Ольга Черных - Настойка мухомора для босса
На самом деле у нее все прекрасно. Хорошие дети, любимая работа, тетка в Канаде и… Как ни странно, но на этом список прекрасного в ее жизни резко обрывался. Вздохнув, она отправилась на кухню.
Вчера на семейном совете решили много не готовить. Традиционный новогодний пирог, несколько любимых салатов и неизменная утка в яблоках. Вполне достаточно, чтобы почувствовать вкус праздника.
Вдруг вспомнила, как они ужинали у Стаса, и грустно улыбнулась. Бедняга до сих пор находится в лечебнице. Дана поймала себя на мысли, что воспринимает все, что с ней произошло, несколько оторвано от реальных событий, как будто это было не с ней или было очень давно. А, может, эта история – плод ее богатого воображения и ничего не было на самом деле? Она усмехнулась и покачала головой. Так можно до чего угодно додуматься, было бы на то желание.
На кухне появилась Даша. Празднично одета, она выглядела настоящей принцессой с длинными белокурыми волосами, завитыми в крупные локоны. Дана невольно залюбовалась дочерью. Господи, как летит время, словно его кто погоняет, как хорошую тройку лошадей.
– Мама, что ты тут сидишь одна? Уже пора провожать старый год, а ты еще не одета. Давай, иди, приводи себя в порядок. Мы с Настей сами накроем стол возле елки.
Дана ушла к себе, попутно заметив, что телевизор работает слишком громко, поэтому, когда позвонили в дверь, она не слышала.
Спустя какое-то время она появилась в комнате, нарядная и улыбающаяся в темно-зеленом обтягивающем платье. Оно переливалось мелкими чешуйками, и было, что называется «к лицу». Пышные волосы, слегка присобранны красивой заколкой, свободно спускались на спину мягкой волной. На шее поблескивало оригинальное украшение из зеленого стекла в золоченой оправе – праздничный подарок гамбургских коллег.
– Мама, да ты у нас просто красавица, – закружила ее Настя вокруг стола. – Кстати, там тебя ждет Дед Мороз, – она кивнула на кухню.
– Кто? Дед Мороз? – переспросила растерянно и пожала плечами. – А мы что, заказывали поздравление? Надо же…
На кухне, опираясь на подоконник, стоял Костя. Он был бледен и очень элегантен в сером костюме, дымчатой рубашке и галстуке серебряного цвета. Она прекрасно гармонировала с его, заметно поседевшими волосами и необыкновенно серыми глазами. Правая рука фиксировалась черным шелковым шнурком.
Она застыла от неожиданности, и только сейчас поняла, что больше нет смысла обманывать себя. Безусловно, жизнь прекрасна, но лишь тогда, когда в ней присутствует Костя.
– Добрый вечер, Дана, с наступающим… – сказал он глухо и медленно направился к ней.
Она, пытаясь справиться с охватившим волнением, отступила назад и жестом руки попросила его остановиться.
– Прошу тебя, стой на месте.
Лишь после некоторой паузы и глубокого глотка кислорода, она смогла взять себя в руки и усмехнулась.
– Ты один или со Снегурочкой? Что на этот раз нужно от меня? Я уже привыкла выступать в роли «скорой помощи», так что не стесняйся, – она посмотрела на настенные часы. – До наступления праздника еще есть время.
– Дана… – Костя снова направился к ней.
Она отступила еще на несколько шагов. Теперь их разделял стол.
– Я принес подарок, – тихо сказал он.
– Пожалуйста, Костя, не нужно больше подарков. Ты не представляешь, чего мне стоило забыть тебя и все, что с тобой связано.
Костя побледнел еще сильнее.
– Забыть? Значит, ты считаешь, что все можно забыть?
– А ты что же хочешь, чтобы я оставила все дела и засела за написание мемуаров?
– Дана, давай обо всем поговорим спокойно. Ну, что ты все бегаешь по кухне?
– Я не хочу, чтобы ты приближался ко мне. Если хочешь поговорить, садись за стол.
Он вздохнул и сел на ближайший стул. Дана тихонько опустилась на стул с другой стороны стола.
В кухне повисла гнетущая тишина. Они молча смотрели друг на друга и их взгляды говорили больше любых слов.
– Пойми, то, что с нами происходит… так не должно быть. Почему ты гонишь меня? Прошу, хотя бы выслушай. Я не верю, что ты все забыла. Это невозможно. И потом… ты уже моя жена. Ты и об этом постаралась забыть? Вспомни, как ты клялась мне в любви и верности и… чтобы вместе в горе и радости…
– Ты как, здоров? Ничего не путаешь? Относительно жен, конечно, – спросила дрожащим голосом и заметила, как крепко он сжал пальцы в кулак.
– Значит, все, что было с нами той ночью теперь не в счет? Не верю. Там нельзя было притворяться и фальшивить. У нас оставалось всего несколько часов, и мы до конца были вместе. А теперь…
– Костя, замолчи. Я больше ничего не хочу. С меня достаточно всей этой истории. Зачем ты пришел? Все уже было так хорошо.
– Ты это серьезно? Мне уйти?
Дана опустила голову не в силах больше с собой бороться.
– Что с рукой? – спросила шепотом.
– Не хочет она правильно срастаться, уже три раза ломали.
– Значит, не помогли мои колготки? Я что-то сделала не так?
– Ты все сделала правильно, просто прошло много времени, прежде чем наложили гипс.
– Болит?
– Ноет по ночам, мешает спать.
Она неслышно вздохнула.
– Дай руку, – вдруг попросил Костя.
Дана неожиданно для себя подчинилась и робко протянула руку ладошкой вверх.
Он что-то положил ей на ладонь и сжал ее в кулачок.
– Скажи, что ничего не изменилось, – попросил он, глядя ей в глаза. – Ты не могла забыть. Мы прожили целую жизнь за одну ночь в той конюшне, и я до сих пор помню каждое твое слово… Я не спал и слышал, как ты молилась и говорила о своей любви…
Он по-прежнему держал ее руку в своей крепкой и теплой ладони, а Дана боялась, что сейчас расплачется.
– Тогда посмотри на подарок от Деда Мороза. Думаю, он напомнит тебе о многом.
Она разжала пальцы. На ладони лежали ее сережки, крестик с цепочкой и фамильный перстень.
– Откуда? – удивилась, не веря своим глазам. – Я же все это отдала тому водителю…
– Ты меня недооцениваешь, – снисходительно улыбнулся Костя. – Я запомнил номер машины, а потом разыскал его и все выкупил. Кстати, нормальный оказался мужик. Он понял все правильно и передает тебе большой привет.
– Спасибо, – Дана не скрывала радости по поводу возвращения фамильного перстня. По правилам она должна была передать его своей первой внучке.
– И все? Неужели я не заслужил даже маленького поцелуя? – спросил тихо.
Она на мгновение задумалась, а потом подошла и, наклонившись, обняла его сзади. Теперь уже никакая сила не могла оторвать ее от этого мужчины. Она закрыла глаза и лишь беззвучно повторяла его имя.
Костя встал из-за стола, освободил больную руку из шнурка и порывисто обнял ее, крепко прижимая к груди. Его горячие сухие губы собирали слезинки на ее щеках и нежно прикасались к манящим чувственным губам.
