Сандра Браун - Розы от киллера
– Клянусь, – сказал Плакса, чей голос стал еще визгливее. – Сначала он напал на меня. Почти задушил, да и задушил бы, если бы Уэсли его не оттащил. Потом они поссорились насчет той докторши. Он передал ссору почти слово в слово.
– Уэсли сказал кое-что про нее, а Треджиллу не понравилось. Он и напал на Уэсли. Уэсли вытащил пушку и пригрозил посадить Треджилла, чтобы тот остыл. Треджилл же продолжал разоряться и снова напал на Уэсли. Вот когда они дрались, пистолет и выстрелил. Отовсюду сбежались полицейские. Уэсли был весь в крови. Треджилл совсем спятил, начал вопить: «Нет, господи, нет!» – Плакса замолчал и поправил сползающие очки.
– Не думаю, что Треджилл хотел его застрелить. Просто несчастный случай. Но другие копы слышали, как они до выстрела ругались, вот и пришли к выводу, что он это сделал умышленно. А Треджилл будто с ума сошел. Потребовалось несколько человек, чтобы надеть на него наручники и увести оттуда.
– Уэсли мертв?
– Не знаю. Я улизнул до приезда «Скорой помощи». Кто-то засунул в рану платок, кровищи было уйма. Говорили, что пуля попала в живот.
Лозадо немного отступил, и Плакса слегка расслабился, больше не ощущая лезвия ножа у горла. Но взгляд Лозадо все еще заставлял его потовые железы работать на полную мощность.
– Стрельба в полицейском управлении! Сенсационные новости, Плакса. Как так вышло, что я ничего не слышал?
– Они все время повторяли: «Только чтобы никто не узнал. Это внутреннее дело управления». Они не хотели огласки. Коп стреляет в копа. Понятно, им не хочется, чтобы люди об этом узнали. В больнице они наверняка сказали, что пистолет Уэсли случайно выстрелил, когда он его чистил. Или еще что.
Плакса нервно сжал руки. Он боялся не попасть на свой рейс в Мексику.
– Ты мастурбируешь?
– Что?
Плакса и моргнуть не успел, как его гениталии оказались подвешенными на лезвии ножа Лозадо.
– Ты…
– О чем ты говоришь? – взвизгнул Плакса.
– Возможно, они тебе на предмет секса и не нужны, но тебе придется впредь писать, как женщине, если ты не скажешь мне, что ты делал в комнате для допросов с Уэсли и Треджиллом.
Плакса стоял на цыпочках, стараясь сохранить равновесие. Если он покачнется, то станет евнухом, и ему придется проститься с мечтами о прелестной сеньорите.
– Я боялся попасть в беду.
– И ты все обо мне выболтал.
– Нет, клянусь. Бог свидетель.
– Нет никакого бога. – Лозадо поднял лезвие на сантиметр, и Плакса взвизгнул. – Есть только Лозадо и законы физики, одним из которых является закон земного тяготения. Если я отрежу тебе яйца, Плакса, они упадут на землю.
– Я пошел, чтобы узнать, какую сделку я могу заключить, – зарыдал Плакса. – Понимаешь, на тот случай, если они когда-нибудь свяжут меня с тобой. Но тут Уэсли совсем разошелся насчет твоего звонка доктору Ньютон. Они ведь думали, что ты в Галвестоне.
– Я там был.
– Потом ему сообщили, что ее лошадей кто-то пристрелил. Это много миль от Галвестона. Они все окончательно запутались. Короче, Уэсли сунул меня в камеру предварительного заключения и забыл обо мне. До сегодняшнего утра. Пустил меня в душ. Дал позавтракать. Посадил в ту комнату и велел ждать. Вернулся он вместе с Треджиллом. Я сказал, что передумал, что мне нужен адвокат. Остальное ты уже знаешь. Клянусь, я им ничего не рассказал. – Он плакал, как маленький ребенок, но ничего не мог с собой поделать.
Лозадо убрал нож.
– Я не убиваю тебя по единственной причине: я не знаю, как уничтожить твои компьютеры так, чтобы не сомневаться, что в них не сохранилось никаких данных.
Плакса вытер ладонью нос: – Что?
– Принимайся задело, Плакса, – ласково сказал Лозадо.
– Ты хочешь, чтобы я уничтожил мои компьютеры?
Лозадо с таким же успехом мог велеть матери задушить ее собственного ребенка. Плакса собирался немного отдохнуть от компьютеров, но о том, чтобы их уничтожить, он и помыслить не мог.
Рука Лозадо почти не шевельнулась, но Плакса внезапно почувствовал, как что-то потянуло за его ширинку, и ощутил легкий сквозняк. Он посмотрел вниз и увидел, что его штаны распороты от паха до пояса. Нож зловеще поблескивает под его гениталиями.
– Принимайся за работу, Плакса, или лишишься крайней плоти и не только.
Когда Ренни вышла из лифта на первом этаже больницы, кто-то позвал ее по имени.
С улицы через крутящиеся двери входила Грейс Уэсли. Ренни попыталась задержать лифт для нее, но двери закрылись и он начал подниматься.
Грейс бросилась к ней:
– Ради бога, только не говорите мне, что он умер.
– Нет, нет, он не умер. – Колени Грейс подогнулись, и она упала бы, не поддержи ее Ренни. – Детектив Уэсли все еще в критическом состоянии, но они думают, он выкарабкается.
Грейс закрыла рот ладонью, чтобы подавить рыдание.
– Слава богу, слава богу! Вы уверены?
– Я только что говорила с ними. Его как раз вывозили из операционной.
Грейс вытерла глаза салфеткой:
– Я так боялась, что не успею, и он… – Она даже не смогла высказать вслух эту ужасную мысль.
Ренни взяла ее руку и крепко сжала.
– Я слышала, вы уезжали в Теннесси повидать дочерей.
– Полицейский из Нашвилла встретил меня и все рассказал. Я даже из аэропорта не уезжала. Следующим же рейсом вернулась сюда. Начальник Орена меня встретил и привез в больницу. – Она помолчала. – Вы сказали «они», вы говорили с «ними»?
– Что?
– Вы сказали, «они» думают, что Орен сумеет выкарабкаться.
– Я имела в виду бригаду хирургов.
– Я думала, что вы…
– Мне даже посмотреть не разрешили, а уж оперировать тем более. Если учесть обстоятельства, и в самом деле было бы неловко. Но его обслуживали великолепные хирурги.
– Я бы попросила, чтобы его оперировали вы.
– Спасибо за доверие. – Ренни растрогалась до слез, отвернулась и снова нажала кнопку вызова лифта.
– Это правда, Ренни? Это сделал Вик? Она печально склонила голову и кивнула.
– Мне так и сказали, – промолвила Грейс, – но я решила, это какая-то ошибка. Не могу поверить.
– Я тоже. Это… вне моего понимания. Что могло его до этого довести? Им вместе довелось через такое пройти, они ведь были настоящими друзьями. Вик глубоко уважает вашего мужа. – Все еще не поднимая головы, Ренни добавила: – Детектив Уэсли в реанимации, а Вик в тюрьме.
– Он вас любит, – сказала вдруг Грейс. Ренни быстро подняла голову.
– Правда. – Грейс не сводила взгляда с удивленной Ренни, пока не открылись двери лифта. – Мне над идти.
– Да, разумеется.
Грейс быстро вошла в лифт. Ренни подождала, когда закроются двери, повернулась и направилась к выходу. От вчерашнего дождя, столь необычного для этого времени года, не осталось и следа. На стоянке для машин было нестерпимо жарко. Теперь она уже никогда не сможет появляться там, не вспоминая о Ли Хоуэлле. Ведь вся эта трагическая цепь событий началась в тот момент, когда она зачитала решение жюри:
