Эйсукэ Накадзоно - Тайный рейс
— До конца сезона оставалось каких-нибудь десять дней, вот она и работала несмотря ни на что.
— А может, ее боги покарали за то, что она потревожила ту покойницу? — испуганно проговорил Сюдзи.
А что, если тут непреднамеренное убийство? Выслушав сбивчивые показания Тада и его помощника, Камати немедленно отправился к причалу и осмотрел запасной воздушный баллон. В баллоне, как показывал газомер, оставался еще воздух. Повернули кран. Сжатый воздух со свистом хлынул в очиститель. Таким образом, спасательные меры были приняты и сжатого воздуха в баллоне с лихвой хватало на все время подъема Нам Чху Чо. Пусть в компрессоре и возникло повреждение, принятые меры должны были устранить всякую опасность Для жизни водолаза. Не располагая нужными техническими знаниями, к компрессору Камати не стал прикасаться. Он решил поручить его осмотр специалисту в Хитакацу и велел лодку перегнать туда. Впрочем, если экспертизой и будет установлено, что повреждение возникло в результате отсутствия надлежащего предварительного технического осмотра или какого-либо дефекта в эксплуатации компрессора, в данном случае это придется просто принять к сведению. Оснований для вывода о неумышленном убийстве это все равно не даст. Слушая рассказ о происшествии, Камати сначала решил, что тут совершено преступление. Не мог ли кто-нибудь заранее испортить какую-нибудь деталь в компрессоре, с тем чтобы прекратилась подача воздуха? Но если это и имело место, то старшина, открыв запасный баллон, должен был спасти женщину. И все же она задохнулась. По заключению врача, решающую роль тут сыграл насморк.
И все же спокойствие к Камати не приходило. Казалось, все говорит за то, что это несчастный случай. И тем не менее в душе остается неприятный осадок. Назойливо вертелось в голове воспоминание о вчерашнем допросе. Оно вызывало что-то похожее на угрызения совести. С другой стороны, преследовала мысль, что со смертью этой ама исчезала всякая возможность напасть на след людей, причастных к листовкам с призывом к вооруженному восстанию 30 сентября. Нет, думал Камати, какими бы ясными ни казались обстоятельства смерти кореянки, спешить с выводами не следует. И он вышел из-за стола, собираясь идти домой. Но тут зазвонил телефон. Звонили из полиции Верхней Цусимы.
Верхнецусимское отделение полиции находилось в Сасуна, в десяти километрах от Хитакацу. Слышимость по телефону была отличная.
— Алло! Это Камати? Ты не мог бы завтра подъехать к нам? — возбужденным голосом говорил начальник отделения.
— Зачем?
— Сегодня под вечер на Дзимба нашли женский труп. Пока неизвестно, убийство это или самоубийство. Ребята из отдела розыска оттуда еще не вернулись. Завтра хорошо бы провести объединенное совещание.
— На горе Дзимба? — удивленно переспросил Камати. — Хорошо, я приеду. Кстати, у меня здесь тоже что-то вроде этого. В результате странного несчастного случая погибла одна кореянка-ама.
— И у тебя? Какой несчастливый для женщин день!
— Да, день нерадостный…
Камати некоторое время стоял задумавшись с трубкой в руках. Действительно странно. Конечно, всякое тут бывало. Не раз среди рыбаков вспыхивали ссоры и кто-нибудь, получив удар ножом, скрывался надолго под водой. Потом труп всплывал. А здесь подряд одни женщины. Сперва эта кореянка, что хотела нелегально пробраться в Японию, через пять дней — ама, а теперь на горе Дзимба… Нет ли тут какой-либо связи?..
5
На рассвете Сайдзё поднялся, стараясь не разбудить спавшего в соседнем номере «боксера», которого он вчера напоил до бесчувствия, и поспешно вышел из гостиницы. Провожаемый заспанными глазами служанки, он из переулка мышью шмыгнул на улицу Кавабата. Здесь его уже ждала машина, заказанная вчера вечером по телефону.
Освещая окутанную предутренним туманом пустую улицу, машина с бешеной скоростью помчалась вперед, сперва вдоль каменных заборов старинных самурайских усадеб, потом по крутому обрывистому берегу небольшого залива. Волны в заливе пенились, непрерывно дробясь о черные прибрежные скалы. Это был не мягкий, ласкающий взор южный пейзаж, хотя Цусима и считается продолжением острова Кюсю. Природа здесь напоминала скорее какой-нибудь одинокий остров, заброшенный в северной части океана. В скупых лучах начавшего всходить солнца суровый пейзаж походил на сделанный углем эскиз.
Шофер гнал машину по извилистой дороге над обрывом, не снижая скорости.
— Мы не очень быстро едем? — спросил забеспокоившийся Сайдзё.
— Ничего. А иначе вы не успеете на первый пароход, — ответил шофер.
— Ладно, полагаюсь на тебя, — сказал Сайдзё и огляделся.
Дорога была безлюдна. Только один раз навстречу попалась группа велосипедистов, по-видимому школьников, ехавших на занятия в Идзухара. Со стороны города машин не было видно. Пьяный «боксер», несомненно, еще дрыхнет без задних ног. Однако вчера он держался здорово, и вино не развязало ему язык. Сайдзё так и не узнал, кто он такой. В конце концов, похоже, что этот тип и впрямь стремится использовать Сайдзё, чтобы без особого труда получить награду. Но почему он обратился именно к нему? Как он вообще о нем что-то узнал? Если бы удалось это разгадать, лицо «боксера» сразу стало бы яснее. Но как это сделать? «Боксер», появившись еще на станции Модзи, из Хаката увязался за ним на Цусиму. Кто он? Враг или друг? Но если этот человек действительно вертится среди корейцев на Северном Кюсю и осведомлен об их делах, то в любом случае он для Сайдзё сейчас наиболее опасный конкурент.
Миновав городок Кэти, машина подъехала к пристани. До отплытия первого парохода оставались считанные минуты. Пыхтевший у причала рейсовый пароходик водоизмещением всего около десяти тонн играл тут важную роль, связывая Симодзима (Нижний остров) и Каминосима (Верхний остров). В восточной части залива Асо острова эти разделены двумя узенькими проливами и в этих местах соединены между собой мостами. Но так как ни шоссейной, ни железной дороги здесь не проложено, сухопутное транспортное сообщение между островами невозможно. Поэтому ничего другого не остается, как переправляться на пароходе через залив с его изрезанными берегами. Над заливом высятся слоистые, круто обрывающиеся к воде горы высотой двести-триста метров. В центре залива разбросаны крохотные островки с торчащими то тут, то там мысами. Странные метаморфозы, происходящие в природе, здесь доведены до крайности. По пути пароходик заходит в несколько пунктов: сначала в Такэсики — здесь база отряда морской безопасности, затем в наиболее крупные рыбацкие села — рыбацких селений тут разбросано великое множество; пароходик остановится, словно водяная птица, чтобы клюнуть корм, высадит одного-двух пассажиров, возьмет новых и плывет дальше. В общем, путешествие длится час. В заливе есть только одно трудное для навигации место — называется оно Сидзюятару и находится против выхода в Корейский пролив. Набегающие с северо-запада волны хлещут в борт несчастного пароходика, и начинается немилосердная боковая качка.
В помещении для пассажиров яблоку негде было упасть. И Сайдзё остался на палубе, где жалось к поручням еще несколько пассажиров, по виду торговцев. Обдаваемый с ног до головы водяными брызгами, он отчаянно цеплялся за подпорки навеса, ежесекундно рискуя упасть в море. Когда пароход причалил к пристани Нии, Сайдзё облегченно вздохнул, будто он спасся от неминуемой смерти.
В Нии пассажиров ожидал автобус, следующий до Хитакацу. Взяв пассажиров, которые с пристани бегом бежали к остановке, автобус вскоре выехал на горную дорогу, проходящую через центральную часть острова, и начал, пыхтя, взбираться на крутой подъем. После подъема сразу же начался спуск; теперь дорога красной лентой извилисто спускалась вниз по зеленому склону. Внизу дорога неожиданно обрывалась, но автобус, поднимая брызги, смело перемахнул через мелкую речушку и после короткого отдыха снова взобрался на крутую, петлявшую над обрывами горную дорогу. Одну женщину укачало, и, не справившись с тошнотой, она высунулась в окно. Несколько пассажиров предусмотрительно приложили ко рту носовые платки или полотенца. Кондуктор начал расставлять возле кресел старенькие ведерца. Сайдзё сидел с брезгливой гримасой, отвернувшись к окну. Горы здесь были не выше трехсот-четырехсот метров, но были они крутые, обрывистые, и Сайдзё казалось, что он попал в настоящую горную глушь.
Место было безлюдное, за всю дорогу встретился лишь сидевший у обочины угольщик да один крестьянин, ведший под уздцы низкорослую горную лошадку.
«По этой дороге, несомненно, проехали и Канако, и Ли Кан Ман, и Такано», — вдруг подумал Сайдзё.
После Нита шла уже хорошая дорога. Здесь кончался девственный лес и начиналась префектуральная лесопарковая зона. Внезапно слева показалась красивая бухта. По ней с видом щеголеватого заморского путешественника плыл белоснежный пароходик, по-видимому учебное судно какого-нибудь рыбопромышленного техникума. Автобус, следуя вдоль бухты, въехал в небольшой портовый городок. Это и была Сасуна.
