Эйсукэ Накадзоно - Тайный рейс
Ким Сун Чхилю стало ненавистно присутствие этого человека. Но он не мог всю вину возлагать на него одного. Раз он не сумел удержать его, значит, и сам он стал как бы соучастником преступления. Странная вещь! В рекомендательном письме, которое Ли Кан Ман привез от Чхим Йоля, тот, не скупясь на похвалу, превозносит его как одного из лучших товарищей, как истинного борца за дело свободы и объединения родины… Странно…
За дверью снова послышались шаги. Это, несомненно, должен был вернуться старик. Но почему-то и на этот раз ни свиста, ни пения не доносилось. Ли Кан Ман и Ким снова соскочили с онтола. Вошел старик, и за его спиной вдруг выросла черная фигура полицейского. Ким и Ли Кан Ман переменились в лице. Старик сделал глазами знак сохранять спокойствие и затем подмигнул Ли Кан Ману.
Ли Кан Ман понимающе закивал головой и вытащил из кармана пачку денег. Это были триста тысяч вон, взятых у юноши за провоз. Старик взял деньги, вышел за дверь и в течение нескольких минут о чем-то договаривался с полицейским. Вскоре послышались удаляющиеся шаги полицейского.
— И угораздило же тебя притащить за собой эту сволочь! — Ли Кан Ман злобно сверкнул глазами.
— А все из-за очищенного сакэ. Я его никогда раньше не покупал, для меня это роскошь. А тут как раз этот мил человек проходил. Он что-то заподозрил и увязался…
— Ну теперь-то все в порядке?
— Все! Я с ним договорился, — ответил старик.
— Дай-то бог! А то все одни неприятности, — сказал Ли Кан Ман, берясь за бутыль с сакэ.
Старик поставил большую тарелку с рыбой и овощами, а Ли Кан Ман разлил сакэ по стаканам. Свой стакан он выпил залпом. Ким Сун Чхиль сидел и молчал, не прикасаясь к вину.
Ли Кан Ман захмелел. На его белом лбу выступили красные пятна.
— Ты, видно, думаешь, что лучше было бы «шлепнуть» этого полицейского? Да? — сказал он, обращаясь к Киму. — Но ведь тогда всей нашей затее был бы конец! Да, да… А ведь мне так хочется, чтобы ты попробовал японочек! Что это за прелесть! Не мог же я одной пулькой послать все это к чертям! А японочки, брат, хороши, хороши…
9
Почти всю ночь Сайдзё не мог сомкнуть глаз. Сразу после завтрака он в одном кимоно и гета вышел из гостиницы как бы для утреннего моциона. Миновав пирс, он направился к перекрестку, недалеко от которого находилась почта. Нужно было послать телеграмму шефу в Токио.
Текст он тщательно обдумал еще ночью и рано утром зашифровал. Это было довольно подробное сообщение о ходе розысков. Начиналось оно так: «Обнаружен труп задушенной Канако. Выслеживаю убийцу, выясняю обстоятельства. Расследование начинает и полиция, что несколько осложняет дело…» Сайдзё постарался, насколько возможно, передать в телеграмме напряженность обстановки и дать почувствовать, что он уже почти у цели.
Молодой почтовый служащий вытаращил глаза от удивления, увидев на нескольких бланках одни цифры. Пока он подсчитывал количество знаков, Сайдзё написал еще открытую телеграмму. Она состояла из одной фразы: «Жду указаний до востребования». На самом деле Сайдзё не собирался сидеть сложа руки. Теперь его даже не особенно заботило, будут ли указания шефа отвечать дальнейшему ходу дела. Он заранее решил с ними не считаться.
Перед отъездом из Токио шеф строго его предупредил: далеко не заходить. Что же он мог приказать сейчас? По-видимому, одно из двух: либо ограничиться выяснением обстоятельств дела и установлением личности убийцы Канако, либо, выяснив обстоятельства дела, лишить убийцу дальнейшей свободы действий. Во втором случае шеф должен точно сказать, как поступить с убийцей: ухитриться ли привезти его с собой в Токио или, поскольку речь идет об убийстве, выйти за рамки поручения Цоя и в сотрудничестве с полицией отдать его в руки властей.
Сайдзё полагал, что на этот раз ему удастся узнать, почему шеф вопреки своим правилам проявляет столь необычный интерес к этому делу. И все же, вероятнее всего, он прикажет ограничиться выяснением обстоятельств дела. Потому что идти дальше — значит неизбежно принять меры к пресечению свободы убийцы. А шеф «заходить далеко» не хочет. Создается впечатление, что он в этом случае захочет спустить дело на тормозах. Ну а если не выдавать преступника полиции, а «деликатным» образом препроводить его к Цою? Почему бы, собственно, возражать против этого? А ведь, по существу, шеф заранее наложил вето на подобные действия. Почему? Не потому ли, что у него уже готова определенная гипотеза и Сайдзё он отправил сюда лишь для того, чтобы убедиться в правильности своих предположений? Чем больше Сайдзё размышлял над поведением Могами, тем больше крепло у него это подозрение. Труп Канако обнаружен на Цусиме. Именно здесь и рекомендовал искать ее Могами. Все яснее становилось, что предположения шефа не были простой гипотезой. Шеф, несомненно, уже тогда располагал определенными сведениями.
Итак, сущность дела, вероятно, в общем известна Могами. Но до поры до времени это должно оставаться его монополией. И он не хочет допустить, чтобы что-либо просочилось наружу. А такие вещи, как полюбовная сделка, заключенная Сайдзё с Чон Су Капом, с которым связан президент фирмы, это, наверное, табу из табу. Есть обстоятельства, в которые шеф не хочет никого посвящать. Или, вернее, не хочет, чтобы кто-либо о них узнал. В том числе и Сайдзё. В чем тут секрет? Невольно напрашивается мысль, что шеф лично заинтересован в этом деле, причем даже больше, чем сам Цой. Не исключено, что кодированная телеграмма Сайдзё, из которой видно, что он уже почти у цели и все вот-вот будет раскрыто, вызовет серьезную тревогу у шефа. Это сообщение, возможно, опрокинет его расчеты, что Сайдзё не все удастся узнать. Сайдзё пытался взвесить все плюсы и минусы для себя, если он и впрямь напугает шефа. Запрашивая указаний, Сайдзё втайне как бы бросал ему вызов. Сейчас он больше не был частным сыщиком, покорно выполняющим волю начальства. Скорее он напоминал «изменника», заботящегося о личной безопасности и выгоде. Пусть он уже сделал первый шаг навстречу судьбе.
Вернувшись в гостиницу, Сайдзё увидел в вестибюле Камати, который о чем-то разговаривал со служанкой. Это была та самая служанка, с которой Сайдзё был уже знаком. Камати при виде Сайдзё немного растерялся, но все же поздоровался очень любезно.
— Здравия желаю! Как самочувствие? Уже прогулялись? Правда, здесь ничего интересного нет. Наверно, скучная была прогулка?
— Да нет! С гавани открывается очень красивый вид. Кстати, говорят, что, когда с утра отсюда бывает видна Корея, вечером идет дождь. Рыбаки у пирса утверждают, что и сегодня он наверняка соберется.
— Ого, вон вы куда ходили! Даже Корею повидали! — улыбнулся Камати, ощупывая собеседника внимательным взглядом. — Кстати, вчера вечером вы мне так ничего и не сообщили. Я навел справки в больнице, и там мне сказали, что вы не опознали своей беглянки.
— А вы не напали на какой-нибудь след? — довольно безразличным тоном спросил Сайдзё.
— Я, собственно, этим делом не занимаюсь, — ответил Камати. — Расследование поручено не мне. Мое дело — та злополучная листовка! В процессе расследования выявились некоторые любопытные детали.
— Да? А что именно?
— Простите, но это уже относится к профессиональной тайне. Этого я разглашать не могу. Да, кстати! Говорят, что вчера вечером вы были на Круглом Мысе? Однако вы очень любопытны.
— Любопытство — профессиональное свойство газетчиков. Везде бывать и все видеть — наша обязанность, — ответил Сайдзё.
— Ах да! Я и забыл, вы ведь газетчик! Кстати, вы долго собираетесь пробыть здесь?
— Хм. Моя основная цель — собрать материал для газеты. Если удастся это сделать сегодня, то, возможно, сегодня же и уеду. А может, пробуду еще целую неделю. Однако разве на острове каждый обязан о своем отъезде докладывать полиции?
— Что вы, конечно, нет. Я это так спросил, для сведения. Просто сейчас у нас произошло подряд несколько чрезвычайных происшествий, хоть объявляй на острове осадное положение!
— А я решил, что у вас гостей не очень-то жалуют, — сказал Сайдзё.
— Нет, наше гостеприимство от этого не пострадало. Но это не значит, что мы его должны оказывать и преступникам. Я только это и хотел сказать… — с каким-то обиженным видом проговорил Камати.
Сайдзё поднялся к себе. Следом за ним с чайным прибором вошла служанка.
— Зачем приходил этот полицейский? — спросил Сайдзё.
— Очень интересовался той женщиной, какую и вы ждете, все про нее расспрашивал. — Глаза у девушки испуганно округлились, и весь ее вид говорил о том, что она пришла сейчас, чтобы предостеречь гостя. Тысяча иен, которые Сайдзё сунул ей, снимая номер, по-видимому, оказали свое действие.
— И это все?
— Нет, про вас тоже расспрашивал, мол, не ходили ли вы в местную управу, в союз рыбопромышленников, к таможенному инспектору…
