Елена Арсеньева - Отражение в мутной воде
Георгий не позволил отправить письма в Россию по почте. Объемистый пакет ушел в Сен-Дени, на имя Виктории, а уж той предстояло исполнить роль почтальона и все передать по назначению. Тина поджала губы, конечно, но не стала тратить время на споры.
А еще Георгий подумал и написал дяде Косте. Он не смог заставить себя обратиться напрямую к Виталию – просто из брезгливости, из укоренившейся ненависти не смог! И объяснил свои намерения дяде Косте, не сомневаясь, что они дойдут до руководителя Бюро. Георгий информировал о том, что в России всегда, при любом режиме, найдутся люди, готовые пожертвовать собственной жизнью ради спасения страны, а потому, рано или поздно, все замыслы «Просперити» (уничтожить половину русского народа) будут сорваны.
Прочитав эти строки, Тина только кивнула и поскорее вышла на балкон. Она стояла, прижав ладонью дрожащие губы, силясь не заплакать. Стояла и смотрела на блеск зеленых волн, накатывающихся на золотой пляж, – стояла и думала о том, что не нашлось ведь в России не только десятка, но даже и одного человека, пожелавшего бросить жизнь на алтарь Отечества и отомстить, например, за убийство больных в Первомайске, за мальчишек, которым отрезали головы в Чечне, за угрозы и поношения в адрес страны, которая…
Которая – что? Которая уже второе десятилетие безропотно терпит безумное насилие над собой? Ничего! Экзекуцию «Просперити» она тоже безропотно стерпит – словно загипнотизированная, словно зомби, – и даже не заметит этого, и будет терпеливо надеяться на лучшее…
Именно в ту минуту Тина поняла, почему Георгий так бесповоротно решился на убийство Голуба – на фактическое самоубийство. Он просто не хочет остаться в живых и увидеть, что все его усилия напрасны, что на смену Голубу придет кандидат 2004-го, а затем 2008 года, и так далее… И вовсе не из-за мощи «Просперити» и убедительности ее доводов! Из-за этой необъяснимой, непостижимой готовности русского народа отдать страну на уничтожение!
Как всегда, главное – понять. А потом оставалось только принять единственное решение: пройти этот путь вместе с Георгием. Вместе – и до конца.
И вот теперь – внезапная отсрочка. Что же им делать с внезапно свалившейся с небес жизнью?..
Глухой, мучительный стон заставил ее вздрогнуть.
«Юный нахимовец» вылез на четвереньках из укромного закутка меж копытами кентавра, неистово рвущегося в бой с незримым врагом. Вылез и огляделся с диким выражением на лице.
Маленький, сухонький, сморщенный, он напоминал нелепо наряженную обезьянку – особенно когда вдруг вскочил и начал выделывать странные коленца, будто решив пуститься в пляс и разогреваясь в ожидании перебора гармоники.
Однако, приглядевшись, Тина поняла, что Рок и не думает плясать. Он, казалось, и сам не понимал, какая сила дергает его из стороны в сторону.
– Ого! – прошептал Георгий. – Худо бедняге, худо…
Как-то странно, бочком метнулся Рок вдоль стены, то пытаясь заглянуть под постаменты статуй, то с надеждой всматриваясь в лица людей. Заложники смотрели на него с испугом, а террористы, похоже, радовались неожиданному развлечению. Во всяком случае, они не гнали Рока на место, а лишь лениво замахивались на него прикладами или хохотали, когда тот начинал что-то бормотать, перемежая русские и французские слова:
– Травка есть? Мужики, дайте травки! Эрб, эрб! Курнуть дайте! Курнуть! Фюмэ, поняли, мужики? Фюмэ, хоть затяжечку!
И вдруг он замер – сделал стойку, будто охотничий пес, выпрямился, вскинул голову… Его ноздри раздувались, словно он наслаждался тонким ароматом, исходящим из угла, где, опершись на пьедестал римского легионера, курил человек в черном свитере.
Главарь террористов не сразу заметил приближение Рока – невидящим взглядом уставился в пол. Небрежно откинув кисть, затянутую в черную перчатку, он сжимал между пальцами тонкую коричневую сигарету, однако, казалось, забыл и о ней, потому что она догорела почти до основания, превратившись в столбик серого пепла.
Наконец, очнувшись от задумчивости, главарь поднес сигарету к губам, едва заметным в узкой прорези маскировочного шлема. Глубоко затянулся – и снова откинул в сторону руку. Столбик пепла даже не дрогнул.
Тина нахмурилась, следя за этой тонкой, изящной кистью…
– В цирке выступать бы сволочи! – Голос Георгия вызвал какое-то смутное воспоминание. – А этот «русский герой»… Ох, нарвется он сейчас! Ох и нарвется!
Держа нос по ветру, словно пес, идущий по следу, Рок добежал до статуи легионера – и замер. В раздражении махнул перед лицом ладонью, отгоняя дымок, и уставился на террориста. И вдруг попятился, побрел через зал к облюбованному им кентавру, то и дело поглядывая через плечо с опасливым выражением. Наконец Рок снова пристроился между ног кентавра – скорчился, обхватил плечи сухонькими коричневыми лапками и заскулил…
Японец, все это время менявший кассету в видеокамере, сунулся к Року и принялся снимать его, иногда оборачиваясь, словно спрашивая совета: то ли он делает?
Голуб резко поднялся и уверенным шагом направился к главарю.
– Я настаиваю на человеческом обращении с нами! Этого требуют элементарные нормы нравственности! Разве вы не видите, что больному нужен врач? Я требую, чтобы вы допустили сюда врача, чтобы дали людям воды, чтобы освободили всех женщин!
Японец водил камерой от Голуба к главарю террористов, который пристально смотрел на губернатора и, казалось, внимательно его слушал. Потом он аккуратным щелчком сбил на пол пепел, затушил сигарету о щиколотку легионера и развел руками.
«Он же ничего не понял! – догадалась Тина. – Голуб ведь говорил по-русски!»
Да, похоже, героический порыв губернатора оказался напрасным: он забыл позвать переводчицу. Сообразив, что оплошал, взмахнул рукой. Мышка-переводчица, в ужасе сверкая глазенками, забилась в укромный уголок и не выказывала ни малейшего желания выполнять свои профессиональные обязанности.
Голуб осмотрелся.
– Кто говорит по-русски – шаг вперед! – выкрикнул он.
Тина уловила улыбку, спрятавшуюся в пышных седых усах Георгия. Да… вот было бы забавно предстать ему сейчас пред светлы очи будущего президента, которому он объявил войну не на жизнь, а на смерть! Пожалуй, боевой задор Голуба слегка поугас бы!
Хотя… хотя, с неудовольствием констатировала Тина, держится Голуб, конечно, неплохо. Все-таки есть в нем это грубое обаяние силы, которое безотказно действует на массы и называется жутким словом «харизма». Именно поэтому и победит Голуб на выборах 2000 года. И хоть фигура грядущего лидера изваяна из заграничного папье-маше, все же не так-то легко истребить в нем исконный дух лидерства, отваги – пусть даже показной, но безотказно-заразительный. Да, можно понять, почему в «Просперити» задались целью непременно сломать Голуба. Это вам не молодой ученый Алясков! Слишком многое изначально дано Голубу природой, слишком ярко горит в нем русский дух, чтобы можно было позволить ему пылать бесконтрольно и свободно. Это было бы чревато внезапным пожаром, может, даже взрывом всех планетарных замыслов «Просперити»!
