Виктория Холт - Властелин замка
— Хорошо, тогда я вас оставлю. Вы можете позвонить, если вам что-либо потребуется.
— Благодарю вас за помощь.
Она бесшумно вышла, а я вернулась к картинам, но была слишком взволнована, чтобы серьезно работать. Странная семья. Девочка невыносима. Что дальше? Граф и графиня? Каковы они? А девчонка эгоистична, жестока и дурно воспитана. И то, что я поняла это, пробыв всего пять минут в ее компании, весьма обескураживало. Какое окружение, какое воспитание породило такое маленькое чудовище?
Я смотрела на стены, увешанные бесценными картинами в плачевном состоянии, и думала: «Возможно, самое мудрое — уехать сразу же утром. Я должна извиниться перед господином де ла Таллем, признать, что мой приезд был ошибкой, и уехать».
Я хотела убежать от судьбы, которая, как я поняла с момента встречи с мадемуазель Дюбуа, была бы ужасной. Я невольно пожалела мадемуазель Занозу. Раньше мне отчаянно хотелось продолжить работу, которую я любила, из-за нее я под ложным предлогом приехала сюда и в результате подставила себя под оскорбления.
Я была так твердо убеждена в необходимости уехать отсюда, что почти верила в то, что меня к этому побуждает инстинкт. В таком случае, я не стану искушать себя дальнейшим изучением этих картин. Я пойду в отведенную мне комнату и постараюсь отдохнуть перед предстоящим завтра долгим путешествием.
Я пошла к двери и попыталась повернуть ручку. Она не двигалась. Странно, в эти мгновения я ощутила настоящую панику. Я вообразила, что нахожусь в заключении, что при всем желании не могу убежать, а потом мне стало казаться, что сами стены сдвигаются вокруг меня.
Моя рука безвольно лежала на дверной ручке, когда дверь отворилась. На пороге стоял Филипп де ла Талль. Тогда я поняла, что не могла открыть дверь потому, что он пытался войти.
Наверное, они мне не доверяют. Наверное, кто-нибудь из них постарается все время быть со мной на случай, если я попытаюсь что-то украсть. Я понимала, что это чушь, и такие мысли были нехарактерны для меня. Но я почти не спала две ночи и очень беспокоилась о своем будущем. Было вполне простительно, что я потеряла самообладание.
— Вы собирались уходить, мадемуазель?
— Я хотела пойти в свою комнату. Кажется, нет смысла оставаться. Я решила завтра уехать. Благодарю за гостеприимство и крайне сожалею, что побеспокоила вас. Мне не следовало приезжать.
Брови его удивленно поднялись:
— Вы передумали? Вы находите, что предстоящая работа вам не по плечу?
Я в гневе вспыхнула.
— Вы ошибаетесь, — сказала я. — Эти картины очень запущены… преступно запущены… с точки зрения художника, это так, но я восстанавливала гораздо худшее. Просто я чувствую, что мое присутствие здесь возмущает спокойствие и что для вас будет лучше найти кого-то… представителя вашего пола, если вам будет угодно, для вас это, видимо, важно.
— Дорогая мадемуазель Лоусон, — почти мягко сказал он, — все зависит от моего кузена, которому принадлежат эти картины… которому принадлежит все в замке. Он вернется через несколько дней.
— Тем не менее, я считаю, что должна уехать утром. Я могу отплатить вам за ваше гостеприимство тем, что дам рекомендации по реставрации какой-нибудь из картин, которые пригодятся, когда вы пригласите кого-либо еще.
— Боюсь, — сказал он, — что моя племянница была с вами груба. Мой кузен рассердится на меня, если не увидит вас. Не обращайте внимания на девочку. Она совершенно неуправляема, когда уезжает отец. Только он способен вселить в нее страх.
«И он, наверное, тоже его боится», — подумала я. И мое желание увидеть графа стало столь же велико, как и желание работать над его картинами.
— Мадемуазель, останьтесь на несколько дней и хотя бы выслушайте, что вам скажет мой кузен!
Я колебалась, но потом сказала:
— Очень хорошо, я остаюсь.
Казалось, он вздохнул с облегчением.
— Сейчас я пойду в свою комнату. Я слишком устала, чтобы нормально работать сегодня. Завтра я тщательно изучу картины в галерее, и когда вернется ваш кузен, я смогу представить ему четкий расчет.
— Отлично, — сказал он и посторонился, чтобы пропустить меня.
На рассвете следующего дня, после хорошего ночного отдыха, я встала в радостном оживлении. Я намеревалась осмотреть близлежащий парк и, возможно, исследовать окрестности. Хотелось познакомиться и с городком — старинная церковь относилась, по всей видимости, к тому же периоду, что и замок, а древность здания ратуши не вызывала сомнений.
Вечером я обедала в своей комнате, и это было великолепно. Вскоре после этого я легла спать и уснула мгновенно. Утро вселило в меня оптимизм.
Я умылась, оделась и заказала завтрак. Мне немедленно принесли горячий кофе, хрустящий хлеб домашней выпечки и масло.
За завтраком я думала о событиях прошедшего дня, и мне они уже не казались такими странными, как накануне вечером. Мне еще предстояло выяснить, что это за семья — на данный момент я знала только, что она была весьма необычной. Филипп де ла Талль — на его попечении находится дом в отсутствие хозяев; избалованная девочка, которая плохо ведет себя, когда отец в отъезде, потому что, когда он дома, она трепещет перед ним; еще безвольная, не справляющаяся со своими обязанностями гувернантка и бедная старая Нуну, няня, которой также не удается контролировать поведение своей воспитанницы. А еще был дворецкий Жозеф и многочисленные слуги, необходимые для работы в огромном поместье. Вроде бы ничего необычного, и тем не менее здесь чувствовалась какая-то тайна. Не из-за того ли, с таким видом все они упоминали графа? Его одного боялась эта девочка. Перед ним все испытывали благоговейный трепет. От него все зависело. В том числе то, останусь я здесь или нет.
Я прошла в галерею и мирно провела там все утро, осматривая картины и подробно описывая все повреждения. Работа завораживала, и я не заметила, как пролетело время. В своем увлечении я забыла об обитателях дома и была удивлена, когда служанка постучала в дверь и объявила, что уже двенадцать часов и если я желаю, она принесет обед в мою комнату.
Я вдруг обнаружила, что проголодалась, и с удивлением приняла предложение. Собрав бумаги, я вернулась в комнату, где служанка уже накрыла на стол — вкусный суп, мясо и салат, сыр и фрукты на десерт. Интересно, есть я буду здесь всегда одна в своей комнате — в случае, разумеется, одобрения со стороны господина графа? Я начала думать о нем как о «господине графе» и мысленно произносить его имя с легкой иронией. «Другие боятся вас, господин граф, но я не стану».
Как я давно заметила, послеобеденное время — не лучшее для работы, кроме того, мне хотелось прогуляться. Конечно, я не могла исследовать сам замок без разрешения, но я могла осмотреть парк и окрестности.
