Лаура Леоне - Безумные мечты
– Ну… – Мадлен невинно улыбнулась в ответ.
Юноша вздохнул:
– Умеете вы манипулировать людьми, мисс Баррингтон.
Та пожала плечами:
– Вы далеко не первый, от кого я это слышу.
Где-то высоко над его головой пролетела большая птица. От яркого разноцветья ее перьев у него вдруг разболелась голова. «Ч-черт, как же все ярко…» А нога тикала, тикала… Что-то громко стучало в его несчастном теле. Как будто внутри были камни. Камни, которые болели… Или это шум метро… И еще она. Он сразу узнал, когда она склонилась над ним. Глаза, ее синие глаза…
– Только не убивайте, не убивайте! – закричал он, пытаясь предупредить ее.
– Не обращайте внимания, он бредит, – донесся откуда-то ее голос, милый, славный голос, который он узнал бы из тысячи, миллиона голосов…
Потом его как будто кто-то поднял на руки и понес вдаль, а она прикоснулась к нему прохладными пальцами.
Рэнсом широко открыл глаза. Он должен успеть сказать ей это, пока еще жив. Должен сказать сейчас, прямо сейчас.
– Я л… – в горле пересохло, и говорить был ужасно трудно. – Я лллл…
– Что он говорит? – спросил журналист, перетаскивавший Рэнсома в вертолет.
– Не могу разобрать, – ответил ему второй.
Он почувствовал прикосновение пальцев Мадлен ко лбу.
«Я люблю тебя».
Он посмотрел прямо на нее. «Ч-черт, как все расплывается перед глазами».
Но кто эти двое мужчин рядом с ней? «Господи, что они хотят с ней сделать?» Понимая, что он сейчас слишком слаб, чтобы защитить ее от них, Рэнсом все-таки изо всех сил рванулся вперед и схватил одного из них зубами за руку.
– О нет! – перепугалась Мадлен. – Рэнсом, что ты делаешь, опомнись!
Но тот уже потерял сознание. Темнота окружила его, убаюкивая, и он отдался ей.
После этого неожиданного укуса коллеги Лайла Хиггинса – так звали молодого журналиста, которого Мадлен уговорила отправить Рэнсома вместо себя, – засомневались, стоит ли брать этого буйного раненого на борт вертолета. Однако Мадлен постаралась убедить их – благо сам Рэнсом, провалившись в беспамятство, больше не выказывал никаких признаков агрессии.
Мадлен дала журналистам номер телефона своего отца, попросила связаться с ним и передать, что у нее все нормально. И, благословив их на дорогу, осталась в миссии вместе с Хиггинсом.
Сразу после того как вертолет поднялся в воздух, Мадлен предложила свои услуги сестре Маргарет. Первым делом она отправилась в город и, обшарив магазины, частные лавки и киоски, истратила почти все деньги, которые у нее были, на еду и медикаменты для миссии.
Никто точно не мог сказать, когда придут грузовики с помощью: Аргентина временно закрыла границу с Монтедорой. Мадлен услышала по радио сообщение Би-би-си о том, что бывший агент Секретной службы Рэнсом, тяжело раненный в Монтедоре, был доставлен в один из лучших госпиталей Нью-Йорка и жизнь его сейчас вне опасности. Он быстро шел на поправку. Мадлен заплакала от радости.
От сестры Маргарет Мадлен узнала, что та связана с дористами. По ее словам, это была самая честная, самая смелая партия, борющаяся сейчас за процветание и благополучие народа.
– Вы думаете, победа будет за ними? – осторожно поинтересовалась Мадлен.
– Не знаю, – честно призналась сестра. – Только в одном я совершенно уверена: они никогда не сдадутся.
Прошло еще несколько дней, прежде чем к госпиталю наконец-то подошли грузовики с медикаментами. И в течение всего этого времени у Мадлен не было ни одной свободной минуты, чтобы подумать о себе, – настолько она была занята в миссии, помогая мужественной сестре Маргарет.
– Ну что же, прощаемся? – Сестра Маргарет протянула Мадлен руку. – Вы можете уехать сейчас.
– Думаю, я пока гораздо больше нужна здесь, – твердо и спокойно ответила ей Мадлен.
– Да, но как же ваш муж?
– Вы… – неожиданно покраснела Мадлен, – вы знаете, он мне не муж…
Старая женщина посмотрела на нее с улыбкой:
– Да какое это, в конце концов, имеет значение? Я же вижу, как сильно вы любите его и как вы о нем заботитесь. Он будет волноваться, что вы до сих пор в Монтедоре.
Мадлен улыбнулась в ответ:
– Главное, что он сам сейчас вне опасности. А если я еще нужна вам, сестра Маргарет…
– Нужны, – твердо ответила та и пристально посмотрела на Мадлен. – Вы очень нужны мне, не стану скрывать.
– Тогда вопрос решен, – улыбнулась Мадлен. – Я остаюсь.
Через несколько дней телефонная связь в Сан-Ремо была наконец восстановлена, и Мадлен смогла дозвониться до Соединенных Штатов. Первое, о чем она спросила, услышав голос отца, был вопрос о здоровье Рэнсома.
– Рэнсом? Все в порядке, он выздоравливает. Джо Марино говорит, что он еще слишком слаб, но уже ходит.
– Правда? – Слезы счастья потекли по щекам Мадлен.
– Только он ужасно переживает за тебя, обвиняет себя в том, что произошло с вами в Монтедоре, – усмехнулся отец.
– Какие глупости! – вырвалось у Мадлен.
– Когда я пришел к нему в госпиталь, он первым делом заявил, что один во всем виноват. В том, что его подстрелили, в том, что ты осталась с ним, что отправила его на вертолете в Штаты…
– Чушь! Он ведь был без сознания. О какой же вине здесь можно говорить?
– И все же… Он ужасно беспокоится и просил сразу же позвонить ему на работу, как только у меня будут от тебя какие-то новости.
– На работу? – изумилась Мадлен. – Ты хочешь сказать, он уже приступил к работе?
– Представь себе, да… Хотя врачи категорически запретили ему.
– Ну еще бы… – вздохнула она.
– Спасибо тебе огромное, что передала новости о себе через журналистов.
– Ну что ты, папа…
– В Аргентине тебя ждут деньги, чтобы у тебя было все необходимое для возвращения домой. Кстати, когда тебя ждать? Почему ты задерживаешься в Монтедоре?
– Думаю, что прилечу послезавтра, – ответила Мадлен. – А задерживаюсь… Ну, просто потому, что я сейчас здесь необходима…
– Понимаю, – услышала она спокойный голос отца.
– Я обязательно вернусь к твоему дню рождения, как мы и планировали, – пообещала Мадлен.
– Что? Ах да, я совсем об этом забыл. Мы уж думали не отмечать.
– Что ты! – возразила Мадлен. – Как раз наоборот, теперь нужно будет отметить сразу два события – твой юбилей и мое возвращение домой. Только, пожалуйста, не забудь пригласить Рэнсома!
– Конечно, доченька, как ты хочешь.
Положив телефонную трубку, Мадлен почувствовала, как на глазах у нее снова выступили слезы: отец давно не называл ее так ласково – «доченька».
Настало время прощаться. Пожимая руку сестре Маргарет, Мадлен чувствовала, что еле сдерживает слезы. Она хотела попрощаться с Хиггинсом, но в последние дни его не видела, он был занят в миссии. Поэтому она попросила сестру Маргарет передать ему огромный привет.
