Барбара Вуд - Звезда Вавилона
— Не понимаю, — тихо произнесла Кэндис, смотря на дверь, в которую они только что вошли, и ожидая появления вооруженных охранников с минуты на минуту. — Это лаборатории, упомянутые на знаке на том заборе? «Морвен лабораториз»?
— По-видимому, не имеющие никакого отношения к медицине или биологии.
— А как же предупреждение от министерства здравоохранения?
— Фальшивка, чтобы отпугнуть излишне любопытных.
Ее недоумение усилилось, когда они открыли следующий ящик и обнаружили в нем книгу ацтеков с машинописным листком, содержавшим аналитические данные по установлению даты (шестнадцатый век), подлинности (способом термолюминесценции и газовой хроматографии) и перевод текста: «В месяц Токстатль люди Теночтитлана отмечали празднество Тецкатлипока [текст пропущен] и он проживет еще один год…»
Они пребывали в полном замешательстве, открывая ящик за ящиком и находя в них письма, послания, мемуары и договоры из разных веков и культур, написанные на пергаменте, папирусе и гладкой бумаге, на иврите, греческом, латыни, санскрите и других языках, которых они не знали. Тут была корреспонденция из Германии шестнадцатого века, документы из средневековой Англии, веревки с узелками, служившие в качестве писем в Перу до времен Колумба. Но в каждом случае экземпляры сопровождались машинописным документом с переводом, описанием, данными по установлению подлинности и времени создания с помощью различных лабораторных тестов — от сканирующей электронной микроскопии до анализа пыльцы.
— Это архив, — сказала Кэндис чуть громче, чем следовало: ее настолько переполнял благоговейный трепет, что она забыла о грозившей им опасности.
— С религиозным уклоном, — добавил Гленн, продолжая светить фонариком по бесконечным рядам ящиков; желтый круг метался из стороны в сторону, разрывая темноту и освещая интересную картину. В каждом осмотренном ими ящике были слова о рае и аде, Боге и душе.
— Но ты сказал, что александрийцы — атеисты. Зачем им эти священные писания?
Пройдя к следующему проему, они увидели герметически запечатанные витрины с датчиками, показывавшими значения температуры и влажности. Внутри были разложены более крупные экземпляры: книги, таблички и длинные свитки. Еще больше языков, алфавитов и Божественных откровений.
У Кэндис глаза полезли на лоб, когда она наткнулась на большой плоский шкаф-витрину. Внутри, аккуратно закрытый с обеих сторон стеклом, лежал развернутый папирусный свиток, покрытый египетскими иероглифами.
— Это египетская «Книга мертвых», — изумленно прошептала она. — Но это наиболее ранний экземпляр, чем любой из тех, о которых известно мне. Судя по тому, что тут сказано, его написали за много столетий до наших копий. — Она наклонилась, чтобы прочитать дату, и испытала повторный шок. — Гленн, этот папирус был переведен и проверен на подлинность почти век назад! Почему же я никогда о нем не слышала?
Они прошли в конец зала, где смогли разглядеть двойную дверь.
— Гленн, — прошептала Кэндис, — ты сказал, что александрийцы — атеисты. Тогда зачем они хранят все эти религиозные вещи? Они пытаются доказать или опровергнуть существование Бога?
Он замер. Из тишины и теней он услышал мягкий низкий голос, нараспев повторявший урок для маленького мальчика, слова, забытые им давным-давно:
— Кто такие александрийцы?
— Мы собираем божественное знание.
— Для какой цели?
— Гленн? Что случилось?
— Кое-что всплыло в памяти. Катехизис, которому меня обучала мать. В нем говорится, что александрийцы собирают знания о Боге.
— Зачем?
— Не могу вспомнить. — Он взял ее за руку. — Пошли, — настойчиво произнес он.
Они уперлись в еще одну стальную дверь. За ней оказался небольшой вестибюль, предлагавший на выбор два пути: лестницу и лифт. Они решили поехать на лифте и, зайдя внутрь, увидели пять кнопок: было еще два этажа над ними и, к их удивлению, два внизу, что означало наличие в замке подвальных помещений.
— Вниз, — сказала Кэндис, думая, что будет чувствовать себя спокойнее, находясь ближе к земле, и Гленн нажал на кнопку.
Двери лифта разъехались в стороны, и они вышли в длинный коридор с обшитыми деревом стенами, на которых мерцали пламенем канделябры. Дверей не было. Когда они достигли тупика, Гленн прощупал покрытие стен.
— Внутреннее устройство здания было изменено. За этой стеной есть пустое пространство, — сообщил он, думая о тайных ходах, построенных в те дни, когда хозяин замка навещал по ночам гостивших у него дам.
Побродив еще какое-то время, они обнаружили, что в замке была абсолютно непредсказуемая планировка этажей: внезапно появлялись коридоры, двери открывались в пустоту, лестницы уходили наверх, лифты опускались вниз, проходы сплетались, ведя в никуда. Другие двери были заперты или за ними оказывались пустые комнаты, в основном архивы или библиотеки. Но они были поражены интерьером одной из них: это была прекрасно обставленная гостиная с горящими люстрами и разведенным в камине огнем. Кэндис подумала, что эта комната могла бы служить местом собраний клуба для джентльменов, с ее глубокими кожаными креслами, трофеями в виде голов животных на стенах и охотничьими винтовками в оружейном шкафу. Несмотря на зажженный свет и огонь в очаге, в комнате никого не было.
Они поспешили дальше.
Дойдя до еще одной глухой стены, после чего им пришлось вернуться назад и свернуть в другой коридор, Кэндис спросила:
— Зачем тут этот лабиринт?
— Для обеспечения безопасности. Наверное, это было лучшее, что они могли сделать в девятнадцатом веке. Воры попадают внутрь и остаются тут навсегда.
Они наткнулись на металлическую пластинку на стене с надписью: «Строительство завершено в 1825 году. По проекту Фредерика Кейса. В память о Джереми Лэмбе».
Кэндис, дрожа, оглянулась по сторонам.
— Гленн, у тебя нет ощущения, что за нами наблюдают?
— Я это почувствовал еще с того момента, как мы ступили на остров. И я догадываюсь, кто этот наблюдатель.
Потайной ход пролегал в самом центре замка, и лишь один человек знал, где он начинался и куда вел. Фило Тибодо спешил в Темноте коридора, освещая свой путь фонариком. Сиявшие белые одежды делали его похожим на привидение. Он закончил последние приготовления для своего секретного плана.
Фило посмотрел на подсвеченный циферблат своих часов. Детонаторы были установлены. Обратный отсчет начался. Главное — все сделать вовремя. Бомбы должны взорваться в строго в определенный момент.
