Энн Стюард - Черный лед
Туссен прислонился к окну напротив двери в ее комнату, а за его спиной распростерлись сады внешнего участка, на удивление хорошо освещенные для этой вечерней поры. Он закурил сигарету, ожидая ее, но выбросил окурок в окно и шагнул ей навстречу.
Хлоя подумала, что должна бы уже привыкнуть к тому, как грациозно могут двигаться французские мужчины. На мгновение ее отвлекло его тело, но тут же она мысленно сделала себе замечание.
— Вы ждали меня? — с улыбкой произнесла она, закрывая дверь за спиной, хотя на самом деле ей ничего так не хотелось, как броситься назад в комнату и запереть за собой замок.
— Разумеется. Моя комната как раз дальше по коридору, слева от вашей. Мы единственные обитатели этого крыла дома, и я знаю, каково по нему блуждать. Хотел удостовериться, что вы не забредете ненароком куда-нибудь, где вам быть вовсе не следует.
И опять этот легкий неопределенный оттенок опасности в голосе. Может быть, это у нее мания преследования, а вовсе не у гостей Хакима?
— Я хорошо ориентируюсь. — Откровенная ложь: даже имея перед глазами самую подробную карту, она неукоснительно выбирала не ту дорогу, — но ему об этом знать не нужно.
— Вы живете во Франции достаточно долго, чтобы понять, что французы считают себя неотразимо галантными. Это мое врожденное свойство — вы обнаружите меня рядом, когда меньше всего будете этого ожидать, а я предложу принести вам кофе или сигарету.
— Я не курю. — Разговор этот все более и более выбивал Хлою из колеи. Она пребывала в замешательстве еще и оттого, что не могла отвести от него глаз — от его темных матовых зрачков, от худощавого элегантного тела — все это никак не могло оставить ее равнодушной. Почему ее притягивает к человеку столь… извращенному? — И откуда вы знаете, что я долго живу во Франции?
— По вашему акценту. Никто не говорит так хорошо, если не прожил здесь по крайней мере год.
— На самом деле — два года.
Легчайшая из улыбок скользнула по его губам.
— Видите? Я такие вещи неплохо чувствую.
— Я не нуждаюсь ни в неотразимых, ни в галантных спутниках, — сказала Хлоя, по-прежнему ощущая неловкость. Этот человек не только выглядел хорошо, от него, черт возьми, хорошо пахло. Что-то тонкое, ароматное пробивалось сквозь свежий запах табачного дыма. — Я здесь, чтобы работать.
— Вы и будете работать, — промурлыкал он. — Это не означает, что вы не можете получать в это же время удовольствие.
Он все-таки здорово заставляет ее нервничать. К этому времени они уже шли по коридору, то ныряя в тень, то выходя на свет. Она привыкла к континентальному искусству флирта, которое обычно не представляло собой ничего, кроме экстравагантного спектакля. И знала, что этот человек действительно умелый соблазнитель женщин — он сказал это на том языке, которого она не должна была понимать. Ничего удивительного, что он именно так себя и ведет.
К несчастью, она не хотела играть в эту игру, тем более с ним. Он не был тем человеком, с которым можно пофлиртовать, а потом спокойненько сделать ручкой, сколько бы очарования он вокруг себя ни распространял. Она не могла избавиться от мысли, что он нечто совершенно иное.
— Месье Туссен…
— Бастьен, — перебил он. — А я буду называть вас Хлоей. Никогда прежде не знал женщины по имени Хлоя. По-моему, это просто очаровательное имя. — Его голос ласкал ее щекочущим шелком.
— Хорошо, Бастьен, — капитулировала она. — Хотя мне не кажется, что это отличная идея.
— Вы уже связали себя с кем-то? Не стоит беспокоиться, это не имеет значения. Что произойдет здесь, здесь и останется, и не существует причин, по которым мы должны ограничивать себя в удовольствиях, — вкрадчиво произнес он.
Хлоя не знала, как бы отреагировала, будь на месте кто-то другой. Она умела выходить из нежелательных ситуаций, хотя они возникали не слишком часто. К несчастью, он в равной степени и притягивал ее и пугал. Он лгал ей, и она понятия не имела почему.
Хлоя остановилась. Они почти достигли менее безлюдной части отреставрированного замка, и ей были слышны голоса — смесь французского и английского — за двойными дверями. Она открыла было рот, не зная точно, что собирается сказать, какой аргумент выдвинуть против него, когда Бастьен заговорил.
— Меня неудержимо тянет к вам, и вы это знаете. Я не помню, когда прежде был так очарован. — И прежде чем Хлоя сообразила, что Бастьен намеревается сделать, он обнял ее, притиснул к стене и стал целовать.
Да он просто мастер, оцепенело думала Хлоя, сдерживая возбуждение. Его руки нежно гладили ее тело. Она закрыла от удовольствия глаза и чувствовала, как его поцелуи щекочут ее скулы, веки, спускаются по шее.
Хлоя не знала, как справиться с собой. Ей следовало оттолкнуть его — но она не хотела! Нежные невесомые поцелуи будоражили кровь. Вряд ли когда-нибудь она позволит ему целовать себя, и, если этот случай должен остаться единственным, она стремилась испытать всю полноту чувств.
И когда он обхватил ладонями ее лицо и поцеловал, горячо, страстно, она ответила на его поцелуи, сказав себе, что лишь разочек вкусить от запретного плода не так и страшно. В конце концов, она же во Франции. Да здравствует любовь!
Хлоя почти позволила себе отдаться наслаждению, как в мозгу отчаянно зазвенели тревожные звоночки, останавливая ее. Ох, каким Туссен был специалистом обольщения! Как умело пользовался ртом, языком, руками… Еще чуть-чуть — и она утонула бы в приливе желания.
И все-таки что-то шло не так. Хлоя видела: это было театральное представление. Он производил правильные действия, говорил правильные слова, но рассудок его держался в стороне и хладнокровно наблюдал за ее ответным чувством.
Руки Хлои, готовые вцепиться в него и за плечи притянуть, вдруг оттолкнули Тиссена. Она сделала это с большей, чем требовалось, силой — он ни единым усилием не сопротивлялся ей, просто отступил с легким удивлением на лице.
— Нет? Возможно, я неправильно истолковал ситуацию. Меня тянет к вам, тянет сильно, и я подумал, что это чувство взаимно.
— Месье Туссен, вы очень привлекательны. Но играете со мной в какую-то игру, и мне это не нравится.
— Игру?..
— Я не знаю, что происходит, но не верю, что вас охватила внезапная неконтролируемая страсть ко мне.
Сильвия всегда распекала ее за подобную откровенность в разговоре, но Хлоя только отмахивалась. Все, что угодно, лишь бы прервать вкрадчивую, манящую ложь из уст человека, который все еще стоит так близко…
— Тогда я буду стараться еще больше, чтобы нас убедить. — Он вновь потянулся к ней.
И Хлоя почти позволила ему это, но тут дверь в гостиную распахнулась и появился рассерженный месье Хаким.
