Джейн Хеллер - Ча-ча-ча
Конечно, решила я. Я просто забыла. А шум внизу был плодом моего воображения. Или у меня завелась мышь.
Я опять перевернулась и попыталась уснуть. Завтра первым делом вызову санэпидемстанцию, подумала я. Не хватало еще, чтобы Дженет Клейборн показывала дом, по которому мыши бегают.
Но, вот опять! Звук походил на шорох плаща. Потом мне показалось, что кто-то крадется на цыпочках.
Я села на кровати.
— Кулли! Проснись! — сказала я, тряся его за плечо. — Кто-то залез в дом!
Он не шелохнулся. Он спал как убитый. Боюсь, и я могу заснуть таким же сном, только не в переносном смысле, если не разбужу его.
— Кулли! Давай же, просыпайся! — повторила я.
Никакой реакции. Я боялась, что у меня ничего не получится. После сильного оргазма Кулли всегда отключался на всю ночь.
О'кей, Элисон. Позвони в полицию, сказала я себе. От Кулли с его гипсовой ногой все равно толку мало.
Я пододвинула телефонный аппарат и собралась было набрать 911, но передумала. Кому захочется еще раз общаться с лэйтонской полицией? После того как я недавно набрала 911, обнаружив тело Мелани, меня обвинили в убийстве.
Я сделала глубокий вдох, вылезла из кровати, надела халат, вышла из спальни и на цыпочках стала спускаться по лестнице. Я надеялась увидеть мышь. Но когда я вошла в кухню, в которой почему-то горел свет, я обнаружила крысу.
— Привет, Элисон, — сказала крыса.
Она сидела за моим кухонным столом и жрала шоколадное печенье, которое я купила днем. Она все засыпала крошками, но у меня были проблемы поважнее.
— Привет, Бетани, — улыбнулась я. — Что привело тебя в мою кухню в столь неурочный час? Пончики кончились?
Сердце мое билось так громко, что его, наверное, было слышно в Буркина Фасо. Но я изо всех сил старалась не показать своего волнения, чтобы Бетани не сорвалась и не совершила что-нибудь безрассудное. Еще более безрассудное, чем вторжение в мой дом.
— Не спится мне, — сказала она. — Вот и решила заглянуть сюда.
На ней был плащ цвета хаки, под которым были ядовито-зеленые слаксы и розовая рубашка «поло». Ее белые волосы были собраны в лошадиный хвост и перетянуты алой лентой. Губы покрывала матовая розовая губная помада. Она выглядела очень благородно, очень по-лэйтонски. Только ее голубые глаза горели сумасшедшим огнем и навевали мысль о тюрьме.
— Можно спросить, как ты сюда попала? — сказала я. — Тебя случайно не Дженет Клейборн привела?
— На этот раз нет. Но благодаря ей я смогла узнать код твоей сигнализации. Я стащила его из ее сумочки в тот вечер, когда она показывала мне твой дом.
— Очень ловко. — Так, теперь ясно, как она попала в дом. Но меня больше беспокоило, зачем она здесь. — Бетани, что тебе нужно? Если тебя интересует рукопись книги о твоем отце, то она, как ты и планировала, исчезла. Шхуну спасли, но спасти рукопись не удалось. Она так намокла, что ее выбросили на помойку в бухте.
— Надо же. Какой позор.
Она была явно потрясена.
— Я попробую еще раз. Бетани, так что же ты хочешь?
— Есть кое-что, в чем ты можешь мне помочь, — сказала она. Потом запустила руку в карман и вытащила пистолет. Автоматический, двадцать пятого калибра. Одну из тех удобных маленьких штучек, что так ловко держать в руке. Прежде чем я смогла остановить ее, она нацелила дуло на меня.
— Не надо, Бетани, — проговорила я, чувствуя, как сжимается моя грудь и затрудняется дыхание. — Не надо убивать меня. Если ты это сделаешь, тебя арестуют за два убийства. Представляешь, как это испортит твою биографию?
Она улыбнулась.
— Я не собираюсь убивать тебя, Элисон.
Я вздохнула.
— О, какое облегчение, — сказала я, направляясь к телефону. — Сейчас позвоним этому душке — детективу Корзини и…
— Я не собираюсь убивать тебя. Я хочу вынудить тебя убить меня.
— О чем ты говоришь? — Она была еще более ненормальная, чем я думала.
— Элисон, положи трубку.
Я положила трубку.
— Я пыталась заставить их думать, что это ты убила Мелани, — сказала она. — Не сработало. Теперь я хочу заставить их думать, что ты убила меня. — Она сделала паузу. — Я не собираюсь идти в тюрьму. Вместо этого я решила убить себя. Я убью себя, и это будет выглядеть так, будто сделала это ты. Они арестуют тебя, и ты отправишься за решетку. Поняла?
Я замерла на месте.
— Нет, Бетани. Не поняла. Почему ты так ненавидишь меня? Что я тебе сделала?
— Ты хочешь сказать, до того, как рассказала всему миру о том, что я убила Мелани?
— Но ведь ты действительно убила Мелани, и мы обе об этом знаем. — Я пыталась рассуждать логично, хотя в этом не было никакого смысла. Сидевшая передо мной женщина явно сошла с тормозов.
— Конечно, я убила Мелани. Ее книга могла уничтожить моего отца.
Я хотела сказать, что ее отец заслуживал того, чтобы его уничтожили, но потом передумала.
— Но меня-то ты за что наказываешь? Что я тебе сделала?
— Ты действительно не знаешь, что? — спросила она, не опуская пистолета.
— Нет, не знаю, — ответила я, судорожно пытаясь придумать выход из сложившейся ситуации. — Хочешь еще печенья? — рискнула я.
— Ты действительно не знаешь? — повторила она свой вопрос.
— Нет, Бетани. Повторяй за мной: «Элисон действительно не знает, почему Бетани так ненавидит ее. Поэтому почему бы Бетани не объяснить все Элисон?»
— Хорошо. Я ненавижу тебя потому, что, когда меня отправят в тюрьму, ты попытаешься занять мое место около папочки.
— Ты имеешь в виду твое место в его газете? — смутилась я.
— Нет, в его жизни.
Ого. Да Бетани действительно тронулась!
— С какой стати мне занимать твое место в его жизни? — произнесла я.
— Потому, что он и твой отец тоже.
Я уставилась на Бетани. Сердце мое остановилось.
— О чем ты говоришь? — спросила я.
— О том, что Элистер Даунз — твой отец. Когда полиция схватит меня, ты завладеешь им.
Элистер Даунз — мой отец? Это было невозможно. Моя мать сказала, что он не был моим отцом, и я ей верила. Бетани была сумасшедшей лунатичкой.
— Элистер не мой отец, — твердо заявила я. — Не знаю, с чего ты это взяла, но это неправда. Прошу тебя, поверь мне.
Бетани проигнорировала мою попытку убедить ее. Она уже не поддавалась убеждению.
Казалось, мы с ней целую вечность обсуждали вопрос отцовства Элистера. Она говорила, что он мой отец, а я говорила, что нет. И так по кругу.
— Ну вот, пришло время тебе убить меня, — наконец, произнесла она, причем таким спокойным тоном, словно сказала, что пора вытаскивать пирог из духовки.
— Бетани, у меня нет никакого желания убивать тебя. — Ну, в общем, не совсем. Крошечное желание все же было. — Почему бы тебе не отдать мне пистолет, и мы…
