Элизабет Адлер - Богатые наследуют. Книга 1
Глаза Поппи загорелись; конечно, тетя Мэлоди запретила им разговаривать с незнакомыми людьми, особенно с мужчинами – но… в конце концов, тетушка Мэлоди спит за закрытыми ставнями в палаццо Гритти и никогда не узнает, что Поппи была здесь. А этот незнакомец был очень красив. Он выглядел так, как Поппи всегда представляла себе погибающих художников – высокий и стройный, с рельефными скулами, которые образовывали романтические впадинки под его красивыми зеленоватыми глазами. Его густые блестящие волосы свободно и живописно падали на лоб, и рука, которую он, представляясь, протянул Поппи через столик, была изящной формы, с длинными гибкими пальцами, как у музыканта.
– Конечно, я понимаю, вы не можете принять мое предложение – ведь я еще не представился, – сказал он. – Барон Фелипе Ринарди, синьорина.
Потом его крепкие пальцы подхватили ее руку и губы прохладным поцелуем прижались к ней. Это вызвало легкую дрожь в ее руке.
– Конечно, леди обычно не разговаривают с незнакомцами в кафе? – добавил он с очаровательной усмешкой. – Но я могу предложить вам две безупречные рекомендации. Мой род – один из самых старинных в Венеции; и я ходил сюда, в чайную Флориана, еще когда был совсем ребенком, и хожу до сих пор. Если хотите, можете справиться у официантов. Они засвидетельствуют вам мою респектабельность!
Поппи восхищенно засмеялась, когда он взмахом руки подозвал официанта.
– Карло, – сказал он. – Una granita cioccolata per la bella signorina.[11]
Потом он посмотрел на нее.
– Permesso?[12]
Не дожидаясь ответа, он сел рядом с ней на красную банкетку. Поппи смотрела на него озадаченно.
– Позвольте мне угадать, откуда вы приехали, – улыбнулся он. – Должно быть, из какого-нибудь затерянного среди лесов местечка в самой северной части Америки, где солнце никогда не проникает сквозь кроны деревьев, чтобы обжечь вашу кожу? Ах, нет, нет… я вижу намек на южное тепло… этот нежный смуглый оттенок… может… что-то в средиземноморской голубизне глаз и форме рта… и веснушки, как золотая пыль вокруг этого совершенного носа? Тогда вы, быть может, из южных штатов? Страна вековых дубов и плантаций… но нет, у вас нет ленивой неги истинных южных красавиц.
Он драматично вздохнул.
– Я должен признаться – я в растерянности. И я повержен. И я даже не знаю, как вас зовут.
– Поппи, – произнесла она, совершенно очарованная.
– Поппи? О, как чудесно! Лучшего имени для вас не придумаешь. Поппи – как мило, как красиво! Но… Поппи – а как дальше?
– Поппи Констант, – сказала она неожиданно, густо покраснев, когда это сорвалось с ее губ.
– Констант? Очень необычная фамилия, – произнес он, когда официант поставил перед Поппи блюдо с granita cioccolata.
Поппи с несчастным видом смотрела на него. Конечно, она не должна была так говорить, но это получилось как-то само собой, словно ее давнее тоскливое желание быть Констант наконец осуществилось. – Это русская фамилия. Сначала она звучала как Константинов.
– Русская? Но нет, вы не похожи на русскую, ни капли, – улыбнулся Фелипе.
– Попробуйте, – предложил он. – И посмотрим, скажете ли вы, что это – не самая лучшая вещь на свете в жаркий полдень в Венеции.
Он вальяжно расположился на банкетке, скрестив руки, и наблюдал, как она зачерпнула крошечную ложечку. Поппи смотрела на него искоса с кошачьим лукавством, которое выглядело почти как флирт.
– Но вы до сих пор не угадали, откуда я, – сказала она, слизывая шоколад с губ маленьким, розовым язычком.
– Калифорния? – рискнул он наугад. Она задохнулась.
– Но как вы узнали?
– А где же еще могло родиться такое? Конечно, вы словно настоящий калифорнийский мак – так же прекрасны, как цветок, в честь которого вас назвали.
Поппи застенчиво взглянула на него из-под ресниц, не будучи уверена, что он не поддразнивает ее, но он выглядел совершенно серьезным. Она отчаянно жалела, что не наблюдала повнимательнее за более взрослыми девицами на танцевальных вечерах в Санта-Барбаре, тогда бы она знала, что нужно ответить мужчине, когда он говорит: вы – красивы. А вместо этого она словно онемела. Совершенно потерявшись, она зачерпнула еще ложечку шоколадного мороженого.
– Поппи, – сказал он с серьезным видом. – Не согласитесь вы поужинать со мной вечером?
– О, нет, я не смогу! – воскликнула она. – Тетушка Мэлоди даже не знает о том, что я здесь одна.
Она опустила глаза, думая: Господи, зачем я это сказала, теперь он подумает, что я просто глупая школьница с дуэньей и что я слишком молода для него…
– Но тогда почему бы не пригласить и тетушку Мэлоди? – предложил он, улыбаясь.
– Нет, нет, ах, нет… там еще моя сестра, понимаете… Энджел.
Фелипе засмеялся.
– Энджел, Мэлоди, Поппи… Откуда вы берете такие очаровательные имена? Константы, должно быть, очень лирическое семейство! Но почему бы не пригласить еще и Энджел?
– Нет… пожалуйста, – прошептала она словно уже в агонии. – Я не могу. Тетя Мэлоди этого не допустит… она никогда больше не спустит с меня глаз, если узнает, что я выходила одна и говорила с незнакомым мужчиной.
Вынув ложечку, Фелипе положил ее на стол и взял Поппи за руку.
– Но я должен увидеть вас опять, Поппи, – проговорил он, смотря ей в глаза. – Будет несправедливо, если вы скажете – нет. Я никогда не встречал никого, похожего на вас. Пожалуйста, скажите, когда мы можем встретиться.
Поппи почувствовала, что у нее слабеют колени; она не могла дышать… Словно весь мир вокруг исчез и они остались вдвоем, в этой чайной – больше не существовало ничего.
– Завтра, – прошептала она. – Здесь, у Флориана.
Потом, когда ее охватила паника от того, что она осмелилась на такое, Поппи схватила сумочку и поспешила к двери.
– Завтра, Поппи, – окликнул он ее, бросаясь за ней. – В это же самое время…
Он смотрел, как она мелькнула в тени колоннады, пока, наконец, бросив последний застенчивый взгляд назад, не исчезла в лабиринте аллей Салиццада Сан-Мойсе.
– Барон, простите… – пробормотал официант, протягивая счет на серебряной тарелочке.
– Запишите на мой счет, Карло, – ответил уклончиво Фелипе, направляясь к двери.
– Но барон, счет за прошлый месяц все еще не оплачен…
Филипе нахмурился.
– Пустяки, Карло! Конечно, он будет оплачен… в ближайшее время, как всегда.
– Хорошо, барон, – согласился старый официант, с сожалением покачивая головой, когда убирал в карман счет Фелипе. Он знал несколько поколений Ринарди, и их дела все никак не шли на лад!
– Поппи, что с тобой творится? – жаловалась тетушка Мэлоди за обедом тем вечером в палаццо Гритти. – Ты вздохнула три раза за последние пять минут и могу поклясться, что ты роняла свою вилку столько же раз или больше!
