Барбара Вуд - Звезда Вавилона
Кудряшки колыхались, и Джереми жаждал дотронуться до них.
— «Иисус сказал: «Я — свет, который на всех. Я — все: все вышло из меня, и все вернулось ко мне. Разруби дерево, я — там; подними камень, и ты найдешь меня там».
— «И Иисус сказал своим ученикам. — Я снизошел из Тайны Великой, что есть последнее таинство, таинство во главе сущего всех вещей. Оно есть Завершение всего, оно — Сокровище Света». — Она закрыла книгу. — Мы называем это Свечением.
Джереми думал, что Эмма сама была достойна называться свечением. Она принесла свет в его темный мир, она стала его маяком. И он чувствовал, что влюбился, отчаянно и бесповоротно.
— Расскажите мне… — Его голос сорвался.
— Великий, чудесный свет ожидает всех нас, мистер Лэмб, как было предсказано Александру Великому двадцать одно столетие назад. Свечение. Бог снизойдет к нам в свете, объединяющем весь род людской — и прошлый, и настоящий. Ибо все мы созданы из света, и в свет мы обратимся, чтобы воссоединиться со своими любимыми.
— Как бы я хотел в это поверить, — сказал он, про себя добавив: «дражайшая Эмма».
— Смерть не есть тьма, мистер Лэмб, она свет. Смерть — это не конец, она начало.
И Фредерик Кейс, склонившись над линейками со схемами, посмотрел на женщину, которую любил, и с болью в сердце увидел, что задуманный им план сработал.
Фредерик работал с чертежами, а Эмма с Джереми играли в карты, когда Эмма подняла голову и с удивлением увидела группу людей, столпившихся у зарешеченной двери. Они рассматривали их и тыкали пальцами, некоторые смеялись, другие качали головами, две дамы плакали, вытирая слезы платочками.
— Кто это?
— Туристы. Они платят, чтобы посмотреть на смертников, ожидающих казни.
Она вскочила, карты задрожали в ее руке.
— Что же вы делаете, негодяи?
— Хорош, хорош, — сказал тюремщик. — Вот только этого не надо, мисс. Они заплатили, так что успокойтесь. — Он повернулся к туристам и громко сказал: — Мы проводим казни утром по понедельникам. Для всех есть хорошие места. Тем, кто хочет сесть у одного из окон, выходящих на виселицу, это будет стоить десять фунтов. Я думаю, это не дорого. Ладно, идем дальше.
Фредерик оторвался от работы, чтобы утешить ее, и отвел в сторонку, где их никто не смог бы услышать.
— Ну же, все хорошо, — сказал он, успокаивая ее. Но когда он, будто ненароком, спросил: — Что ты думаешь о молодом Джереми? — она отстранилась и испытующе посмотрела на него.
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто скажи мне, дорогая.
— Мне он не кажется молодым.
— Ты знаешь, о чем я спрашиваю. Он тебе нравится?
— Не могу сказать, что он мне не нравится.
— Женщина могла бы испытывать и более сильное чувство.
Удивление в ее взгляде сменилось шоком.
— Фредерик, что ты такое говоришь?
— Моя дорогая, у тебя нет защитника.
— У меня есть ты.
— В нынешнем положении я вряд ли способен позаботиться о тебе.
Она выпятила подбородок.
— Мне уже двадцать лет.
— Об этом я и веду речь. Я не доверяю Дезмонду Стоуну. Он хочет заполучить тебя по многим причинам, и ни одна из них не имеет отношения к любви.
Ее негодование переросло в замешательство.
— Дезмонд Стоун? Я не намерена выходить за него замуж.
«У тебя может не остаться выбора», — подумал он про себя, не желая пугать ее.
— Что ты скажешь, если я попрошу Джереми присматривать за тобой, после того как меня не станет?
— Фредерик, ты не должен сдаваться!
Он взял ее за плечи.
— Эмма, я хочу, чтобы ты была сильной ради меня и наших братьев из ордена, ради всего человечества. Ты должна будешь взять эти планы, когда они будут готовы, на Морвен и проследить за претворением их в жизнь. Мы не можем ждать помилования, которого, возможно, и не будет. Молодой Джереми скоро выйдет на свободу. Я хочу, чтобы ты осталась с ним. Если же нет, боюсь, что Свечению будет грозить опасность из-за тайных замыслов Дезмонда Стоуна.
Работа над планами была завершена.
— Я отдам эти чертежи Эмме, чтобы она доставила их александрийцам, — сказал Кейс Джереми. — Я беспокоюсь, как бы с ней что-нибудь не произошло, пока они будут у нее. Есть один человек, Дезмонд Стоун, который захочет их уничтожить и может причинить ей вред, если она попытается помешать ему. Ей нужен защитник, кто-то, кто смог бы оберегать ее.
— Ради бога, почему я?
— Потому что я вижу, как вы смотрите на Эмму с большой любовью и нежностью, и я знаю, что вы нравитесь Эмме.
Джереми изумленно посмотрел на него.
— Дорогой мистер Кейс, я польщен, но я не гожусь для этого дела. Люди никогда не рассчитывали на меня. Я ненадежный невежа. Я самодовольный пустозвон.
Но Кейс ответил ему с улыбкой:
— Я вижу вас совсем в другом свете, мой друг. Вы хороший человек, мистер Лэмб. Вы щедро одарили меня, когда я только появился здесь, причем без всякой выгоды для себя, потому как считали, что у меня не было друзей. Вы помогли мне по доброте сердечной, и в этой тюрьме, где каждый за себя, это дорогого стоит. Но самое важное — выражение вашего лица, когда вы не сводите глаз с Эммы. В нем отражается нежность, но не похоть или жажда обладать, которые присущи Дезмонду Стоуну, видящему в ней лишь объект собственности. И поэтому я уверен, что вы будете заботиться о ней.
У Джереми было тяжело на сердце. Как бы он ни любил Эмму, он не мог взять на себя такую большую ответственность. Она никогда не стала бы смотреть на него, как на Фредерика. А сумел бы он жить с ней, зная, что призрак Фредерика Кейса всегда будет между ними?
— На меня ни в чем нельзя положиться, сэр, мне очень жаль. Этот недостаток — часть моей натуры, и, как гласит известная пословица, старого пса новым трюкам не обучишь.
Он хотел бы, чтобы Кейс никогда не обращался к нему с такой просьбой. Теперь у Джереми мысли были лишь об одном: как защитить мисс Эмму Венэйбл. За исключением этого короткого пребывания в тюрьме, жизнь Джереми протекала гладко, и он надеялся, что так будет и после его освобождения, что он встретится со старыми друзьями, вернется в высшее общество, к вечеринкам и прежним веселым временам. Он не хотел нести ответственность за другого человека! Особенно если речь шла об Эмме, хрупкой и любимой. И кем вообще был Кейс, что мог так высоко отзываться о нем? Никто не ценил Джереми Лэмба, и меньше всего он сам. Неужели Кейс принимал его за простака, который запросто поверит пустым словам? «Вы хороший человек, мистер Лэмб». Какой вздор!
Безнадежно влюбленный Джереми беспокойно ходил в своем углу, то злясь, то расстраиваясь, то испытывая отвращение к самому себе, пока не обращавший на него внимания Кейс наносил последние штрихи и доводил до совершенства разложенные на полу архитекторские планы. У Джереми были другие заботы: его освобождение почти совпадало с открытием сезона охоты у герцога Норфолкского, а Джереми еще нужно было успеть попасть на Савил-Роу и подобрать себе новый гардероб. Он молился, чтобы его закройщик оказался свободен, потому что если придется идти к другому…
