Нора Робертс - Сокровища Айседоры
Финли нажал на кнопку ожидания.
– Назначь ее на четыре часа.
– Сэр, у вас деловая встреча в три тридцать.
– На четыре, – повторил Финли, передавая Уайнсэпу трубку.
– Да, сэр. – Уайнсэп взял трубку вспотевшей рукой и восстановил связь. – Мисс Конрой? Говорит Эйбел Уайнсэп, помощник мистера Финли. Вы хотели встретиться с ним завтра? Боюсь, что это возможно только в четыре часа. Да? У вас есть адрес? Отлично. Будем ждать вас.
– Великолепно. – Финли одобрительно кивнул. – Просто великолепно. Дураки, как мотыльки, сами летят на огонек, Эйбел. – Он снова открыл папку и мечтательно улыбнулся. – Я полон нетерпения. Отмени на завтра все дневные и вечерние встречи. Не хочу, чтобы меня отвлекали от мисс Айседоры Конрой. Она получит мое полное внимание.
– Завтра в четыре часа, – сказала Дора, поворачиваясь к Джеду. – Он показался мне несколько озадаченным и сдержанным, но любезным и готовым помочь.
– А ты была на грани истерики, но сумела удержаться. – Джед поцеловал ее, невольно восхищенный ее самообладанием. – Неплохо, Конрой. Совсем неплохо.
– Это не все. – Дора не дотронулась до него, хотя ей очень этого хотелось. Он бы заметил, какие у нее ледяные руки. – Кажется, я только что разговаривала с мистером Петроем.
– Финли?
– Нет. – Она выдавила слабую улыбку. – Его помощник, Уайнсэп.
25
Роскошный фасад отеля «Беверли-Хиллз» приятно поразил Дору.
– Ну-ну, Скиммерхорн, тебе удалось удивить меня. Компенсируешь несостоявшуюся ночь в «Плаза-Нью-Йорк»?
– Номер заказан на твое имя. Расплатишься своей кредиткой.
Дора протянула руку открывшему дверцу швейцару с таким изяществом, будто всю свою жизнь выскальзывала из шикарных лимузинов, и бросила через плечо испепеляющий взгляд.
– Огромное спасибо, великий транжира.
– Ты хочешь, чтобы все знали о том, что ты путешествуешь с приятелем? С полицейским?
– Ты забыл слово «бывший».
– Ну, забыл, – пробормотал Джед, следуя за ней. Элегантный вестибюль отеля казался не самым подходящим местом для объяснений.
Регистрируясь, Дора исподтишка оглядела вестибюль, надеясь увидеть хоть одну кинозвезду.
– Я выставлю тебе счет, Скиммерхорн.
– Это была твоя идея.
Справедливо, но Дора не собиралась сдаваться.
– Тогда ты заплатишь половину. – Она забрала у портье свою кредитную карточку, два ключа и передала один ключ поджидавшему служащему. – Не все из нас независимо богаты.
– Но кое-кто заплатил за авиабилеты, – парировал Джед, обнимая ее за талию.
Тронутая его неосознанной нежностью, Дора проследовала за служащим к лифту.
Войдя в номер, она сразу скинула туфли и босиком прошлепала к окну взглянуть на зеленые лужайки, царственные пальмы и уютные виллы.
– Нет ничего красивее Калифорнии. Я не бывала в Лос-Анджелесе с тех пор, как мне было пятнадцать. Папа снимался в каком-то ерундовом фильме, и мы жили в ужасном отеле.
Дора потянулась, повела плечами.
– Наверное, я сноб. Считаю, что нет ничего лучше Восточного побережья. Лос-Анджелес мне просто не подходит.
Она обернулась и увидела, что Джед пристально смотрит на нее.
– В чем дело?
– Мне иногда нравится просто смотреть на тебя, вот и все.
– О!
Джед увидел, как она обрадовалась его словам, и улыбнулся.
– Ты красивая, Конрой. Даже с этим острым подбородком.
Дора немедленно бросилась на защиту своего подбородка:
– Он не острый. Он изящно вылепленный. Знаешь, может, надо было заказать люкс. Эта комната чуть больше стенного шкафа. Или давай просто уйдем отсюда, поедим, подышим смогом.
– Ты нервничаешь.
– Ничего подобного. – Дора швырнула свою сумку на кровать и раскрыла «молнию».
– Нервничаешь, – повторил Джед. – Когда ты нервничаешь, ты очень много говоришь. Конечно, ты всегда болтаешь почти без умолку, но, когда нервничаешь, немножко иначе. И не знаешь, куда девать руки.
Он ласково сжал ее пальцы.
– Кажется, я становлюсь слишком прозрачной – первый предвестник конца любых отношений.
Джед просто повернул ее лицом к себе.
– Ты имеешь полное право нервничать. Я больше тревожился бы, если бы ты была спокойна.
– Не надо тревожиться. Все пройдет замечательно. Это самое обычное волнение, как перед премьерой.
– Я могу пойти на встречу вместо тебя.
– Я никогда не уступала и не уступлю свою роль дублеру. – Дора дважды глубоко вдохнула и выдохнула. – Я в порядке. Вот увидишь, какие будут рецензии.
Джед почувствовал себя обязанным подыграть ей.
– Что ты обычно делала перед премьерой?
Дора задумалась, присела на край кровати.
– Ну, много ходила взад-вперед. Это помогает. И повторяла роль. Я надевала халат, вроде как меняла кожу. И громко декламировала. И повторяла скороговорки. Чтобы размять язык.
– Твой язык кажется мне достаточно гибким.
Дора рассмеялась.
– Хорошая работа, Скиммерхорн. Мне уже лучше. Спасибо.
– На здоровье. – Он по-братски взъерошил ее волосы, затем повернулся к телефону. – Закажу еду в номер, и мы еще раз пройдем твою роль.
Дора со стоном повалилась на кровать.
– Ненавижу деспотичных режиссеров.
Через дверь ванной Джед прислушивался к ее скороговоркам. После еды они репетировали два часа: спорили, пытались предусмотреть все непредвиденные обстоятельства, но он все равно остался недоволен. Он чувствовал бы себя спокойнее, если бы мог закрепить на Доре микрофон с радиопередатчиком. Глупо, конечно. Ведь она идет в полное персонала административное здание среди бела дня. Если бы он не боялся, что охранники Финли обнаружат микрофон, он настоял бы на своем.
Это простая работа, напомнил себе Джед. Он уже предпринял меры предосторожности, чтобы исключить почти весь риск.
Но его мучило это «почти».
Дверь открылась, и появилась Дора в красном костюме, подчеркивающем все изгибы ее соблазнительной фигуры и открывающем ноги так, что у любого мужчины по эту сторону могилы непременно должны были потечь слюнки.
– Что ты посоветуешь? – Дора держала у каждой мочки разные серьги. – Подвески или клипсы?
– Откуда мне знать, черт побери?
– Клипсы, – решила она. – Так скромнее. Я забыла, насколько лучше чувствуешь себя в костюме. Осталась только легкая нервозность, которая поддерживает необходимый уровень адреналина.
Она потянулась к флакончику с духами, побрызгала горло, запястья, под коленками. Джед нахмурился. От этого женского ритуала почему-то занервничал он. Когда Дора медленно провела по волосам серебряной щеткой, он понял, в чем дело: он не привык к роли пассивного наблюдателя.
