю мочь, как раненый зверь. Кричала, пока хватало сил, разрушая пустоту. Это позволяло ей удерживаться от безумия до следующей ночи, до следующего крика.
Так длилось долго, но пришло время, когда напряжения голосовых связок для крика нс достало, Ольга уснула в изнеможении, нс видела никаких снов и, пробудившись, почувствовала если нс облегчение, то безразличие к своей дальнейшей участи. Так совпало, что в тот день пошёл снег.
