Нора Робертс - Улыбка смерти
– Трижды, – ответила Ева, стараясь не обращать внимания на холодок, пробежавший вдруг по спине.
– Трижды? – Фицхью выдержал паузу, давая присяжным время получше рассмотреть женщину, сидящую в кресле свидетеля. Женщину, которой приходилось убивать. – Не слишком ли это много? Не кажется ли вам, что три смертельных исхода говорят о вашей предрасположенности к злоупотреблению силой?
Прокурор выразил протест, заявив, что лейтенант Даллас предстала перед судом не в качестве обвиняемого, а в качестве свидетеля.
«Да нет, – подумала Ева, – полицейские – всегда обвиняемые».
– Мистер Сальватори был вооружен, – спокойно ответила она. – У меня был ордер на его арест по обвинению в жестоком убийстве трех человек. У этих троих были выколоты глаза и отрезаны языки, после чего они были сожжены. Мистер Сальватори предстал перед судом по обвинению в совершении этого преступления. Он отказался добровольно сдаться властям и швырнул в меня нож, из-за чего я и промахнулась, стреляя в него. После этого он кинулся на меня и, сбив с ног, повалил на пол. Насколько я помню, он сказал тогда: «А сейчас, сука полицейская, я тебя на кусочки порежу», и мы стали бороться врукопашную. Вот тогда-то я выбила ему зубы и сломала руку.
– И получили от этого удовлетворение, лейтенант?
– Нет, сэр, не от этого, – ответила она, глядя Фицхью прямо в глаза. – А от того, что осталась жива.
– Каков подонок! – буркнула Ева, садясь в машину.
– Ему не удастся вытащить Сальватори. – Пибоди уселась рядом и сразу включила вентилятор: в машине было невыносимо жарко. – Все улики против него. И вы не позволили себя сломить.
– Еще чего! – Ева решительно взъерошила волосы, и они нырнули прямо в гущу машин, заполонивших, как и всегда в послеобеденное время, все улицы. – Надо же, рискуешь собственной шкурой, делаешь все, чтобы изолировать таких типов, как этот Сальватори, от общества, а потом подонки вроде Фицхью зарабатывают миллионы, помогая им выбраться на свободу. Меня это просто бесит!
– Их выпускают – а мы их снова засаживаем за решетку.
Ева усмехнулась и взглянула на свою спутницу.
– Вы, Пибоди, оптимистка. Не знаю только, надолго ли вас хватит. Знаете что, давайте-ка прокатимся, – сказала она вдруг и свернула на боковую улицу. – После зала суда чертовски хочется проветриться.
– Лейтенант, а ведь я вам сегодня в суде была совершенно не нужна. Почему вы взяли меня с собой?
– Если вы решили получить значок детектива, Пибоди, то должны хорошо знать, на что идете. И бороться вам придется не только с ворами, наркоманами и убийцами, а еще и с братьями-адвокатами.
Увидев пробку, Ева нисколько не удивилась, спокойно включила мигалку и поехала по разделительной полосе, пока не нашла место для парковки.
Выйдя из машины, она сурово взглянула на типа, который с превышением скорости несся по дороге. Он в ответ усмехнулся, нагло подмигнул и понесся дальше.
– Райончик этот кишмя кишит торговцами наркотиков, ворами и проститутками, – сказала она Пибоди. – И именно поэтому он меня крайне интересует. Давайте заглянем по старой памяти в «Даун энд Дерти».
Как только они открыли дверь, в нос им тут же ударил кисловатый запах дешевого вина и дрянной еды. Вдоль одной из стен тянулись распахнутые сейчас настежь двери отдельных кабинетов, и оттуда несло застоявшимся запахом несвежего белья и немытых тел. Это был самый настоящий притон, из тех, где обделываются разные сомнительные делишки.
Мэвис Фристоун сидела в гримерной за сценой – с огромной гривой на сей раз алых волос, завернутая в клочок серебристой материи, подчеркивающей все прелести ее изящного тела. Через стекло Ева видела, как шевелятся ее губы, как подергиваются в такт неслышной музыке узкие бедра – наверняка Мэвис репетировала очередной номер.
Стучать было бесполезно, так что Ева подошла вплотную к прозрачной двери и стояла там, пока Мэвис наконец ее не заметила. Рот ее, огненно-красный, в тон волосам, расплылся в радостной улыбке. Она кинулась к двери, распахнула ее, и Ева едва не оглохла от невыносимого рева гитар. Мэвис заключила Еву в объятия и что-то прокричала ей прямо в ухо, но из-за грохота музыки Ева ничего не разобрала.
– Что-что? – переспросила она со смехом. – Господи, Мэвис, выключи сейчас же. Что это такое?
– Мой новый номер! Готова поклясться, публика обезумеет от восторга.
– В то, что обезумеет, верю охотно.
– Так ты вернулась! – Мэвис чмокнула Еву в обе щеки. – Давай-ка сядем, и ты мне все-все расскажешь. С подробностями! Привет, Пибоди. Как это ты ходишь в форме в такую жару?
Она потащила Еву к колченогому столику.
– Может быть, хотите выпить? Чур, я угощаю. Я здесь работаю два вечера в неделю: Крек устроил по знакомству. Как он расстроится, что не застал тебя! Ой, как же я рада тебя видеть! Выглядишь классно. Похоже, что ты счастлива. Правда, она классно выглядит, а, Пибоди? Секс на всех оказывает целительное воздействие.
Ева снова засмеялась. Именно за этим она и пришла – послушать веселую болтовню Мэвис.
– Нам только минералку, Мэвис. Мы с Пибоди на службе.
– Да никто здесь на вас доносить не станет. Расстегни-ка форму, Пибоди. Меня просто пот прошибает, когда я на тебя смотрю. Ну, как тебе понравилось на курорте? Или вы только трахались, не обращая ни на что внимания?
– Да ну тебя! Курорт роскошный, мне все очень понравилось. А как ты? Как Леонардо?
Взгляд у Мэвис тут же затуманился, она нежно улыбнулась.
– Просто восторг! Я даже представить себе не могла, как это здорово – жить вместе. Кстати, этот костюм он сделал специально для меня.
Ева пристально посмотрела на тоненькие серебристые тесемочки, едва прикрывавшие грудь Мэвис.
– Ты это называешь костюмом?
– Конечно! А еще – я готовлю новый номер. Ой, мне столько всего надо тебе рассказать. – Она поставила на столик стаканы и достала из холодильника бутылки с минералкой. – Даже не знаю, с чего начать. Я сейчас работаю с одним парнем, он инженер звукозаписи. Мы записываем диск, представляешь? Он говорит, что сумеет меня раскрутить. Зовут его Джесс Барроу. Пару лет назад он работал с собственной группой. Может, ты о нем и слышала?
– Нет. – Ева отлично знала, что Мэвис, хоть и провела большую часть жизни в трущобах, а потом подвизалась на сценах дешевых ресторанчиков, во многом оставалась до удивления наивной. – И сколько ты ему платишь?
– Все совсем не так! – обиженно надула губы Мэвис. – Естественно, за запись я должна заплатить, так положено. Если у нас что-то получится, в течение трех лет он будет получать шестьдесят процентов прибыли. А потом мы составим новый договор.
– Я о нем слышала, – неожиданно вмешалась Пибоди, расстегнувшая таки воротничок форменной рубашки. – Пару лет назад он действительно раскрутил несколько шлягеров. Он работал с Кассандрой. Ну, это известная певица, – пояснила она, поймав удивленный взгляд Евы.
