Нора Робертс - Голос из прошлого
Кейд не стал спорить. Он молча подошел к своей машине, открыл отделение для перчаток. После убийства Шерри Беллоуз он всюду ездил вооруженным.
— Оружие моего отца. — Кейд повертел в руках старый «смит-и-вессон». — Ты знаешь, как стрелять?
Тори сжала губы. Револьвер в руке Кейда выглядел зловещим и внушительным.
— Нажать на курок?
— Ну, тут умения требуется немного больше. Ты уверена, что он тебе нужен, Тори?
— Да, — и она вздохнула. — Да, я уверена.
— Ну, тогда идем во двор. Дам тебе урок стрельбы.
Фэйф напевала песенку, поднимаясь в квартиру Уэйда с покупками. Королевка карабкалась за ней, вдыхая воздух, хранящий воспоминания о бесчисленном множестве собак, кошек и прочих домашних питомцев. Фэйф перехватила обе сумки одной рукой, нажала на ручку двери и наддала дверь бедром. На истертой подстилке в гостиной лежал Монго. Он поднял голову и приветственно застучал хвостом при виде Фэйф.
— Эй, привет. Ты выглядишь намного лучше, старина. Королевка, Монго выздоравливает. Не вздумай жевать его уши. Он тебя проглотит живьем. — Но Королевка уже обнюхивала Монго и теребила его. — Ну, ладно, познакомьтесь. А где доктор?
Уэйд сидел в кухне, уставившись взглядом в чашку с кофе.
— А вот и он!
Она опустила сумки на пол, подошла к нему сзади и поцеловала в макушку.
— А у меня для вас, док Уэйд, есть сюрприз. Сегодня вас ждет домашний ужин. И если вы будете хорошо вести себя, то за десертом последует романтическая интерлюдия.
Из гостиной раздался оглушительный собачий лай, и Фэйф поспешила туда.
— Ну разве это не прелесть? Уэйд, иди сюда. Посмотри, они играют.
Все еще смеясь, она опять вошла в кухню, и смех оборвался, когда она увидела лицо Уэйда.
— Милый, в чем дело? Той лошади, что ты лечил, стало хуже?
— Нет, с кобылой дело обстоит прекрасно. Но моя тетя — сестра отца — умерла. Сегодня рано утром ее убили.
— Какой ужас! Что же происходит вокруг? — Фэйф села напротив, не зная, что сказать.
— Ты говоришь, сестра отца? Мать Тори?
— Да. И не припомню, когда видел ее в последний раз. Даже лица ее себе не представляю.
— Ну, значит, не о чем особенно расстраиваться.
— Да нет, расстраиваться есть о чем. Господи, Фэйф, ее убил мой дядя, ее муж.
— Он плохой человек, Уэйд. Плохой и опасный человек. Мне жаль Тори. Честное слово. И твою тетю жалею, и всю вашу семью. Но… я скажу, даже если ты рассердишься на меня. Ведь она сама его выбрала. И она всю жизнь прожила с ним. Может быть, это такой вид любви.
— Мы не знаем, что происходит в жизни других людей.
— Черта с два! — горячо возразила Фэйф. — Мы всегда так говорим, но мы знаем. Я знала, что происходит между моими родителями. Я уверена, что, если бы у них было побольше силы воли, они смогли бы сохранить свой брак или же покончить с ним. А вместо этого мать несла бремя имени Лэвеллов, словно это награда, а папа вступил в связь с другой женщиной. И чья это была вина? Долгое время я уверяла себя, что виновата та, другая женщина. Но это было не так. Виноват был папа: он нарушил брачные обеты. И мама была виновата, потому что терпела такое положение. Может быть, легче считать, что во всем виноват Ханнибал Боден. Но это не так. И, разумеется, ты нисколько не виноват в том, что случилось, и Тори, и твой отец тоже… Мне хотелось бы сказать тебе что-нибудь приятное, ласковое, но я в этом не очень сильна. Догадываюсь, что ты хочешь сейчас пойти к отцу.
— Нет, — сказал Уэйд, пристально глядя на Фэйф, — ему сейчас лучше с моей матерью. Она знает, что надо сделать для него. Но кто бы мог подумать, что тебе известно, как меня утешить. — И он протянул к ней руки. — Останься… Ты останешься? — И Уэйд уткнулся лицом в ее живот.
— Конечно, останусь.
И она погладила его по голове. «Странное ощущение, — подумала Фэйф, — почему это у нее сердце вдруг дрогнуло?»
— Я здесь сижу с тех самых пор, как позвонил отец.
Не знаю, как долго, полчаса, час… Не знаю, как помочь своей семье.
— Когда время придет, ты узнаешь. Хочешь, я сварю кофе?
— Нет. Спасибо. Нет. Мне надо позвонить бабушке. И Тори.
Все в том же положении, закрыв глаза и прижимаясь к Фэйф лицом, слушая собачий лай, он сказал:
— Я собираюсь оставить Монго у себя.
— Я знаю, дорогой.
— Лапа у него хорошо заживает. Может быть, это неожиданное решение. Я собирался найти ему хорошее пристанище. — Он вдруг удивился. — Как это ты знала? Я никогда не держал собак.
— Просто тебе до сих пор не попадалась своя, настоящая. Вот и все.
— Что это ты так поумнела? Мне даже стало не по себе.
— Да, это что-то новое во мне, — согласилась Фэйф. — И мне даже нравится.
— Ты умеешь готовить?
— Мне редко доводится это делать. Я принесла пару бифштексов и еще кое-что вкусненькое.
Она взяла сумку и вынула две белых свечи.
— Люси с рынка спросила, что же это будет за ужин со свечами.
Уэйд улыбнулся и тоже встал.
— И что же ты ответила Люси с рынка?
— Я ответила, что собираюсь устроить романтический ужин на две персоны, для себя и доктора Уэйда. Ну, конечно, любопытные навострили уши при такой информации. Надеюсь, ты ничего не имеешь против моей нескромности и того, что мы станем объектом слухов, сплетен и разных умозаключений?
— Нет.
Он обнял Фэйф и коснулся щекой ее волос.
— Нисколько не возражаю.
— Лисси, милая, мне кажется, это не очень удобно.
— Нет, Дуайт, надо всегда наносить визиты соболезнования друзьям и соседям. — Стараясь найти удобное положение, Лисси ерзала на сиденье, придерживая рукой живот. — Тори только что потеряла мать, и она оценит мое сочувствие.
— Но, может быть, лучше отложить до завтра? — нерешительно предложил Дуайт.
— Но Тори сейчас не в состоянии приготовить себе поесть, поэтому я захватила фрикасе из цыплят. Ей надо поддержать свои силы. Господи боже, какое, наверное, для нее испытание.
Несмотря на заботливый тон, в глазах Лисси светилось искреннее любопытство. Подумать только, отец Тори застрелил ее мать. Прямо сенсационная газетная новость или кадр из голливудского фильма. Она вытащила Дуайта из банка, и часа не прошло, как до нее дошла эта новость, и они, конечно, первыми увидят, как все это переживает Тори.
— Но она может и не захотеть сейчас видеть посторонних, — упорствовал Дуайт.
— Мы не посторонние. Я училась вместе с Тори в школе, и мы с тобой знаем ее с самого детства. Нет, мне просто невыносимо думать, что в такие минуты она одна. А кроме того, Дуайт Фрэзир, ты мэр. И это твой долг посещать пострадавших. Господи, какие ухабы. Внимательнее, дорогой. И я опять хочу попикать.
