Ульмас Умарбеков - Зеленая звезда (Человеком быть, это трудно)
— Что это с тобой сегодня? — спросила тогда Гюльчехра и взяла его за локоть.
Абдуллу словно током ударило. Он тихонько отстранил ее руку.
— У меня голова болит, — промолвил он.
— Голова болит? Сейчас мы ее вылечим! — Гюльчехра нагнулась к роднику, опустила в воду ладонь и приложила ее ко лбу Абдуллы. — Теперь лучше? — спросила она.
— Лучше. — Абдулла, по-прежнему не глядя на девушку, обнял ее за талию и поцеловал в губы. Он обнимал ее все крепче.
Гюльчехра попыталась высвободиться.
— А ты очень быстро поправился, — нахмурилась девушка.
— Гюльчехра… — Абдулла сам не узнал своего голоса, так хрипло он прозвучал.
— Подожди!.. Слышишь? Поет твоя перепелка!..
Тут Гюльчехра выскользнула из его объятий и побежала домой.
И хорошо сделала. Если бы они дали себе волю, то что бы тогда было? А доброе имя девушки?! Вместе бы и опозорились. Нет, Абдулла так не сделает. Даже если ему будет очень трудно, если он будет мучиться, все равно этого не допустит. Надо быть волевым человеком. Главное — воля. Как хорошо, что Гюльчехра тоже не из легкомысленных…
— Молодой человек, вы разве не сойдете?..
Абдулла испуганно оглянулся. В дверях купе стоял проводник.
— Мы уже в Ташкенте? — с непритворным удивлением спросил Абдулла.
— Ты угадал! — Проводник расхохотался.
Абдулла повернулся к окну. Из-за гор поднималось большое лучистое солнце. «Вот это звезда так звезда», — подумал он. Вот бы ему такую. Хотя нет, слишком уж он размахнулся. Не такой уж он великан. Значит, и думать об этом нечего.
Абдулла медленно шел по перрону, с удовольствием взирая на вокзальную сутолоку. До чего хорошо жить в таком большом прекрасном городе! В ту минуту все его радовало: и красивое здание вокзала, и несущиеся вперед, обгоняющие друг друга машины, и памятник четырнадцати комиссарам, возвышавшийся среди широкой вокзальной площади.
Давно остался позади Мирабадский базар, где когда-то работал его отец, незаметно промелькнули знакомые улицы и махалли. Трамвай остановился со скрежетом. Абдулла подался вперед и увидел из окна родной дом с балаханой, заметил наверху висящую люльку — бешик. Вот он и приехал.
Абдулла бросился к выходу, соскочил с подножки. Проводив глазами трамвай, он перешел улицу, по давней привычке стараясь не ступать на рельсы. У края тротуара Абдуллу поджидал его одноклассник Рустам с большой хозяйственной сумкой в руке. Абдулла обрадовался встрече. Рустам за это время вроде не изменился. Да и что с ним могло случиться? Зато вот он, Абдулла…
— Ну, здравствуй! Жаль, что ты не поехал с нами, — сказал Рустам и опустил на асфальт свою сумку.
— А что?
— Хорошее место этот Чимган. Мы здорово отдохнули. Да и потом отец Ахрара не поскупился, зарезал барана. Два дня шашлык жарили. Все горы излазили, купались. Вот только я простыл немного, последние дни уже не купался. Тебе бы там понравилось, в Чимгане…
Абдулла улыбнулся.
— А в кишлаке хорошо было? — спросил Рустам.
— Неплохо, — ответил Абдулла. — На охоту ходил, стрелял перепелок.
— Перепелок? — глаза Рустама округлились.
— Да.
— И много настрелял?
— Штук тридцать.
— Вот молодец! Ну а еще чем занимался?
Абдулла снова улыбнулся. Конечно, он о многом мог бы рассказать, выплеснуть всю душу. Но зачем? Абдулла очень доволен своей поездкой, и этого достаточно. А другим об этом знать не обязательно. Да, совсем не обязательно. Поэтому он переменил тему разговора:
— Когда вы вернулись?
— Позавчера. А сегодня вечером договорились с Ахраром и другими ребятами немножко прогуляться. Наверно, на озеро пойдем. Посидим там на островке. Давай с нами?
— Я с удовольствием…
— Ну, тогда я к вечеру зайду за тобой.
— А сейчас куда с этой сумкой направился? — спросил Абдулла.
— Да на базар, вместо матери. Сам напросился. Скучно что-то стало. Хоть бы скорее приемные экзамены начались… Ну так мы с тобой договорились.
Абдулла кивнул. Уж ему-то, Абдулле, скучать не придется. Он будет учиться, хорошо учиться и думать о Гюльчехре!
11
Гафурджан-ака с нетерпением поджидал своего сына. Дело в том, что недавно их навестил один человек, который или забыл, или не захотел представиться. Гафурджан-ака поначалу никак не мог понять, кто это такой, однако, скрывая недоумение, тепло принял нежданного гостя. Пришедший был человеком средних лет, на нем ладно сидел добротный серый костюм, в руке была шляпа. Он сразу повел себя как старый знакомый.
— Я только вчера утром прилетел из Ленинграда, — сказал он, — Друзья мне и сообщили, что вы давно уже хвораете. Я бы и вчера вас навестил, да гости у меня были. А вот сегодня пришел, как видите.
— Спасибо, спасибо, — поблагодарил хозяин. Конечно, Гафурджан-ака чувствовал себя неловко, ведь он не знал, не мог вспомнить, с кем говорит. А спросить прямо постеснялся.
Между тем Шаходат-хола подала чаю. Гость рассказал, что он уже два года живет в Ленинграде и что там открылся новый физический институт, куда его пригласили читать лекции. Гафурджан-ака был в полном недоумении.
— Я побуду здесь около месяца, а потом заберу с собой дочь, — сообщил незнакомец. — Пусть она будет при мне, если, конечно, поступит в этот институт. А кстати, как поживает Абдулладжан? Я о нем только хорошее слышал.
— Да? — Гафурджан-ака просиял. — Он закончил школу с золотой медалью. Сейчас в Коканде. Мы отправили его в кишлак отдохнуть.
— Очень хорошо, очень хорошо. А что же он дальше собирается делать? В институт какой поступать?!
— В ТашГУ. На физмат.
— О, стало быть, он любит математику…
— Да, выпускную работу по математике он написал за двадцать минут.
— Тем лучше, — загадочно заметил гость.
— Да, учителя тоже удивились.
— Ну, моя Саяра целый час провозилась… Так вот, у института, о котором я говорил, большое будущее. Он, понимаете, с уклоном в ядерную физику…
— Ах вот как!
— Да, для девушки будет, пожалуй, немного трудновато…
Гость задумался. Гафурджан-ака тоже был поглощен своими мыслями. Вот если бы его Абдулла поступил учиться в этот институт!.. Он разумный парень, умеет себя держать, вернулся бы оттуда большим ученым…
— А стипендия там какая? — неожиданно для себя вдруг спросил Гафурджан-ака.
— Больше, чем в других институтах, есть общежитие. Что скажете на это, Гафурджан-ака? Может, вы пошлете своего сына учиться в Ленинград? Нам нужны способные студенты. А насчет материальной стороны… — Гость по-своему понял колебания Гафурджана-ака. — Со стороны материальной, я думаю, вы немного поможете, а потом, ведь я под боком. Я не оставлю его одного.
— Большое спасибо… — неуверенно произнес Гафурджан-ака.
— Я потому все это говорю, — продолжал свою речь гость, — что нам нужны таланты. И потом, у человека, закончившего этот новый институт, будет очень хорошая, нужная специальность. И еще меня устраивает другое. Они будут учиться вместе с моей дочерью, они будут поддерживать друг друга в этом большом незнакомом городе.
— Спасибо, — Гафурджан-ака приложил ладони к груди, — я обязательно поговорю с Абдуллой, когда он приедет.
— Отлично. Поговорите с ним, а потом пусть он встретится со мной.
Тут гость вырвал листок из записной книжки и что-то написал на нем.
После ухода гостя Гафурджан-ака взял в руки этот листок и закричал:
— Шаходат, эй, Шаходат! Ты знаешь, кто у нас был? Вот проклятая память!
— Кто же? — спросила Шаходат-хола. Она сидела на террасе и занималась шитьем.
— Когда я работал базаркомом, там был такой парень, Турсунали Курбанов, приемщик. Так это он самый. Узнала ты его?
Шаходат-хола подумала, отрицательно покачала головой. А Гафурджан-ака припомнил, как этот человек, стремясь к знаниям, желая учиться, убежал из родного аула Ура-тепа. Трудно ему пришлось, днем работал грузчиком на базаре, по ночам читал, занимался. Гафурджан-ака устроил его на более легкую работу. А потом Турсунали уехал куда-то. С тех пор они и не виделись… И вот, гора с горой не сходится, а человек с человеком… Сколько лет прошло, сколько воды утекло, а Турсунали не забыл его, пришел навестить. Мало того, он еще решил отплатить добром за добро. «Какой хороший парень этот Турсунали, — думал Гафурджан-ака. — Профессором стал, а не загордился. Пусть Абдулла поедет в Ленинград. Конечно, надо будет посылать ему денег. Да, с этим трудновато придется. Ну ничего. Денег занять можно на первое время. А потом, должен же я все-таки поправиться?! Вот только Шаходат будет против того, чтобы сын уехал».
Гафурджан-ака, не откладывая дела в долгий ящик, поговорил откровенно со своей женой. Шаходат-хола сначала воспротивилась, но потом как будто поддалась на уговоры мужа.
