Анна Малышева - Ночь опасна
Книгу осмотрели, но отдать ее следователю для приобщения к делу возможности не представлялось.
– Тут ничего не вносят и не выносят без особого разрешения, – твердо сказала начальница. – В чем, собственно, дело? Пора бы вам объясниться! Это первый визит милиции на моей памяти!
В ответ попросили собрать для беседы весь наличный персонал хранилища. Среди сотрудниц оказалась также Леночка, которая очень всполошилась, когда прилюдно обнаружилось исчезновение из книги нескольких листов. Материальная ответственность падала на нее в той же мере, как и на остальных сотрудников – ничуть не больше, но вид у нее был такой испуганный, что это обращало на себя внимание. Александра стояла как громом пораженная, Ирина Степановна была бледна, но спокойна. А вот Леночка чуть не плакала и так дрожала, что ее пришлось вывести наверх и напоить валерьянкой.
А после женщина расплакалась.
– Что со мной будет, – приговаривала она в отчаянии, не слушая вопросов, сыпавшихся со всех сторон. – Что будет! Неужели меня посадят?!
И, только оставшись наедине со следователем – всех остальных он вежливо попросил выйти, – Леночка дала волю словам. Она клятвенно заверила его, что если бы хоть что-то подозревала, была бы во сто крат осторожнее. Но что она могла подозревать, когда к ней в гости явились две старые знакомые, одна из которых была ее бывшей начальницей, а вторая – лучшей институтской подругой!
Об этом визите в хранилище следователь уже слышал от Тамары и Олега. Леночка заверила его, что когда женщины спустились в подвал – освежить старые воспоминания, – она следовала за ними, и ни у той, ни у другой не было возможности что-либо вырезать из находящихся там книг.
– А уж из этой – тем более, – всхлипывала она. – Она же на самой верхней полке, этого за минуту не сделаешь…
– Почему вы думаете, что книга была изрезана именно тогда?
Она вовсе так не думает! Но к сожалению, вспоминает, что Нина мимоходом завела разговор о том, что в хранилище все очень переменилось. Как раз прошла очередная инвентаризация, и многие книги сменили места. Нина никак не могла разобраться во всех последних перемещениях – она ведь уволилась отсюда давно. Зато Мария Игоревна…
– Она уволилась не так давно, все знала досконально, прежде могла найти любую книгу с закрытыми глазами. Прошла по всем рядам, а в том ряду остановилась. Когда вы теперь туда зашли и полезли наверх, я это вспомнила… Господи!
– Они спрашивали вас о картах?
– Ни слова об этом не было!
– В таком случае, почему же вы думаете на них?
Глотая последние слезы, Леночка поведала о совершенном ею страшном преступлении. То, что она сделала, в самом деле, шло вразрез с инструкцией, но ведь у всяких правил бывают исключения. Вот и Александра провела старую знакомую в хранилище, а вместе с нею туда вошел вовсе незнакомый мужчина. Она, Леночка, не сделала ничего более преступного. Но… Однако…
Вздохнув, молодая женщина призналась, что одну ошибку она все-таки совершила. Но кто же мог подумать на Марию Игоревну!
– На Марию Игоревну? Именно на нее?
И он узнал, что на другой день после того памятного визита Мария снова явилась в хранилище. На сей раз она пришла одна, и визит был нанесен поздно вечером. В это время в хранилище осталась одна Леночка. Она заканчивала печатать новые карточки для каталога, а запоздала с этим потому, что накануне совсем не могла работать. Из-за этих самых гостей.
– Мария Игоревна вошла к нам в кабинет, вахтер пустил, конечно, он ведь ее столько лет знает! Она сказала мне, что вчера была под хмельком и забыла у нас сумку. Даже не помнит, где ее оставила. Мы все обыскали, и я подумала, что сумка скорее всего осталась внизу. А у меня не было времени туда идти, ну совершенно… Было уже так поздно! Я им еще накануне говорила, что опаздываю с работой, завтра буду сидеть допоздна…
Кончилось тем, что доверчивая Леночка проводила бывшую начальницу вниз, отперла хранилище своим ключом и попросила ее искать пропажу самостоятельно – у нее нет ни минуты лишней. Поднялась наверх и продолжила печатать карточки. Через несколько минут – через десять, никак не позже – Мария Игоревна, уже с обретенной сумкой, поднялась наверх, поблагодарила ее и попрощалась – очень тепло, так трогательно. После чего ушла и больше не появлялась.
– Но как я могла подумать на Марию Игоревну! – в каком-то священном ужасе повторяла она. – Это все равно, что подумать на… Не знаю, на кого!
Этим содержательным возгласом ее показания и закончились. Явившись на следующий день в милицию для более подробного разговора, Леночка не сумела вспомнить ни единой новой подробности. Озарение, посетившее ее накануне, прошло бесследно, видимо, потому, что она немного успокоилась. Теперь женщину больше всего волновало, какую меру ответственности она понесет. Даже узнав, что карты найдены и, следовательно, ущерб невелик, Леночка все же не успокоилась окончательно. Уходя, она призналась, что больше никогда не будет верить людям. Мария Игоревна – да ведь это была женщина кристальной честности! А что вышло на поверку? Воровка – да еще и вандалка… Поднять руку на такой раритет, можно сказать, на жемчужину… Это выше всякого понимания, мир катится в пропасть, если начинают воровать такие замечательные люди!
– Хотя, как я слышала, она очень трудно жила, – задумчиво произнесла Леночка. – И с сыном были нелады… Но все-таки всему есть предел. Я же вот не ворую!
Показания Валерия Седенко, сына покойной, тоже большой вразумительностью не отличались. На вопрос, не приносила ли его мать каких-либо ценностей в последнее время, он ответил отрицательно. Зато в подробностях рассказал о загадочном визите некоей дамы, которую его бывшая жена позже попросила опознать по фотографии. Опознал, хотя все это было как-то подозрительно, а он в темные дела не ввязывается. Вот его жена – особа импульсивная, резкая, от нее можно ожидать чего угодно. Валерий добавил, что раньше никогда той женщины не видел, хотя визитерша утверждала, будто была с ним некогда знакома. Требовала отдать свое имущество, хотя никакого чужого имущества в доме не было.
– Скажите, вам известно, что ваша мать хранила некоторые вещи у бывшей снохи?
Этого Валерий не знал и был страшно удивлен. Забеспокоившись, попросил рассказать, что именно она там хранила? Этот интерес был вызван, скорее, переживаниями материального плана, чем какими-то еще. Осиротевшего сына быстро успокоили, сказав, что его мать выносила из родного дома в основном книги и бумаги. Валерий ушел почти умиротворенным.
Но вовсе не так гладко прошла беседа с другим фигурантом дела – мужем покойной Торцовой. Прежде всего, Николай страшно удивился, увидев незнакомого следователя, и с надеждой спросил, уж не заменили ли его? Хорошо бы, а то ему подкидывают всякие вещественные доказательства и потом требуют объяснений. Следователь, ведущий дело Марии Седенко, разочаровал его, объяснив, что он ведет смежное дело и ни о каких подкинутых вещественных доказательствах не знает. Однако Николай может быть уверен – никто ему зла не желает и фактов не подтасовывает.
