Элеонора Мандалян - Крапленая (СИ)
И тут дула его перебегавших от лица к лицу глаз нацелились на Катю и замерли. Почти минуту длилась безмолвная дуэль их взглядов. Сквозь медленно расширявшиеся черные дыры зрачков Катя проникла в хаос его взбудораженных мыслей: «Откуда они могли узнать мое подлинное имя? Прошло уже столько лет, и ни одна собака не догадывалась, что я... Нет, одна собака все-таки догадалась. Как же мне сразу не пришло это в голову! Ведь если она вычислила моего отца, значит она знает его фамилию. Нашу фамилию! Вот откуда подул ветер! Вот кто продал меня и заложил. Теперь понятно, зачем она заманила меня в свой номер и не испугалась открыть свое подлинное имя. Это она навела на мой след фээсбэевских ищеек. И теперь с иезуитским спокойствием созерцает содеянное, упиваясь своим триумфом.»
Сжав кулаки, он двинулся на Катю:
- Прежде чем они заберут меня, я сверну тебе шею, проклятая шлюха. Мне терять нечего.
На него навалились сразу с двух сторон, взяли в железные тиски, заломили руки. Щелчок, и на запястьях, холодя кожу и сердце, сомкнулись наручники.
- Не советую оказывать сопротивление, - с невозмутимым видом предостерег майор. – И не пытайтесь бежать. Все выходы из гостиницы под контролем моих людей.
- Я с тобой расквитаюсь по полной программе, можешь не сомневаться, - прорычал Ломов сквозь стиснутые зубы, подталкиваемый к двери.
- Конечно, mon cheri. Когда вернешься из «санатория». Обещаю дождаться тебя и завершить наше прерванное рандеву, - уже ему в спину проникновенно проворковала Катя.
ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ
Дверь захлопнулась. Она осталась одна. Перевела дух. Глубоко и тяжко вздохнула. Только облегчения почему-то не почувствовала. Сейчас, разделавшись, наконец, со своим главным и последним врагом, Катя, к своему удивлению, обнаружила, что испытывает к нему почти жалость. Не торжество победы, а угрызения совести. Она бросила взгляд на стол. Вид шикарного ужина, заказанного и оплаченного Ломовым, лишь еще больше испортил ей настроение.
Катя вспомнила, что с утра ничего не ела. Не пропадать же добру, решила она, подсаживаясь к столу и расстилая на коленях салфетку. Не поскупился в предвкушении долгожданного тет-а-тет ее злосчастный ухажор. Чего тут только не было! Помимо омаров и черепашьего супа, дорогое вино и текилла, красная и черная икра, креветки, миноги, осетрина.
Вооружившись ножом и вилкой, она доверху наполнила деликатесами свою тарелку... и не смогла заставить себя хоть что-нибудь положить в рот.
«Не время предаваться чревоугодию, - подала голос та, что внутри. – Твой Ломов, как только придет в себя от шока, примется закладывать тебя. Со всеми потрахами, припомнив все твои художества.»
«Ну, допустим, он ничего не сможет доказать.Я нигде не наследила.»
«Для них будет вполне достаточно узнать, что Синди Свэб и некто Екатерина Погодина – одно лицо. Начнется расследование. Он подловит тебя на том же, на чем ты подловила его.»
«Не думаю, что ему это выгодно. Ведь тогда к сроку за спекуляцию оружием ему добавят еще и статью за убийство.»
«Разумеется. Но это вряд ли смягчит твою собственную вину.»
На то, чтобы побросать несколько шмоток в саквояж, ушло всего несколько минут.Сдав номер, Катя беспрепятственно вернулась домой. Здесь она первым делом искромсала ножницами свой паспорт на имя Синди Свэб и устроила из него на столе маленький костер.
Задумчиво глядя на завораживающий танец огня, Катя с легкой грустью проговорила:
- Спасибо за услугу, Синди. Ты была чертовски соблазнительной штучкой! Мне даже немного жаль расставаться с тобой. Но, увы, ты становишься опасной. Прощай.
«Удивительно, - пожаловалась она той, другой, - осуществленная месть приносит оказывается не столько удовлетворение, сколько пустоту. Как будто из жизни исчезла цель, и не к чему больше стремиться...»
«Разве? – тотчас отозвалась синеокая. – Разве тебе нечем теперь себя занять? Благодаря своей напористости и врожденному авантюризму, ты вырвала у Природы вторую молодость, исправила ее ошибки, став обладательницей вполне приличной внешности. И ты богата. Чего ж еще тебе не хватает для полноценной счастливой жизни? Любимого?»
«Он у меня есть. И, хочу надеяться, не устал еще ждать. Не забыл меня.»
«Ты только что добровольно призналась, что у тебя есть любимый. Так значит ты его все-таки любишь?»
«Ах, Боже мой! Я не знаю даже, любит ли он меня, или это было всего лишь мимолетное развлечение.»
«Брось! Такой фрукт, как ты, меньше всего пригоден для удовольствий и развлечений. Гораздо удобнее тобою травиться.»
«Ты думаешь, я все еще нужна ему?»
«А что тебе мешает это проверить?»
«Но как?»
«Ты совсем поглупела, моя дорогая! Очень просто. Сними трубку и позвони.»
«Сейчас уже поздний вечер. А вдруг он не один. Мне не хотелось бы в этом убедиться...»
«Он ждет твоего звонка. Ты слишком долго испытываешь его терпение.»
Катя набрала номер Андрэ. Автоответчик предложил ей оставить мессидж. Медленно вернув трубку на рычаг, она задумалась. Ощущение невосполнимой потери, холодное и тяжелое, как могильная плита, нависло над нею.
Утром ее разбудил звонок. Буквально скатившись с кровати, она бросилась к телефону.
- Катюша. – Голос Рыжей звучал виновато. – Валерка сегодня на занятиях, а врач во время обхода сказал, что выписывает меня. Что мне делать?
- Как что, дурная твоя голова! Радоваться. Это же здорово, что ты поправилась! Сейчас приведу себя в порядок и приеду. Жди!
Рыжая сидела на кровати, держа на коленях пузатую спортивную сумку, и честно ждала.
- Собралась? – деловито осведомилась Катя, появившись в дверях. – Вызвать санитара с инвалидным креслом, чтоб до машины подвез?
- Вот мне для полноты жизни только этого и не хватало, чтоб в инвалидной тарантайке разъезжать.
- Так ведь коридоры тут длиннющие. Сама разве дойдешь?
- Кать! Я уже на второй день, считай, здорова была. Это я перед Валеркой придуривалась – на жалость брала.
- Ладно, кончай хорохориться. Ранение есть ранение. Давай сюда сумку. Пошли... – Она попыталась подхватить сумку и от неожиданности просела под ней. – Подруга, ты чего, камнями ее набила или свистнула из больницы медицинское оборудование?
- Ничего я не свистнула, - обидилась Света. – Это ты столько всего натаскала, пока я здесь валялась. Не выкидывать же добро.
- Открывай! – потребовала Катя. И, видя, что у Рыжей не идет рука, сама раскрыла молнию и начала вытаскивать на стол пакеты с фруктами, пачки печенья, коробки конфет.
С обреченной безнадежностью в круглых, как у куклы, глазах Рыжая следила за ее движениями.
