Владимир Романовский - Вас любит Президент
– Где ты был? – спросил он у Люка.
Люк начал плакать.
– Что с Кимберли? – спросил Винс.
Она сидела на траве и больше ничего не боялась. Дети отходчивы.
– Она не в себе, – сказал Роджер.
– Да, – сказал Винс.
– Пожарные машины, – сказал Роджер.
– Что?
Секунд через пять раздался вой сирены.
– Хороший у тебя слух, – заметил Джон.
– Я их не слышал, – сказал Роджер. – Да они и не гудели. Только сейчас начали гудеть.
– А как ты узнал?
– Да так … – сказал Роджер неопределенно.
Три пожарные машины подъехали к горящему дому. Пожарники тут же занялись делом. Частная машина, приехавшая вместе с ними, остановилась неподалеку. Вышел водитель, неся в руках фотокамеру и диктофон.
– Привет! – сказал коллега Роджера. – Я из прессы. Что происходит? Подождите-ка … О … – он нарушил Третью Заповедь. – Винс? Это действительно ты? А это твои дети?
– Ты кто такой? – спросил Винс враждебно.
– Я? Я Рики Гулд. Местный репортер. Но это – нет, не для местной газеты. Винс, всего несколько вопросов.. – он завозился с диктофоном.
– Роджер Вудз, «Крониклер», – представился Роджер ироническим тоном. – Зря тратишь время, Рики.
– О! Ты, стало быть, уже собрал материал. Ну и что. Есть и другие ежедневные газеты.
– Никто это не напечатает, – сказал Роджер.
– Почему же?
Роджер пожал плечами.
– Ты понятия не имеешь о таких вещах, а? Ладно, так и быть, скажу я тебе кое-что, парень. Видишь ли, есть некий алтарь, с помощью которого осуществляются корпорационные жертвоприношения.
***
– А где эта сука? – спросил Винс.
– Я не знаю, – сказал Люк, и стал плакать сильнее, давая всем понять, что сука виновата во всем, что произошло. Его восприятие, усиленное событиями и возможностью быть обвиненным и наказанным, помогло ему тут же понять, что «сука» – это Сильвия. При обычных обстоятельствах он не понял бы этого так быстро.
– Что значит – не знаю? Она внутри? – спросил Винс.
– Она уехала, – сказала Кимберли, сидя на траве.
– Когда?
Кимберли и Люк молчали.
– Когда она уехала? – спросил Винс.
Молчание.
– Когда уехала сука?
– Она давно уехала, – укоризненным тоном сказала Кимберли.
– Час назад? Три часа назад?
– Ну что ты такое говоришь, Винс, – сказал Джон. – Ну откуда им знать про часы?
– Они достаточно умные, – огрызнулся Винс.
– Конечно, – сказал Джон. – А только в их жизни нет пока что никаких «часов». Люк, Кимберли, – сказал он. – Когда дама уехала, было уже темно?
Молчание.
– Светло? Звезды на небе были, когда она уехала?
– Нет, – сказала Кимберли.
Люк подтвердил,
– Нет.
– Светило солнце?
– Нет.
– Не-а.
– Звезд не было, солнца тоже не было…
– Вчера было облачно весь день, – сказал Роджер Вудз.
– Ни хуя себе! – сказал Винс. – Когда вы пошли спать вчера вечером, ее здесь уже не было?
– Она сказала, что вернется, – протянул Люк и снова заплакал.
– Хорошо, хорошо. И что же случилось потом?
– Ничего.
– Что вы делали сегодня весь день?
– Смотрели телевизор.
– Почему горит дом?
– Люк его поджег, – сказала Кимберли.
– Неправда, – возразил Люк.
– Правда.
– Нет, неправда.
– Правда.
– Я просто играл.
– Да, и поджег дом.
– Я не хотел, – заревел Люк.
– Люк, заткнись, – сказал Винс. – Я говорил тебе, что со спичками играть нельзя.
– Я не играл со спичками.
– Он играл с пистолетом, – справедливо заметила Кимберли. Она очень любила справедливость.
– С каким еще пистолетом?
– В кухне. Ты стреляешь, и загорается огонь.
– Сигаретная зажигалка, – предположил Роджер Вудз.
– Зажигалка для духовки, – сказал Джон. – Точно.
– Я ему говорила не играть с пистолетом, – объяснила Кимберли.
– Я не играл. Она врет.
– Я не вру, – сказала она. – Я никогда не вру. Я хорошая. Я всегда хорошая.
– Ты всегда врешь, – сказал Люк. – Пошла на хуй.
– Эй, – сказал Винс.
– Он играл с пистолетом, – настаивала Кимберли.
– Я не играл. Я только один раз его включил. Я хотел посмотреть, как он работает.
– В кухне? – спросил Винс.
– Что?
– Ты включил зажигалку в кухне?
– Нет.
– Где ты ее включил?
– В комнате, где большой стол.
– Он весь день играл с пистолетом, – сказала Кимберли, богиня справедливости.
– Я не знал, – сказал Люк.
– Книжная полка, – предположил Винс.
Люк не понял.
– Занавеска, – сказал Джон.
– Это я нечаянно, – сказал Люк. – Я не хотел.
– Ну хорошо, – сказал Винс. – Мне все равно, где эта сука. Как здесь ловят такси?
– Я могу вам вызвать такси, – сказал Рики с энтузиазмом. – Хотите?
– Конечно. Спасибо.
Рики вытащил мобильник и набрал номер.
– Ну хорошо, – сказал он, когда Винс, Джон, Роджер и дети залезли в машину. – Счастливого пути. Роджер, спасибо, мужик. Ищи статью в завтрашних газетах.
– Удачи, – скептически сказал Роджер.
Таксист резко взял с места и сделав несколько лихих поворотов, проследовал под стрелку, указывающую на въезд Тёрнпайка. Въезд оказался перекрыт – его чинили. Таксист выругался и дал задний ход.
– Помедленнее, – сказал Винс таксисту. – Я серьезно. У тебя в машине дети. Думай, что делаешь.
– Эй, Винс, – тихо сказал Джон. – Нельзя при детях унижать представителей сектора услуг. Дурной тон.
– Дети спят, – сказал Винс. – И вообще – дурацкая была затея их здесь прятать. Никто за ними не гнался, и за мной тоже.
– Ты уверен?
– Конечно уверен. Я перепугался, что-то вроде паранойи, а Гвен подыграла. Думаю, что ей просто нравятся приключения.
Отец Гвен знал то, чего не знал Винс. Документы были готовы, детей можно было отобрать у Винса в любой момент. В документах Винс классифицировался как человек, не заслуживающий доверия. Время от времени Джон нанимал специалистов, дабы избавиться от микрофонов, которые Гвен непрерывно сеяла по всему особняку. Ничего не помогало. Гвен знала о деле прав на детей и, очевидно, приняла собственные меры, возможно для того, чтобы угодить Винсу, в коего была влюблена. Джон решил не поднимать эту тему, даже ради того, чтобы защитить дочь. Вместо этого он повернулся к Роджеру.
– Как дела? – спросил он.
– Счастлив рапортовать, что все идет отлично, – сказал Роджер. – Всё и все в полном порядке. Прошу меня извинить, ребята, мне нужно некоторое время погрустить молча. Оставьте меня в покое.
И Джон и Винс удивились этой внезапной вспышке – спокойный, мягкий характер Роджера с ней не вязался.
Помолчав, Винс сказал:
