Стефани - Солнце полуночи
- Ты сильно злишься?
Интересно, какие мысли сейчас кружатся в ее голове?
Голос Беллы был напряженным и слегка охрипшим:
- Пока не знаю.
- Не знаешь?
Такого ответа я ожидал меньше всего.
Я видел, как все ее тело напряглось. Ее пальцы еще сильнее сжали крышку стола. Я больше не мог смотреть на все это: даже если она меня оттолкнет, я все равно должен попробовать ее успокоить. Мне казалось, что Белла сейчас заплачет… Я не мог допустить, чтобы она снова плакала по моей вине.
- Как не знаешь?
- Смотря что ты слышал!
Я был уже возле нее. Мне хотелось видеть ее глаза, но она поспешила отвести взгляд. Я знал, что мой голос может звучать по-разному, но я никогда не слышал, чтобы в нем было столько любви и нежности. Я был виноват перед Беллой. Виноват гораздо сильнее, чем она сама могла представить. А она... Она не думала о том, что могла умереть. Оказалось, она была не столько зла на меня, сколько смущена и обижена.
- Только не плачь… Во сне ты скучаешь по маме и очень за нее переживаешь. Дождь мешает тебе спать. Раньше ты часто говорила о Финиксе – сейчас пореже.
Я мог дословно воспроизвести каждое ее слово в любую из ночей. Я помнил мельчайшую деталь каждого своего визита.
- Знаешь, что ты однажды кричала? «Слишком много зеленого!»
Я осторожно улыбнулся, но Белла никак на это не отреагировала. Ее волновало что-то другое. И, глядя, как она усиленно старается не смотреть на меня, я понимал, что именно.
- Я говорю только это?
- Нет. Еще ты зовешь меня.
Я был прав: именно это она не хотела услышать. Ее смущало, что я ей снюсь. Неужели она даже не догадывалась, что я готов был просидеть у ее кровати вечность только для того, чтобы услышать, как она произносит мое имя…
- Часто?.. – как-то совсем обреченно спросила она.
Нет, слишком редко. Гораздо реже, чем я хочу это слышать.
- А что в твоем понимании значит часто? И вообще, если бы я мог спать, то все мои сны были бы только о тебе. И стыдно бы мне не было!
Со стороны мы, наверное, были похожи на двух обычных подростков, сидящих на кухне. Когда у дома раздался скрип шин, а в окне сверкнули фары, Белла от неожиданности замерла в моих объятьях.
- Хочешь познакомить меня с Чарли?
- Не думаю…
Сам я был совсем не против официального знакомства, но в ее планах на сей счет сомневался. Как оказалось, не без основания.
- Ну, тогда в другой раз. И не забудь поужинать, - со смехом добавил я, исчезая из кухни.
Ночь действительно выдалась безлунной, но темнота давно не доставляла мне каких-либо неудобств. Бесшумно проскользнув в комнату Беллы, я замер практически в центре, закрыл глаза и сделал глубокий вдох. Здесь все было пропитано ее запахом. Еще несколько минут назад у меня была возможность ощущать его максимально полно, а сейчас я ловил отголоски той яркости, и они пробуждали во мне воспоминания. В моем сознании все сплелось воедино: сегодняшний день и прошлые ночи, наш поцелуй и Белла, шепчущая во сне мое имя. Я открыл глаза и неторопливо осмотрел комнату: утренние сборы явно были поспешными. Мне было приятно думать, что она спешила ко мне, волновалась перед нашим свиданьем. Я попытался представить себе все это в мельчайших деталях. В комнате Беллы никогда не было идеального порядка, но в ней царили удивительный уют и спокойствие.
В замочной скважине повернулся ключ, и Чарли вошел в дом. Словно сквозь туман, я слышал его мысли: он был уставший, но довольный. А еще он беспокоился о Белле. Ему действительно было интересно, как прошел ее день. Для человека, на голову которому свалилась любимая, но уже взрослая дочь, Чарли был идеальным отцом. По крайней мере, он пытался сделать для этого все возможное. Вот и сейчас он волновался, правильно ли поступил, оставив Беллу в одиночестве на весь день. Я не так много знал о Рене, но был уверен, что свой характер Белла унаследовала не от нее.
Чарли уже был на кухне. Я слышал их разговор, а сам в очередной раз пытался понять, что же такое есть в этих двух людях. Почему именно их мысли являются для меня тайной. Почему Чарли, хоть и с трудом, но все-таки поддается моему дару, а вот Белла полностью закрыта для меня. Я сопоставлял все общее, что есть в их характере, в надежде найти причину. Увлекшись своими мыслями, я совсем забыл о происходящем вокруг, но вопрос Чарли помог мне очнуться.
- Неужели в Форксе не нашлось достойного парня?
Его голос звучал несколько подозрительно. Я уже жалел, что пропустил начало беседы, но это не мешало мне с нетерпением ждать ответа Беллы. Однако он был коротким и категоричным.
- Нет. Пока никто не приглянулся.
Я отлично понимал, что этот ответ был сугубо для Чарли. У меня не было ни малейшего повода сомневаться в ее чувствах ко мне. Но улыбка, сиявшая на моем лице все это время, сменилась отчаянием. Я не был тем, кого Белла могла бы радостно представить отцу, да и не факт, что он обрадовался бы. Да, Чарли очень уважительно отзывается о Карлайле и нашей семье, но, как и все, инстинктивно не стремится познакомиться ближе. Я явно не тот, кого любой любящий родитель желает видеть рядом со своим ребенком.
- А Майк Ньютон?
Я даже не пытался сдержать рвущееся из горла рычание. Одно упоминание этого имени вызывало такой приступ ревности, что хотелось ворваться на кухню, забрать Беллу, спрятать в своих объятьях и никогда никому не отдавать. Еще совсем недавно натолкнувшись на чьи-то схожие мысли я снисходительно усмехался. Ты так хотел снова стать человеком, Эдвард? Поздравляю, если ревность — один из критериев, то ты больший человек, чем все известные тебе люди. Но ни ирония над самим собой, ни ответ Беллы о том, что они с Ньютоном только друзья, не помогли мне успокоиться до конца. «Ты слишком хороша для местных парней», - то ли подумал, то ли произнес вслух Чарли, и я не мог не согласиться с ним. Она действительно слишком хороша. Слишком.
Я тяжело вздохнул и понял, что так и стою, сжав руки в кулаки. Настроение было испорчено окончательно. Если судить объективно, виновных в этом не было, вот только легче от осознания этого факта не становилось. Разговор на кухне подходил к концу, совсем скоро Белла поднимется к себе. Не думаю, что ее очень обрадует мрачная статуя в центре комнаты. А портить ее настроение я просто не имел права. Может, до десяти посчитать? Эта глупая идея все-таки заставила меня снова улыбаться.
В принципе, я давно забыл, что такое физический дискомфорт. Я мог стоять, замерев в одной позе, сколь угодно долго. Скорее, наоборот: мы до автоматизма доводили в себе привычку этого не делать, чтобы не вызвать подозрения окружающих. Именно поэтому возникшее в моей голове желание удивило меня самого. Я переместился к кровати, а потом нагло устроился на ней. Это было не просто по-человечески — это было совсем по-детски. Но я лежал на спине, смотрел в потолок и самодовольно думал о том, что это моя маленькая месть ничего не подозревающему Майку Ньютону.
