Людмила Сурская - Где Спряталась Ложь?
— Вот потому что раз, два и плутали. Ошибиться не дай Бог.
— Как же дожали?
Он побарабанил пальцами по папке, что лежала перед ним на столе, и вздохнул:
— Ребята вас с Долговой во дворе на похоронах на карточки сняли, я узнал.
Кушнир, гася смешинку, кивнул:
— Понятно. За скаты возмещу и моральный ущерб тоже.
— Не об этом речь, — приподнял упреждающе ладонь над столом комитетчик.
Никита понимал и это.
— Слушаю.
Больше не кашляя, он подался вперёд и негромко сказал:
— Нам нужны те документы, в красной папочке, что вынесла она от покойного.
— Жучки ваши стояли и в Карпатах тоже вы мешали мне отдыхать? — выбросил палец в него Кушнир.
— Выхода не было, — развёл руками тот. — Хорошо, мы ещё серьёзно поговорим об этом.
— Вас интересует только продажа оружия?
— Да.
Кушнир склонил голову набок.
— Баш на баш. Я приношу вам документы, вы делаете эксгумацию тела Долгова, вскрытие и свою экспертизу.
Сергей Трофимович поёрзал на стуле.
— Что есть сомнения?
— У большинства кто его знал. — Поднялся Кушнир. — Я просил приготовить кофе, вы как?
Комитетчик кивнул. Константин присутствовал молчаливой восковой фигурой. Надо отдать должное ему, роль свою он играл превосходно. Никита тоже старательно отводил от него глаза, во всю стараясь не замечать. Ему очень хотелось убедиться, что ухаживания за Леной были всего лишь его работой.
— Договорились по первому вопросу и по кофе тоже, — повеселел комитетчик.
Константин Петрович напряжённо смотрел на Никиту, пытаясь поймать какую-то мысль, настойчиво бьющуюся в его мозг, но почему-то всё время отскакивающую от него.
А Кушнир, переговорив с секретаршей, поднял свой вопрос:
— Кстати, господа, у Долговой перерыли всю квартиру и жильё Семёна Даниловича тоже, это не ваша работа?
— Клянусь нет. Мы только аккуратненько взяли её ключи в квартире мужа и, поставив жучки, всё вернули на место. — Кушнир склонил голову набок, мол, я так и предполагал. Комитетчик поторопил: — Но что искали?
— Искали…
Разговор прервался. Извиняясь, вошла секретарь. Поднос в её руках завис над столом. Она вопросительно смотрела на босса. Он едва уловимым движением дал понять ей, чтоб оставляла и уходила. Когда захлопнулась за ней дверь, Никита потёр в раздумье подбородок.
— И заметьте, тихо искали, так что вы по своей технике и не поняли ничего. Откидывать нельзя такой вариант как — была у вас утечка. К тому же на неё организовывали довольно-таки топорное нападение. Если предположить что не вы, тогда кто-то из ваших, опять же, дал информацию. Или её специально выманили…
Константин, пошевелил губами, но на вопрос не решился, его задал коллега.
— Так что и кто?
— Это вопрос номер один. Может желающие иметь те же бумаги, что и вы, а может что-то другое… Не просто там всё. И мы, господа, возможно, ещё встретимся и серьёзно поговорим на эту мрачную тему.
— Так-так… Всё недомолвки какие-то, тайны….- побарабанил он пальцами по крышке стола:- Но что-то пропало?
Кушнир, продолжая разговор, расставил сам чашки и кивнул гостям на тарелку с бутербродами.
— Угощайтесь… А что касается дела, то ничего не взято, кроме дискет. У Долгова и у Елены Максимовны.
При имени Лены Константин Петрович покраснел.
— Это уже интересно, — поскрябал в свою очередь подбородок Сергей Трофимович.
— Вот из-за этого интереса, я и сменил дверь, поставив неподатливые для вас, и надеюсь для них тоже замки. В этом деле нет полутонов, игроки давно не люди, такое вот у меня ощущение.
Оба подались аж вперёд. «М-м…» Промычали опять же дружно оба собираясь спросить. Сергей уступил Константину.
— Неужели существует ещё дискета с материалами?
— Скажем так — существовала. Она была в сейфе у Долгова. После смерти её изъяли оттуда. На похоронах кто-то опустил её Елене Максимовне в карман плаща. Она не знала об этом. Плащ оставила у знакомых. Когда узнала, забрала плащ, но дискеты — увы! Не было. Человек положивший ей её погиб.
Никита решил всю историю свернуть на вторую дискету, промолчав о первой — стрельбе.
— Это уже интересно, что вы предприняли? — перемалывая бутерброды, щурился комитетчик.
— Она ничего, а я прикинул, что как вариант могли забрать мальчишки, сыновья хозяина. Сами понимаете, детское любопытство и шалости.
— И что? — терял терпение он.
— Мои ребята проверили эту версию и… — Никита прошёл к сейфу и достал дискету. — Вот, получите. Поверьте, Долгова не знает об этом. Копий я не делал, мне вся та мура ни к чему. Я и так влез в лишнее. Думаю и вам она будет не по зубам, но всё же попробуйте…
Сергей Трофимович расплылся в улыбке.
— Я на это и рассчитывал когда шёл к вам. Одно не пойму, какое вы отношение имеете к Долговой?
Константин Петрович поморщился и навострил уши. Но Кушнир улыбаясь молчал. Тогда он, повернувшись к коллеге нехотя, сказал:
— Она его мать…
— Кто? — не понял его Сергей, — вы о ком сейчас говорите, Константин Петрович?
— О Елене Максимовне конечно, — недовольно поморщился тот.
— А ты её откуда знаешь и с чего тебя осенило что Кушнир её сын? — от удивления слетела с него вся официальность.
Тот нехотя принялся объясняться:
— Я на рождество ездил в Карпаты на недельку. Там и познакомился. Знакомство было скоротечным даже по меркам той недели. Надо же было так случиться: как раз наши ребята увидели меня с ней, упросили помочь задержать её, пока ключи искали.
Никита поморщился, его надежды не оправдались. Значит, всё-таки чувства, а потом уж профессия. Ну, юрист!
— Она знала, чем ты занимаешься? — грозно вопрошал коллега.
— Откуда. Я сказал, что юрист, — отмахнулся тот от допроса.
— Что дамочка понравилась, я понял. Ты человек холостой твои проблемы. А вот почему ты решил, что Кушнир её сын, убей не пойму? — пожал плечами Сергей Трофимович.
Тому опять пришлось объясняться.
— Они в одном номере жили. Она сказала, что с сыном приехала.
— Да её сыну 20 лет. Ей сорока ещё нет. Смотри, Кушнир угорает…
Никита хохотал. Угомонив смех, попробовал извиниться:
— Простите, Константин Петрович, глупо всё получилось. Вы сами себя запутали. Сын жил в номере напротив. Давайте без обид. Она моя… жена.
Это был второй шок. Первый сразил при входе в кабинет и обнаружении там в лице хозяина того самого кабинета ненавистного Кушнира. Константин Петрович побелел, теперь уже Сергей Трофимович принялся хохотать.
— Костя, представляю, как ты красиво ухаживал и такой прокол. — Вытирал глаза от проступивших слёз он. — Для чекиста это не просто прокол, а катастрофа. Но Никита Богданович, в моей папочке на вас нет таких данных. Помню увидел на фотографии, подумал: «Надо же, что у этих двух таких разных, общего?!»
