Кристи Доэрти - Наследие
— Если захочешь уйти, только скажи, — произнесла Элли, со значением посмотрев на нее.
— Это довольно любопытно с антропологической точки зрения, — заметила Зои. — Кроме того, я за собой особых грехов не знаю и, какой бы вопрос мне ни задали, готова сказать всю правду.
— Время вышло! — крикнула Кэти. — Пру? Можешь вернуться к своим одежкам.
У костра установилось напряженное молчание, как если бы собравшиеся не были на сто процентов уверены в том, что им доведется увидеть Пру вновь. Тем не менее через пару секунд та выскользнула из черного пролома в башне и побежала, содрогаясь от холода, на свое место. Теперь она не хихикала и даже не улыбалась.
— Там чертовски холодно. Уж лучше бы я сказала правду.
— Твоя очередь, Пру, — произнесла Кэти.
— Лукас. — Пру застегнула лыжную куртку до горла и натянула шапку на уши. — Ты когда‑нибудь трахал девушку в помещении школы?
Элли почувствовала, как заерзала на своем камне сидевшая рядом Джу, и с любопытством на нее посмотрела. Джу опустила голову и рассматривала землю у себя под ногами.
— Выбираю правду, — без намека на улыбку сказал Лукас. — Да, трахал. — Парни наградили его сардоническими аплодисментами. Интересно, что Лукас при этом головы в сторону Джу не повернул и не наградил ее даже скользящим взглядом.
— Моя очередь. — Лукас взял бутылку у кого‑то из ребят и основательно из нее глотнул. — Кэти!
Толпа снова оживилась, когда рыжеволосая красавица поднялась на ноги. Надо сказать, что сторонний наблюдатель не обнаружил бы в этот момент у нее на лице ни малейшего признака смущения или страха.
— Итак, правда или смелость, — произнес Лукас. — Кэти, тебе приходилось трахаться на пришкольном земельном участке после наступления комендантского часа? Например, в открытом летнем домике, в лесу или беседке?
— Выбираю правду. — Кэти расправила плечи и положила руку на талию. — Определенно приходилось. И не раз.
Ученики рассмеялись.
— Моя очередь, — сказала она, поворачиваясь к костру, в свете которого ее черты приобрели некое потустороннее выражение. — Элли!
Элли до того удивилась, что чуть не подпрыгнула. Джу с сочувственным видом стиснула ей пальцы.
Собравшиеся наградили сделанный Кэти выбор громким многоголосым «ох!».
Элли медленно встала с камня и повернулась к Кэти. Гнев и страх, которые она испытала в эту минуту, сплелись в тугой узел и тяжким грузом легли ей на сердце. Устремив на Кэти пронизывающий взгляд, она всмотрелась в ее пламеневшие от огня черты.
«Я знала, что мне не следовало приходить сюда».
Подумав об этом, она замерла в ожидании вопроса о сексе, минете или о чем‑то вроде этого. Поскольку она ничем таким не занималась, то сказать правду ей не составляло труда. Однако Элли задала ей вопрос совершенно другого плана.
— Это правда, что ты внучка Люсинды Мелдрам?
Время, казалось, остановилось.
А по рядам сидевших у костра учеников пробежал приглушенный удивленный ропот, после чего во дворе замка установилась мертвая тишина. Элли слышала только, как потрескивали в пламени дрова и сухие ветки. Одновременно она почувствовала, как разжались пальцы Джу, предоставляя ее руке свободу.
Пораженная, она вновь всмотрелась в лицо Кэти, в чертах которой проступило выражение торжества, поскольку та, казалось, заранее знала ее ответ.
Наконец Элли вновь обрела способность говорить и произнесла одно‑единственное слово: «смелость».
Тишину мгновенно нарушили приглушенный говор и перешептывания сидевших у костра людей. В этот момент Элли пожалела лишь о том, что Джу перестала держать ее за руку.
— Подойди и поцелуй Сильвиана. — Слова Кэти кололи ее, словно острия кинжалов. — Страстно.
Глава двадцать четвертая
— Нет! — У Элли перехватило горло, и она невольно отступила на шаг назад. — Это… непорядочно… Он пришел с Николь. — В следующее мгновение ей представилось, будто она находится на одном из телевизионных реалити‑шоу, где участников заставляют делать то, что им не хочется.
— Все нормально, — сказала с улыбкой Николь. — Меня такие вещи не шокируют.
Кэти продолжала гипнотизировать Элли взглядом.
— Ты должна это сделать. Или все узнают, что ты не только лгунья, но и трусиха!
По толпе опять пронесся взволнованный приглушенный говор. Когда Элли повернулась к Сильвиану, тот с осуждением во взгляде смотрел на Кэти.
Элли не знала, что и делать. Зато не сомневалась в одной вещи: что бы сейчас ни случилось, это останется в ее памяти и памяти участников вечеринки до окончания школы. Все присутствующие затаили дыхание в ожидании того, что произойдет в следующую минуту.
У Элли ноги сделались, словно ватные, и ей понадобились все ее силы, чтобы пройти сквозь скопление учеников к тому месту, где расположились Сильвиан и Николь. Толпа раздавалась перед ней в стороны, как если бы она была особой королевской крови. Или вымазана грязью.
Встав перед Николь, она беспомощно развела руками.
— Прямо не знаю, как быть… — сказала она, потом запнулась, и попробовала начать снова: — Это нехорошо. Ведь он твой бой френд.
Николь наклонилась, приблизила губы к ее уху и прошептала:
— Сильвиан не мой бой френд. — В ее тоне слышались интонации не совсем трезвого человека. Затем, распрямившись, она со значением посмотрела на Элли, после чего повернулась к собравшимся и громким звучным голосом произнесла: — Я знаю, как быть.
С этими словами она снова наклонилась к Элли. Смущенная Элли полагала, что та снова прошепчет что‑нибудь ей на ухо, но вместо этого Николь взяла ее за концы шарфа, притянула к себе и поцеловала в губы. Это поразило Элли до такой степени, что она будто обратилась в статую. При всем том отметила, что губы у Николь мягкие и от них пахнет шампанским. А еще от Николь пахло жасмином и розами. Элли вынуждена была признать, что когда тебя целует девушка, это не так уж плохо. Даже… пикантно. Особенно когда к твоей щеке прикасаются, словно перышки, мягкие пряди ее волос.
В следующую секунду Николь отступила от нее на шаг и с видом видавшей виды женщины пожала плечами.
— Ну вот, все и устроилось. Теперь ты можешь со спокойной душой целовать Сильвиана, поскольку я тоже тебя поцеловала.
Когда она снова опустилась на служивший ей стулом камень, в толпе засмеялись и захлопали, приветствуя ее жест. Но Элли уловила во всеобщем шуме примесь смущения и недоумения. Она знала, что все думают о Люсинде Мелдрам и о том, почему Кэти задала ей вопрос, связанный с этой особой.
Поворачиваясь к Сильвиану, она едва могла дышать. Владевшая им злость находила отражение в его напряженных чертах и в том, как он попеременно то сжимал, то разжимал кулаки.
