Алюшина Татьяна - Утоли мои печали
С Поленькой Аким повенчался через три дня. Через две недели семья Ланевских покинула Россию.
Больше никогда они не видели своих родных.
Тогда же… Все самое важное для спасения семей он сделал, теперь следовало послужить Родине.
Да, да! Именно так Аким понимал свою жизненную обязанность. Только исполнение своего долга перед Родиной Аким Лукич видел несколько иначе, чем большинство богатого сословия гибнущей в тот момент страны – не в противостоянии, саботаже, войне против большевиков или бегстве за рубеж и оплевывание оттуда бывшего отечества – нет!
Как истинный интеллигент и патриот России, он считал, что обязан сохранить и спасти какие только сможет произведения искусства и культуры. Спасти для потомков, для народа, для человечества, хоть что-то! У него был четкий план.
Аким поехал в Питер, разумеется, с Поленькой, которую теперь не оставлял одну без пригляда, – поехал встречаться с Лениным, выяснив, что этот человек у руля новой власти.
Вот так, мелко не плаваем!
И что бы вы думали? Он таки к нему попал!!
В дневнике Акима Лукича подробно описана эта прямо эпопея. Он действовал через каких-то знакомых своих друзей, у которых они остановились в Питере, и знакомых тех знакомых, имевших отношение к большевикам. Через звонки и его прямолинейную наглость и напор, он таки попал в Смольный, в кабинет к Ленину, где помимо вождя всех времен и народов находились еще и Дзержинский, Свердлов и – тут Акиму Лукичу повезло! – будущий министр культуры Луначарский, обсуждавшие какие-то свои «архиважнейшие» революционные дела.
– Ну-с, – отвлекся от заседания Владимир Ильич и обратился к Вершинину: – Что вы, батенька, хотели нам сказать такого важного?
И тот сказал.
Он сказал, что в данный момент они теряют огромное количество произведений искусства, которые гибнут в пожарах помещичьих усадеб, что жгут крестьяне, и растаскиваются по углам темными личностями, не понимающими истинной ценности и важности. А ведь это – вот тут внимание! – валюта и реальные деньги, и богатства, которые на международных аукционах можно продать за огромные деньги. А это, в свою очередь, продовольствие, обмундирование, оружие и деньги.
– И что вы предлагаете, батенька? – внимательно выслушав его речь, уже более заинтересованно спросил Ильич.
Аким Лукич пояснил, что он предлагает создать некие летучие отряды, которые поедут по уездам и будут экспроприировать ценности по усадьбам помещичьим, музеям, господским домам в уездных городах до того, как их подожгут и разворуют крестьяне и бандиты. Отряд с особыми полномочиями. И перевозить все спасенные ценности в Гохран, например.
Главное успеть спасти как можно больше. Хотя бы так. Хоть что-то спасти!
Вообще-то спорная идея, да и решение такого пути спасения достояния страны и сотрудничество с новой властью для человека его положения, скажем так, весьма рискованно и еще более весьма неоднозначно. Но Акиму Лукичу в тот момент именно так виделась его роль. Ну, вот так.
Был ли он прав? Вопрос.
Ильич задумался, потом велел ему подождать в коридоре. Через сорок минут Вершинина пригласили снова войти в кабинет и объявили решение.
– Создавать несколько летучих отрядов для спасения ценностей мы не можем. Людей нет, у нас сейчас совсем другие наиважнейшие задачи. Но два отряда снарядить вполне способны, один из них вы и возглавите, как рационализатор и инициатор идеи. – Ленин, хитро прищурившись, резко спросил: – Возьметесь? Или только рассуждать охочи, а работу пусть другие делают?
– Возьмусь, – тут же согласился Аким Лукич.
Помимо реальной возможности воплотить свою идею, Акиму вручили мандат за подписями Дзержинского и Ленина с прописанными там широчайшими полномочиями вплоть до права расстреливать на месте саботажников и всех препятствующих революционной экспроприации; кожаную куртку, галифе, сапоги с портянками, кожаную фуражку, портупею с «маузером» в деревянной коробке и пули к нему. А также подробные карты Центральной России, трех солдат и трех матросов с винтовками, два грузовика, ящики с продовольствием и боеприпасами и одного воинствующего комиссара.
А также поставили на довольствие его жену Полину, отправленную Акимом обратно в Москву в их квартиру. Он удостоверился, что секретарь Ленина лично связался с наркоматом в Москве, отдав распоряжение об охране и особом отношении к жене «товарища уполномоченного», выполнявшего ответственнейшее задание партии.
В дневниках прадеда подробно описывались те несколько лет, что он проездил со своим отрядом по селам, городам, вехам и весям России, спасая, что мог. Эти записи, сделанные четким убористым почерком, прекрасным эмоциональным слогом, били любого, кто их читал, по нервам. До дрожи и холода внутри. И неверия, что такое было возможно и люди способны до такой степени звереть и терять все человеческое, как и становиться героями, жертвующими собой.
Страшное, дикое время, полное противоречий, мерзостей и великих подвигов.
В холодных исторических фактах, да даже и в самых откровенных современных документальных фильмах, рассказывающих про то время, нет и десятой доли той страшной, ужасающей бессмысленной кровавой вакханалии, что творилась в те годы. Порой трудно поверить, что люди одной страны, единоверцы, друзья и братья способны с какой-то животной жестокостью так уничтожать друг друга, словно в один момент все они разом посходили с ума.
Не счесть страшных, опасных и невероятных ситуаций, в которые пришлось попадать Акиму Лукичу вместе с его отрядом.
Вот, например, одна из них – не самая страшная и трагичная, но ярко характеризующая Акима Лукича как личность, как мужчину и человека.
Это было в восемнадцатом году.
Их отряд по наводке какого-то уездного наркома отправился в большое имение известного на всю округу помещика. Подъезжая, еще издалека они услышали звуки стрельбы идущего боя.
Прибавили скорости и застали несколько нестандартную картину – по кустам и за деревьями попрятались маргинальные личности, которых развелось немало, попросту бандиты, лучше всего чувствовавшие себя во времена таких вот перемен и революций.
Откровенные воры-грабители, дезертиры в обносках формы, словом, банда. Ну, вот прячутся они и постреливают по усадьбе, обнесенной оборонительной стеной из мешков с песком, телег с землей, досок и всякой утвари. Укрепления возведены грамотно, по всем правилам, явно под руководством человека военного. И что самое интересное: оборону держат не только мелькавшие то там, то здесь мундирами и шинелями военные, а по большей части крестьяне.
