Доухан Балаева - Мадина
Обессилев, Там. вновь опуст. на табурет. То жалобным, то грозным тоном она сквозь слезы бросала в лицо доч. все, что слышала от людей, какие сплетни о ней уже давно ползут по селу. - Вранье эт! Ниче такого не было! . . Все эт грязная, подлая брехня! . . - отчаянно отбивалась Мад, все больше приходя в ужас от сообщаемых мат. подробностей о ее встречах с Иб, и особенно от того, какую окраску им придало злословие. - . . Вот, оказывается, чем вы у Фат. занимались! А я- то, старая дура, радовалась: "Какая у мя умная, сообразительная дочь стала- в гости даже стес. лишний раз пойти, понимает, что взрослая уже". А она- то, оказывается, перестала туда ходить, потому что хвост свой запачкала! Да чтоб сгорел синим плам. тот, кто вам верит и волю вашей голове дает! . . - Но почему, поч. ты мне не веришь? . . Поч. веришь этим грязным сплетням? ! Я ни в чем- слышишь? ! - ни в чем не повинна! . . Неужели ты сомневаешься в этом? Как только ты могла подумать! . . Мад. вся дрожала, по- прежнему стоя перед мат: - Да если бы я думала, что эт в самом деле так- я бы сама тя вот этими руками задушила! - Там. потрясла рук. перед самым лицом доч, показывая свою непоколебимую решимость так и поступить, если убедится в ее виновности. - Разве мне легче оттого, что не верю этому! Как теперь доказать, что эт ложь, клевета? Как отвести позор от дома? Ведь люди уже очернили наше имя, - горестно покачиваясь, причитала Там. Больше Мад. была не в силах выдерживать эту пытку. Она убежала в свою ком, заперла дверь и, свалившись на диван, зарылась гол. в подушку. Всю ее колотила нервная дрожь, кот. она никак не могла унять. Слез не было. Мысли сковало какое- то тупое оцепенение. Лишь одна- един- ая мысль отчетливо билась в мозгу: "Что же теперь делать? Что же дел? . . ". Она была глубоко потрясена, раздавлена чудовищным обвинением и сознанием того, что не видно способа опровергнуть его, доказать свою безгрешность.
Весь день она так и не вышла. Неск. раз то мать, то сес. пытались войти к ней, но она не отк. им дверь и даже не подала голоса. Вечером вернулся Маг, ездивший на свадьбу к своему фам. брату. Там. ходила по дому как пришибленная. Не стала расспрашивать мужа о свадьбе, что непременно делала всякий раз. Неск. озадаченный молчанием жены и ее необычным поведением, Маг, почуяв неладное, спросил: - Что случ? Кто тут умер? Первая его мысль была о доч. "Но если бы ее умыкнули, мать вела бы ся по- другому. . "- под. он и, вспомнив, что сегодня воск. и Мад. весь день была дома, совсем отбросил эт мысль. - Что у тя язык отсох? Что тут произошло, я тя спраш! - раздраженно повт. он, не дождавшись отв. - Да что тут могло произ. . Все эт проклятые сплетни про нас, про дочь твою, - упавшим гол. прогов. Там и, неск. смягчая краски, коротко расск. о стычке у маг. - Из- за этого нечего ходить, как будто все из твоего дома умерли. Ты что, дочь свою не знаешь? - Я- то знаю, что все эт брехня. - А если бы оказалось правдой- я бы вас обеих вслед за вашими семью предками отправил! - грозно прог. Маг. - Где она? - Дома. . Заперлась у ся и не вых. - Воти, нани Мад. так ругала, так сильно руг, что она теперь плачет и ниче не ела с самого утра- пожаловалась Аза. - А ты тут что делаешь? Ну- ка быстро иди спать! - спохватилась Там, лишь теперь заметив присут. млад. доч. Дев. понуро вышла. Наступило тягостное молчание. Там. с тревогой ждала, что муж сейчас обрушит на нее весь свой гнев. Но Маг. только сказал: - Нечего из- за чужой грязной болтовни устраивать в доме траур. Оставь в покое дев, не говори ей лишнего. Поздно вечером, справившись одна, без обычной помощи Мад, со всеми делами по хозяйству, Там. собрала на поднос ужин и позвала Азу, все еще не ложившуюся спать: - Отнеси ей.
Там. уже раскаивалась в том, что была так беспощадно резка с доч, и жалость терзала теперь мат. сердце. Опередив идущую с под. Азу, она дернула по- прежнему запертую дверь. - Открой, слышишь? . . Там. неск. раз повт. свое требование, но отв. ей было полное молчание. Тогда она призвала на помощь мужа: - Скажи своей доч, чтобы дверь отк. - Оставьте ее. Может, спит уже. Там. понизила голос до шепота: - Вряд ли она спит! Как бы чего с собой не сделала. . Надо заставить ее отпереться. - Что ты городишь? Поч. она должна делать с собой что- то? ! - рассердился Маг. - Ов- вай, я слишком сильно ее изругала. . - Это ты всегда можешь! - Маг. бросил на жену суровый взг. и под. к двери: - Мад, не слышишь, что те гов? Открой. Почти сразу же за дверью послышались шаги, и Маг, решив, что его присутствие здесь больше ни к чему, вновь удалился к себе. Мад. откинула крючок и снова легла, отвернувшись. Там. пропустила вперед Азу, примирительно сказала: - Поешь вот. . От твоего голодания пользы никому не будет. Мад. никак не отреагировала на ее слова. Оставив поднос на столе, Там. и Аза вышли, тихо прикрыв дверь.
К еде Мад. так и не притронулась, а наутро, сказавшись больной, не пошла на занятия. Вид у нее и в самом деле был болезненный. Забежавшая утром Нат, увидев ее покрасневшие глаза, припухшие веки и необычайную бледность, удивленно всплеснула руками: - Что это с тобой? Да на те лица нет! . . - Не знаю, просто жить не хочется, - вяло отв. Мад, зябко поводя плечами. - Тю- у! Жить ей не хоч! Скажи лучше: понос на нос напал! Однако, видя, что состояние ее не объяснить обыкновенным насморком, Нат. оставила насмешливый тон, принялась допытываться, что болит да где. - Да иди, Ната, опоздаешь ведь. Придешь после зан- скажу. Вечером она расск. ей все без утайки. - Но ты же, голова, знаешь, что все эт- брехня собачья! - Представь, даже мать подозревает мя. . Откуда только люди разнюхали про Иб? Мать теперь все знает: и про наши встречи, и про письма. Поэтому и не верит, что было только то, что было, - тяжело, горестно вздохнула Мад. - Сама ведь знаешь, какая она. . Как огня сплетен боится. А тут тем более- вон о чем. . - Эх, ты! . . Не думала, что ты такая слабачка. Из- за чего нюни- то распустила! Смотреть противно! Размазня ты на постном масле- никто больше! . . Мад. слушала полные воинственности речи Нат, кот. в сильном возбуждении то ходила по ком. перед притихшей, сидевшей, как пришибленная, под, то останавливалась перед ней, выразительными жестами подкрепляя свои слова. Решив, что исчерпала все свои возможности и что ей в какой- то мере удалось успокоить Мад. Нат. отправ. дом. Но во дворе ее догнала Аза. Вцепившись в рукав ее пальто и просительно заглядывая в лицо, пожаловалась, что Мад. со вчер. утра в рот ниче не брала, что мать, уходя на раб, наказала ей накормить сес, а та и слушать ее не хочет: - Она ведь так и умереть может. . Нат. возмущенно выгов. Мад. за эт ее очередную глупость и бесцеремонно потянула на кухню: - Пошли вместе. Я как волчица голодная. Или не хоч, чтобы я у вас ела? Боишься, что объем? . . За столом она с преувеличенной веселостью расск. о занятиях, о сегод. событиях в инст, все время шутила, и мало- помалу Мад. пришла в себя, вышла из состояния мрачного оцепенения.
Наступивший понед. для Там. и впрямь оказался тяжелым. Даже непрерывная раб. не спасала от одолевавших весь день невеселых дум. Она уже более спокойно осмысливала создавшуюся ситуацию, и к концу смены сделала оконч. выводы на эт счет. Фат, пришедшая к ней вечером, попала, как говорится, под горячую руку. Необычно сдержанно отв. на ее привет. Там. спр: - Слышала, что люди гов. о моей доч? - А что они гов? - не сразу отозвалась Фат, встревоженная выражением лица Там, не предвещавшим ниче хор. - Сама прекрасно знаешь что. И поч. гов- тоже отлично знаешь. Кому же это знать лучше? . . Никогда не ожидала от тя такого. Я даже подумать не могла, что моя дв. сес. допустит такое, что обесчестит мой дом, весь мой тайп! . . - постепенно повышая тон, жестко выгов. Там. Фат. буквально оторопела, отпрянула от нее, крайне пораженная чудовищным обвинением. - Храни тя бог! Храни тя бог! Что ты такое гов? Что я те сделала плохого? Там. в довольно резких выражениях выложила все, что знала понаслышке и то, о чем только догадывалась. - . . Я, считая тя близкой род- ей и доверяя, как самой себе, отп. к те дочь, а ты, оказывается, устраивала ей там свид. с чужим пар, гулянки. . Вначале Фат. пыталась урезонить Там. объяснить все как было, но эт лишь еще больше разожгло ее: - Смотри- ка ты! . . Оказывается, и в самом деле они там встреч, вместе бывали наедине! Сама же в этом признаешься! Ты что все время с ними была? Откуда знаешь, что было, когда ты спокойно спала у ся в постели, оставив молодых одних! . . А- а- а, ты сыну и доч. доверялась. . Да разве ж у них есть головы, способные не допустить лишнего? . . Вот почему, оказывается, вы тянули со сват. Тот- то сбежал. . А вы теперь ведете эти разг. просто для отвода глаз, чтобы следы замести. .
Это уже было сверх всякой меры. После таких слов Там. Фат. оконч. потеряла выдержку. До глубины души оскорбленная тем, что ей приписывается сводничество, она перестала выбирать выражения, и вскоре обе жен. расстались как кровные враги, преисполненные ненависти друг к другу. С этого дня всякие отношения между ними были порваны, осталась одна лишь откровенная враждебность. Аб. тоже стал избегать встреч с Маг. Он был убежден, что уважающие ся муж. никогда не должны рвать отношения из- за ссоры между женами- эт попросту недостойно настоящего муж. Но в данном случае он был не просто мужем Фат- он был братом мат. того, кого считают виновником случившегося, соблазнителем дев. и это обстоятельство в корне меняло дело. Аб. бойкотировал Маг. и его семью отнюдь не из солидарности со своей женой, а из чувства незаслуженно оскорбленного беспочвенным обвинением достоинства.
