Светлана Петрова - Беспамятство
Лежебока глубокомысленно уставился в потолок. Наступил второй этап отрезвления. Под неявным, но вязким давлением жены он всё же оторвал свои телеса от пружинных подушек и поступил на работу. Должность инженера жилищного ремонтноэксплуатационного участка была сволочной и ответственной - коммуникации в домах давно отслужили по два срока, сами дома нуждались в капитальном ремонте, средства, милостиво отпущенные конторе чиновниками сверху, доходили уже настолько ощипанными предшествующими инстанциями, что их не хватало даже на латание текущих протечек. Сварщика приходилось нанимать со стороны, он ломил большие деньги, поэтому новых труб нс клали, а ставили хомуты на старые. Когда-нибудь это хозяйство на соплях рванет всё сразу и будет катастрофа. Но не сейчас.
Сказать, что коммунальные проблемы Романа Брагинского не трогали, значит вообще ничего нс сказать. Работа навевала на него скуку, такую томительную, что от зевоты сводило челюсти. Переложив свои обязанности на заместителя вместе с большей частью собственной зарплаты - а иначе стал бы тот вертеться, - Роман линял на полдня по каким-то «особо важным делам». Он сидел в библиотеке и читал любимые книги или уезжал в Сокольнический парк, забирался вглубь Лосиного острова, где слушал пение птиц, белки его узнавали и брали орехи с рук. Рома свободно общался с чужими псами и вступал в занимательные собачьи беседы с их владельцами. Ещё в школе он почти спас маленького Фсра Надежды Фёдоровны, но животное было уж очень экзотическим и слабым, а хозяйка не выполняла лечебных предписаний. Крохотная собачка тихо угасла, и они с Лялей тайно, при свете фонариков, похоронили несчастную в дворовом палисаднике. Оба плакали навзрыд. Это время душевного единения и полного взаимопонимания с любимой девочкой Роман старался вспоминать как можно реже, чтобы нс тянуло выпить.
Муниципальное начальство, недовольное положением инженерного хозяйства на участке, понизило Брагинского до техника- смотрителя. Эта должность, хотя и не требовала ни высшего, ни среднего специального образования, а если честно - то вообще никакого, перманентно числилась вакантной из-за ничтожного размера зарплаты. Перемена служебной участи вовсе нс унизила романтика водопроводно-канализационных сетей, напротив, у него стало больше свободного времени, а чтобы восполнить недостаток средств, он стал брать взятки за свою подпись под актами, которые не соответствовали действительности и нарушали строительные нормы и правила, начиная с перепланировок со сносом капитальных стен и заканчивая фиктивными справками о ремонте лестничных маршей - перечислять устанешь, в какой щели могут скопиться денежки.
Шелест левых купюр оказался приятным на слух. Глупо нс брать, если дают. Система взяток оказала Роману плохую услугу. Пить он, к счастью, не возобновил, но подсел на игральные автоматы - азарт отключал сознание от реальности. Он мог дёргать за рычаги круглые сутки, пока нс кончались монеты. Самоотверженная Света, беременная в третий раз — ей казалось это способом пробудить в Роме ответственность, — вытаскивала мужа из дорогих казино, из дешевых подвалов и полу подвальчиков, обняв, заталкивала в такси, а дома кормила вкусным ужином и, обласкав, укладывала спать. Ей казалось, так она вырабатывает в нем рефлекс на домашнее счастье. Она ошибалась. Рому привязывали к ней совсем нс дети или котлеты, а то, что ему некуда идти: родители махнули на него рукой, Ляля разлюбила, другая женщина просто нс стала бы его терпеть. Поэтому дрессировка давала неустойчивый результат. Иногда Роман срывался, и лечение добром начиналось по новой, пока Семицветик не догадалась устроить мужа на работу в зоопарк. Эврика! Он увлекся, а начальство не могло новым сотрудником нахвалиться.
Света взахлёб сообщила Ляле:
— Ты никогда не догадаешься, где сейчас трудится Ромка! Да, да! Занимается птицами! У нас дома вся лоджия заставлена клетками. Спозаранку щелкают, свиристят, щебечут. Детям так нравится!
Ляля подумала: дети, птицы,.. Какая глупость! Разве можно этим жить?
Еще как! Только немного подросли старшие, как появился на свет очередной младенец. Света взяла длительный отпуск по уходом за новорожденной дочкой (теперь многодетную мать не могли уволить из банка ни под каким предлогом). Рома к третьему ребенку отнёсся как к неизбежному злу, которое вознамерилось сопровождать его но жизни, и отправился спать в соседнюю комнату на диван. А он-то по наивности вообразил, что пытка сосунками закончилась. Маленькие дети ничего, кроме раздражения, у него нс вызывали. Возможно, он полюбил бы обоссанных, обкаканных, требующих уйму внимания и терпения созданий, если бы их родила Ляля. Но нс этих. Крики мешали ему думать.
Чего орут? — спрашивал Роман жену.
О, Господи! Да как же им ещё выражать свои чувства, когда они нс умеют говорить?
В отсутствие Семицветика он с детьми не церемонился. Старшему сыну, хныкавшему в детской кроватке, так шлёпнул ладонью по затылку, что тот выбил передний зуб о деревянную спинку. Для жены Рома сочинил какую-то небылицу. Она не сокрушалась: зуб молочный, а дети часто падают. Рома рукоприкладством больше нс занимался, но снисходил до общения с детьми лишь после того, как те начинали соображать. Однако тогда уже они его сторонились. В общем, каждый остался при своём интересе,
Когда двое пошли в школу, а младшая в садик, Светик вздохнула свободнее, только ненадолго: тяжело заболел отец. Дочь очень любила своего замечательного папу и была обречена за ним ухаживать, поскольку мама работой дорожила едва ли не более, чем собственной жизнью, жизнь мужа таких жертв нс стоила. Но папа был и вправду чудесный. Изредка попадаются такие мужья и родители, которые умирают вовремя, вот и отец Семицветика тоже болел недолго. Какое облегчение! На всех - на детей, на папу и на Рому вместе с домашним хозяйством - Светика давно хватало с трудом. А тут и мама оказалась выше всяческих похвал — быстренько вышла замуж за своего сослуживца и переехала к нему, оставив дочери приличную квартиру. Наконец измордованная житейскими задачами женщина могла опомниться и вкусить от плода своих многолетних трудов.
Для Романа ничего не изменилось. Невозможность взаимной любви с Лялей он воспринимал за отсутствие иной любви как таковой. Любовь Светки казалась ему всего лишь привязанностью, лёгкой забавой но сравнению с тем беспредельным неутолимым чувством, которое он испытывал к Ляле. Рома ощущал себя сиротой, одиноко стоящим посреди толпы. Вокруг толкалось, ходило, пело, рассуждало, блевало и испражнялось множество подобных, но абсолютно чужих, иначе мыслящих и чувствующих существ. У них были свои радости и печали, не такие, как у него. Никто и нс старался вникнуть в суть его горя, может, и к лучшему - значит, не мог коснуться грубыми руками незаживающей раны - любви к Ляле.
Он понимал всю нелепую театральность любви без взаимности, и это понимание своей неприкаянности тоже входило в нелепость бытия, в котором ответом на пламенную любовь почти никогда нс бывает благо. Большего издевательства Создатель не мог и придумать. Всякое наслаждение предполагает наказание, как в физике - сила действия равна силе противодействия. Но какое удовольствие получил он? Земная жизнь принесла ему столько разочарований, что должна быть расценена как превентивная кара за грехи, которых он не совершал. Ну, ладно бы ад на земле сулил рай на небе — так и это не обещано. Так ни в философии, ни в религии Рома утешения не нашёл.
Годы бежали без остановок. У старшего сына начал ломаться голос и пробились мягкие усики. Света с изумлением сообщила мужу:
- Дети как выросли! Жизнь быстро проходит.
Нет, медленно, - возразил Рома, - но проходит, это ты удивительно точно подметила. И каждый день похож на другой. Вся наша жизнь - простое перемещение от того, что было, к тому, что будет.
Светик весело рассмеялась, вспомнив, как много успела за каких-то пятнадцать лет. Но мужу возражать не стала. Она снято верила, что добро когда-нибудь отзовётся. Ей в голову не приходило, что «когда-нибудь» — это не завтра и не послезавтра. В масштабе человеческого времени - скорее всего никогда.
Глава 9
Покинутый Рома в минуту сентиментальной откровенности сказал: «Моя душа - сплошная рана». Так Ляля ощущала себя сплошной любовью. Плавные движения выдавали томительную негу, глаза сияли и ловили своё отражение в зрачках прохожих. Понимают ли они, какой потрясающей может быть жизнь? Да, они понимали, что такие улыбки блуждают лишь на губах зацелованных счастливиц, и стремились хотя бы по касательной задеть этот круг восхитительной благодати. Аура удачи притягивает так же, как отталкивает печать невезения, и даже искушённой женщине никакими уловками, кокетством или многозначительным молчанием не скрыть, что её бросил человек, которого она всё ещё любит. Но Лялю бросать никто не собирался.
