Barbara Frischmuth - Мистификации Софи Зильбер
Один лишь фон Вассерталь, несмотря на свой мечтательно-задумчивый взгляд, как всегда, пребывал в благодушном настроении и пытался развлечь общество, рассказывая анекдот за анекдотом.
На дворе так потеплело, что воздух, лившийся в раскрытые окна, не приносил прохлады.
— Ну, довольны вы теперь? — спросил Альпинокс у дам, которые в перерывах между блюдами обмахивались салфетками.
— Наконец-то наступило настоящее лето,—начала дама по имени Розабель, а дама по имени Изабель продолжала: — В конце концов каждое время года должно принести с собой то, что от него ждут.
— Я привыкла к совсем, иным температурам,— сказала темноволосая дама, с которой фон Вассерталь все еще иногда обменивался многозначительными взглядами.— Должна сказать, что я только-только начинаю согреваться.
— Уж эти мне восточные дамы,— саркастически заметила фрейлейн фон Триссельберг, хотя и не слишком громко.— Им никогда не бывает достаточно жарко.— И она бросила насмешливый взгляд на фон Вассерталя.
— Пожары надо тушить,— возразил тот,— это обязательство остается в силе, вы ведь тоже так считаете, милая Розалия? — Он воспользовался случаем, чтобы поцеловать руку Софи, словно извиняясь за то, что разговаривал с ее соседкой через ее голову.
Дама-англичанка выглядела какой-то вялой. От пребывания на солнце веснушки, во время обеда еще почти незаметные, темными точками усыпали ей лицо, и даже тень от ее огромной шляпы не могла их скрыть. Тепло наступило, пожалуй, слишком внезапно — заметила англичанка; сама она привыкла к более устойчивой погоде, правда, она не особенно страдает от этой перемены,— и она примирительно улыбнулась Альпиноксу, бросившему на нее озабоченный взгляд.
После того как гости выпили по рюмке-другой, настроение немного улучшилось, хотя разговор угрожал опять свернуть на газетные новости.
— Людям надо наконец показать...— подал голос Драконит, на этот раз сидевший рядом с Амариллис Лугоцвет. Софи вздрогнула, увидев его.
— Так изуродовать вершину горы только для того, чтобы с нее удобнее было смотреть,— сердито продолжал он, но ни у кого не было охоты пускаться в разговор о новой дороге, которая должна была подводить вплотную к вершине высочайшей горы.
Ответила ему только дама с миндалевидными главами,— она признала его критику справедливой, но прибавила, что разрушение этой горы — лишь относительно безобидный симптом охватившей весь мир болезни. Болезни, которая, несомненно, приведет к гибели и уничтожению всего живого. Если не... Тут все как будто стали прислушиваться... Бели своевременно не принять необходимые меры — спокойно, с улыбкой заключила дама.
Кое-кто испустил горестный вздох. — Просто невероятно, за какое короткое время человеку удалось захватить власть над всей живой и неживой природой,— продолжал Драконит.— Он потребляет и употребляет все, что дарует ему земля, и всем злоупотребляет. Искусственные горы, которые он воздвигает, скоро заменят собою настоящие, которые он сносит. Дамы и господа, если вы хоть ненадолго дадите волю своей фантазии, то без труда представите себе, в каком положении скоро окажемся мы все.
— Человек подавляет не только иные существа, но я себе подобных,— сказала фрейлейн фон Триссельберг.— Все, что может даровать природа, даже дичь, одни люди целиком присваивают себе, чтобы не дать попользоваться другим.
— И это тоже всего лишь частный вопрос,— заметила Амариллис Лугоцвет.— Если уж мы ломаем голову над проблемой, то должны рассматривать ее в более общем плане.
— А для этого,— взял слово фон Вассерталь,— надо иметь ясную голову. Поэтому я предлагаю сперва искупаться в озере. Ночью вода теплая и приятная, и все озеро в нашем распоряжении.
— Купаться? Сейчас? — спросил Драконит.— Когда мы наконец-то перешли к делу?
Но предложение фон Вассерталя оказалось слишком соблазнительным — раздавшиеся там и сям восторженные возгласы показывали, насколько оно пришлось по сердцу дамам.
— Какая великолепная мысль, дорогой фон Вассерталь,— прошептала фрейлейн фон Триссельберг.— В подобных делах на вас и правда можно положиться.
Англичанка тоже облегченно вздохнула. — Нам всем будет полезно немного освежиться,— заметила она.— Просто жара наступила слишком быстро. Это плохо влияет на самочувствие.
Софи это предложение повергло в некоторую растерянность, и пока гости допивали свои бокалы и двигали стульями, она соображала, идти ей с ними или нет.
— Но вы же не лишите нас своего общества, почтеннейшая,— сказал Альпинокс, успевший меж тем подняться и подойти к ее столу, чтобы шепнуть что-то фон Вассерталю.
— Вы полагаете, что и мне стоит...— Софи все еще была в нерешительности.
— Ну разумеется. Не теряйте времени зря. Кто знает, надолго ли нам удастся удержать такую хорошую погоду.— И он громко расхохотался,— можно было подумать, что внезапно наступившая жара — это целиком его заслуга.
— Ладно,— ответила Софи,— тогда я схожу за своими купальными принадлежностями.— Поднимаясь, она еще успела заметить, как Альпинокс и фон Вассерталь перемигнулись.
Софи надела купальник, который тем временем совершенно высох, а поверх него легкое льняное платье. Когда она снова спустилась вниз, ресторан был ужо пуст, в она тоже вышла наружу и направилась к берегу.
Стояла теплая, звездная летняя ночь, и, взглянув на небо, Софи увидела, как сквозь Вселенную пронеслась падающая звезда. Она невольно подумала о Клеменсе,— он теперь, наверное, в Греции, на острове, и, может быть, тоже видел эту звезду. Надо загадать желание, тихо сказала она себе и загадала: «Чтобы мы с тобой жили в ладу». Она следила глазами за звездой, пока та не погасла.
Она стояла на белой, посыпанной гравием дорожке перед садиком ресторана и как раз намеревалась спуститься вниз на лужайку, выводившую прямо на пляж. Собственно, настоящего пляжа, насколько она помнила, здесь не было, только узкая полоска гальки,— единственное место на озере, где тянулись заросли камыша. Но вместо того, чтобы сделать хоть шаг вперед, она словно приросла к месту и напряженно вглядывалась в темноту перед собой, в которой угадывались очертания большою ясеня,— только дальше, над гладью озера, сверкавшей отблеском звезд, мрак рассеивался.
Она стояла неподвижно, сама не зная почему. Ей слышались голоса остальных и хотелось подойти к ним, но не удавалось сделать ни шага, ни единого шага по этой лужайке, словно путь ей преградила стеклянная стена. Она даже не могла выбросить вперед руки. А в то же время никакого осязаемого препятствия перед нею не было. Просто она оказалась не в силах перешагнуть через невидимый барьер. Люди, вышедшие на обычную вечернюю прогулку спокойно шли мимо нее. Но они, должно быть, даже не воспринимали доносившиеся до нее голоса, потому что она отчетливо слышала, как одна женщина сказала: «Какая тишина на озере, ни звука не слыхать!»
Когда прохожие скрылись в темноте, она вдруг увидела, что кто-то приближается к ней. Это была Амариллис Лугоцвет.
— Пойдем,— сказала Амариллис и протянула ей руку, будто для того, чтобы перевести ее в иную сферу бытия. И Софи без усилий зашагала с ней по лужайке.
— Но что, что все это значит? — спросила безмерно удивленная Софи.
— Ничего особенного,— небрежно заметила Амариллис Лугоцвет.— Сегодня мы хотим обойтись без посторонних.
Софи не очень понимала, о чем речь.
— Но как же...— начала она.
— Послушай,— довольно строгим тоном сказала Амариллис Лугоцвет.— Этой ночью ты будешь вместе с нами. Тебе невдомек, что твоя жизнь многому нас научила. Попробуй теперь кое-чему научиться и ты. Навостри глаза и уши и не задавай вопросов. Все, что ты увидишь и услышишь сегодня ночью, тебе придется забыть. Но твое истинное «я» извлечет из этого пользу. Мы долго обсуждали, стоит ли оказывать тебе такую милость. И, к моей великой радости, все изъявили согласие. Это последнее, что я могу для тебя сделать в моем нынешнем образе.
Тем временем они подошли к пляжу, и Софи увидела, что некоторые дамы и мужчины уже вошли в воду, а другие еще стоят на берегу, подставив нагие тела лунному свету.
— Раздевайся,— сказала Амариллис Лугоцвет.— Для большинства из нас это прощанье с вашим нынешним образом, а потому мы хотим сбросить с себя всю одежду.
Софи повиновалась я, раздевшись донага, увидела, как одеяние Амариллис Лугоцвет без малейшего ее участия растворилось в воздухе, открыв взгляду такую совершенную фигуру, что Софи в изумлении вытаращила глаза и едва устояла против искушения потрогать это тело, дабы убедиться, что оно земное.
— Помни о том, что ты пребываешь под моей личной защитой,— сказала Амариллис Лугоцвет и снова взяла Софи за руку.— Что бы ты ни увидела и ни услышала, тебе ничто повредить не может. Так что не бойся.
С этими словами она подвела Софи к воде.
