Людмила Бояджиева - Уроки любви
— Вы до неприличия счастливы. Эти парни, объевшись сладкого, набросились на меня, буркнул Портман, отстраняясь от объективов внезапно появившихся фотокорреспондентов.
Они сидели на террасе загородного отеля недалеко от Калгари. Между спектаклями в Монреале выдался маленький перерыв, и веселая компания отбыла на лыжные прогулки.
— Ну, право, по законам жанра пора подсунуть общественности какой-нибудь скандальчик. Проговориться, допустим, что Джес давно неравнодушна ко мне. Брюс подмигнул Гранту. Или что всеми забытый Тедди Андерс находится в клинике для душевнобольных вследствие полученного на фронте ранения.
— Брюс, что за фантазии! Этот неудачник и провоевал-то от силы пять месяцев, вернулся из Бирмы на костыле и с последствиями легкой контузии. Только она, увы, не пошла нашему вояке на пользу. Даже его так называемая «Оружейная сюита», написанная под впечатлением героических сражений полнейшая дребедень! Барри с трудом удержался от дальнейшей критики, отшвырнув скомканную салфетку. «Гражданский подвиг» ушедшего на фронт Теда казался ему показухой, юродством, а его нелепое ранение и попытки писать о войне недостойной комедией. Хуже всего было то, что Джессика никак не реагировала на упоминания об Андерсе. Барри боялся, что это неспроста и остерегался поминать Теда в ее присутствии.
Портман вовремя спохватился, заметив свою оплошность:
— Пардон, глупо пошутил. Тедди, как известно, наконец стал настоящим мужем Лилиан. Они приобрели уютный домик под Нью-Йорком и мечтают о беби. Лилиан славная, заботливая женщина подруга и мать. Я так и не нашел ничего подобного, оставшись бобылем.
— А почему ты спрятал газету? Да, да, ту, в кармане куртки? Джессика протянула руку и Портман неохотно отдал ей свежий номер «Нью-Йорк таймс» со статьей об Андерсе «Смерть таланта». Скрывавшийся под псевдонимом критик, приветствовавший совсем недавно рождение новой звезды, злобно расправлялся с Андерсом, браня его за безволие и наплевательское отношение к недюжинному дарованию. Тед пристрастился к выпивке, возможно, пробовал и наркотики. Он перестал работать над собой, пренебрегая священным долгом перед искусством, он стал писать паршивую музыку, позволив себе Теду Андерсу стать заурядностью! Все это явно просматривалось между строк, как и подлинное имя автора.
Просмотрев статью, Джессика зевнула:
— Портман, мы засиделись. Я ведь всем обещала скатиться вот с той горы. Она указала пушистой варежкой на блестящий под солнцем склон.
Пестрая шапочка с огромным помпоном, надвинутая до густых бровей, превратила примадонну в девчонку. Стряхнув с кресла Джессику, Барри легонько поддал ей коленом под зад.
— Вперед, красавица. Посмотрим, на что годится наша огненная музыкальная дива в условиях страшенного ледника.
Поднявшись наверх по канатной дороге, компания разбрелась. Не всем хотелось ломать шею на крутом спуске. Но Джес направилась именно туда.
— Постой, девочка. Я не затем приобретал эти штучки, чтобы потом раскаиваться. Барри с сомнением посмотрел на новенькую экипировку для слалома, в которую ловко упаковалась Джес.
— А мне не терпится испытать дорогостоящую упряжь в действии.
— Тебя уже фотографировали во всем лыжном великолепии и довольно. Давай лучше позагораем.
— Ждите меня здесь, трусишки, а Портман с нашими молодыми друзьями может встречать меня внизу.
Легко, словно птица, Джессика скользнула вниз. Ее фигурка в изумрудно-зеленом костюме мелькала среди сугробов, становясь все меньше и меньше. На площадке у самого края обрыва Джессика резко затормозила, подняв снежный фонтан. Гряда черных хребтов, искрящихся на солнце алмазным покровом, предстала перед ней во всем полуденном великолепии. Бездонный небесный купол опрокинулся прозрачной лазурью прямо над головой, обнимая огромный, нежащийся в золотых лучах мир.
Джессика знала это чувство, покалывающие изнутри потоки энергии, они бурлили в каждой клетке ее тела, как пузырьки золотого шампанского, и радость, сумасшедшая радость завладевала всем ее существом.
Она вытянулась вперед и воздела над головой руки, чтобы запеть, выплеснуть во Вселенную распирающую ее чудесную силу. Но ее голосовые связки издали лишь сухой хрип. Что-то тисками сжало грудь, тугой ком застрял в пересохшем горле. Задыхаясь, Джессика села в снег.
Поднимая снежную пыль, рядом резко затормозил Барри:
— Вставай, детка! Ты с ума сошла завтра спектакль, а ты валяешься в снегу.
— Все прошло, милый. Она поднялась, держась за локоть Барри. Кажется, я слегка подвернула ногу.
Радуясь, что тяжесть в груди начала отступать, Джессика вернулась в отель.
На следующий вечер все повторилось прямо на сцене, когда Джес Галл пела Дездемону. Не сумев произнести свою фразу в дуэте, она покрылась от ужаса холодным потом. Заметивший ее состояние партнер ловко подыграл, повторив еще раз свой речитатив, и актриса сумела перевести дух. Казалось, никто не заметил накладки.
Но теперь Джессика стала ждать, когда неведомый враг снова отнимет у нее голос. Он медлил, мучил свою жертву неведением и явился лишь через несколько месяцев.
Джес Галл с триумфом гастролировала в освобожденной от фашистов Италии. Во время выступлений в венецианском театре «Ла Фениче» примадонна жила в роскошном палаццо, выходящем на Большой канал.
Барри не любил Венецию. Город на воде, залитый августовским солнцем, казался ему ненадежным, таящим под летней насмешливой благодатью какую-то опасную тайну.
Он считал дни до отъезда в Парму, где Джес Галл должна была петь в четырех спектаклях.
— Я опасаюсь за твой голос, дорогая, здесь везде болотная сырость. Застав Джессику в огромном прохладном зале, одиноко сидящую у погашенного камина, Барри насторожился.
— Что-то случилось, детка? У тебя жар? Он присел рядом, заглядывая в опущенное, лишенное всякого выражения лицо. Да что произошло, скажи хоть слово, черт возьми!
В ее глазах, поднятых на Барри, застыл ледяной ужас.
— Это… только и смогла прошипеть она, кивнув на разбросанные по ковру газеты.
Барри пробежал глазами заголовок 6 августа американские бомбардировщики сбросили бомбы на Хиросиму и Нагасаки.
— Я уже вчера знал. Да все только и говорят об этом кошмаре. Но мы оберегали тебя, Джес, ведь завтра спектакль.
С громким всхлипом Джессика бросилась на грудь Барри, прижимаясь и царапаясь, как перепуганная кошка. Успокоив истерику и уложив дрожащую женщину в постель, Грант категорически заявил:
— Надо поскорее убираться отсюда. Эта зеленая вода порождает какие-то дьявольские флюиды.
