Вергилия Коулл - Черный код
Квартира встретила пустотой и молчанием. Я прошла в ванную, долго смотрела на себя в зеркало. Совершенно дикий взгляд, даже самой жутко стало. Как понять, сплю или нет? Рука потянулась к шкафчику, где хранилась аптечка, наткнулась на пузырек со снотворным, которое мне прописали принимать от бессонницы после сеансов. Решение пришло само собой. Я открыла кран, сорвала крышку с баночки, отправила в рот одну таблетку. Собрав ладонь лодочкой, зачерпнула воды и запила. Положила вторую таблетку. Запила. Третью. Запила.
Если я в сеансе, то не смогу покончить с жизнью. Я положила четвертую таблетку на язык и проглотила ее. Сколько еще нужно, прежде чем подсознание кинется защищать меня от самой себя? Я подержала на ладони пятую.
А что… если все вокруг – реальность? Что, если меня никто не остановит прямо сейчас? Как разобраться, где истина, а где – ложь? Руки задрожали, и таблетки рассыпались на пол. Заплетаясь ногами, хватаясь за стены, я кое-как вернулась в коридор, где оставила сумку. Мне очень нужна помощь. Вот только кому звонить? Я же никому не верю. У меня не осталось друзей. Никого не осталось…
Я посмотрела на экран телефона. Открыла список последних контактов и набрала номер.
– Анита! – ахнула Вронская в трубку. – Где вас черти носили?
Я слабо улыбнулась, услышав от железной леди такое проявление эмоций.
– Марина… знаю, что уже доставила вам кучу хлопот… но мне больше не к кому обратиться… – покаялась в трубку. – Кажется, я в беде… но если откажетесь, я пойму…
– Где вы сейчас находитесь? – деловито перебила старуха.
– Дома.
– Я еду. И ради бога, не пропадайте никуда на этот раз.
13
В очередной раз открыв глаза, я обнаружила себя на мягком, заваленном пестрыми подушками диване в квартире Вронской. Обитель адвоката оказалась на удивление уютной и женственной. В горшках на подоконнике распустили бутоны фиалки различных оттенков от белого до темно-фиолетового. Многие детали интерьера были сделаны вручную: гипсовые статуэтки, вышитые крестиком картины в аккуратных рамках, накидки на мебель. Я даже догадывалась, кто эта мастерица на все руки.
Немолодая черноволосая женщина, сидевшая на стуле с вязанием на коленях, заметила, что я проснулась, и отложила свое занятие. Жгуче-темные глаза, характерные для кавказского народа, внимательно изучили меня. Ласковым прикосновением прохладных пальцев она зачем-то потрогала мой лоб, обвела контур лица. По-настоящему материнская ласка, я даже зажмурилась невольно.
Такую же заботу эта женщина проявляла и прошлым вечером, когда Вронская привезла меня сюда. Без лишних вопросов и суеты она успокоила: «Я – фельдшер на скорой. Все будет хорошо». Снотворное, действительно, удалось вывести из организма вовремя, но я едва доползла до дивана и осталась лежать пластом. Потом они с Вронской о чем-то тихонько беседовали в коридоре. Приглушенные голоса доносились из приоткрытой двери. «Марина, ну какие неудобства?» Торопливое бормотание адвоката, и снова мягкий, журчащий как ручеек голос моей спасительницы: «Если бы ты поступила иначе, я бы тебя не поняла». Видимо, Вронская извинялась за то, что привезла меня сюда. Проваливаясь в дремоту, я успела удивиться, зачем она оправдывается, если это ее жилище? Ведь по дороге сама сказала, что везет меня к себе.
Словно почувствовав, что мне лучше, в комнату вошла Вронская. На мгновение она застыла на пороге, потом подошла к женщине, приобняла за плечи и легонько поцеловала в висок.
– Оставишь нас ненадолго, Верунчик?
– Конечно, – та кивнула на стакан воды, оставленный на тумбочке, – жидкость пить не забывайте.
Я посмотрела на них обеих и поразилась внешнему контрасту. Сухопарая, светловолосая, невозмутимая в практически любых обстоятельствах Вронская, казалось, вся состояла из прямых линий и острых углов. Пухленькая, невысокая, чернобровая Верунчик была сплошь ямочки и округлости. Но теперь мне вдруг стало понятно, кто настоящая хозяйка в этом доме, и почему адвокат так заботилась о мнении своей подруги.
Вронская, тем временем, заняла освободившийся стул у моей постели.
– Анита, как вы себя чувствуете?
Я улыбнулась с горьким сарказмом.
– Как будто меня изнасиловали. Не только физически. Но и морально.
В глазах старухи зажглась тревога, она приподняла бровь.
– А на самом деле…
– Это было в сеансе, – отмахнулась я и вкратце пересказала, куда меня забрали и что делали, – мне просто нужно еще немного времени, чтобы избавиться от навязчивого ощущения, что все случилось в реальности. Думаю, справлюсь. Спасибо вам за помощь. Если бы не вы…
При упоминании секретного отдела Вронская охнула, а потом тоже отмахнулась.
– Ерунда, любой поступил бы так же на моем месте.
– Нет. Не любой, – покачала головой я, – так же, как не каждый закрыл бы меня от пуль ценой своей жизни…
Она посмотрела на меня и тяжело вздохнула.
– По-прежнему думаете, что я ношусь с вами по просьбе Максима?
Я пожала плечами и искренне призналась.
– Не знаю, что думать. Совершенно запуталась в людях.
– Такое бывает, – с философским видом заметила адвокат, – но когда в жизни становится трудно, есть только один способ это преодолеть.
– И какой же?
– Продолжайте делать то, что должны, и полагайтесь на судьбу. Каждый раз, когда не знаете, что делать, просто делайте то, что должны.
– Авось кривая выведет? – усмехнулась я.
Вронская только кивнула с серьезным выражением лица.
– Этому вас Максим научил? – я села и подтянула колени к груди. – Это ведь его жизненный девиз? Да?
– Это то, чему я научила Максима, – бросила она.
– О-о-о… – у меня даже рот округлился. – Не знала, что он позволяет кому-то себя учить…
– Мы с его матерью дружили с детства, – пожала Вронская плечами, – с самого рождения Максима я была частым гостем в их доме не только потому, что стала работать на его отца, но и по личным причинам.
– Вы знали о том, какие зверства там творил Лютый? – прищурилась я, вспомнив рассказ Дарьи.
С виноватым видом она кивнула.
– И нельзя было ничего поделать?
– Мы все в той или иной мере являлись заложниками его злой воли.
– Вы все его боялись, – поправила Вронскую я. – Даже вы, человек закона. Понимали, что таким, как он, закон не писан?
Она кивнула еще раз.
– Почему вы, вообще, стали тогда работать на Лютого?!
– Он выбрал меня. Не я его. Так же, как выбрал себе жену. Увидел молодую актрису, дебютантку, на афишах театра, ткнул пальцем и сказал, что будет принадлежать ему. А мы с Алиной часто виделись, – по ностальгии в голосе Вронской я догадалась, что речь пошла о матери Макса и Дарьи. – Вскоре после того, как она вышла замуж, я навестила ее. Тогда моя адвокатская практика только вставала на ноги. Подруга представила меня своему мужу… – Вронская вдруг смутилась и закончила скороговоркой: – А потом мне пришлось понять, что отказ от новой работы не предусматривается.
