Джессика Клер - Последний удар
Я слышу визг и, зайдя в комнату, вижу, как мистер Блэк прижимается к стене, обнимая руками свою шею:
— Кто ты, чёрт тебя дери? — и вдруг на его лице отражается понимание: — Ты — тот старый мужик, чью жену я убил в четырнадцать. Тупая сука не хотела отдавать мне кошелёк.
Это были его последние слова.
Отец поднимает руку и разряжает в тело мистера Блэка весь магазин. Его палец продолжает рефлекторно нажимать на курок. Щелчки возведения курка остаются единственным звуком в комнате.
Я подхожу и вытягиваю пистолет из его рук.
— Всё кончено, отец. Пойдём.
Миллер поворачивается ко мне, его глаза красные от слёз:
— Я убил бы его ещё миллион раз.
Его голос срывается, а тело опадает на моё. Печаль и боль в его голосе разрывают меня. Я отказываюсь представлять то безумие, что пришлось бы мне испытать, потеряй я вдруг Дейзи.
Я хлопаю его по плечу, хотя и не умею утешать людей:
— Теперь ты можешь быть свободным.
— Спасибо, Ник, — говорит он мне и содрогается в рыданиях.
Приложив немного усилий, я возвращаю нас с отцом в машину и отвожу домой. Он бы хотел побыть в одиночестве какое-то время.
Когда я возвращаюсь, Дейзи задаёт мне только один вопрос:
— Всё кончено?
Я киваю, и мы больше никогда не возвращаемся к этой теме.
***
Весной мы находим квартиру в городе. Отец Дейзи понемногу поправляется. Иногда он сидит на крыльце, а иногда даже гуляет по периметру участка. Я установил систему безопасности для него и Дейзи, надеюсь, когда-нибудь он сможет выйти отсюда. А Дейзи чувствует себя комфортно в своей новой жизни.
Я нашёл продающееся здание и организовал его покупку. Об этом я расскажу Дейзи позже. Мы можем перебраться туда уже в конце следующей недели. Дейзи не терпится переехать, и мы отправляемся в мебельный магазин, чтобы выбрать предметы интерьера для нашего дома. Наш дом. Я могу без конца это повторять, ведь до Дейзи у меня никогда не было дома.
— Дейзи, мне нравится этот стул. Нам стоит купить его домой.
— Дейзи, когда придем домой, сделаешь те картофельные оладьи?
И по ночам:
— Дейзи, стены нашего дома достаточно толстые. Ты можешь кричать так громко, как тебе хочется.
Через неделю мы получаем наши ключи, и Дейзи вручает мне два брелка. На одном висят ключи от моего Дукати, а на другом от нашего дома. Приезжают грузчики, чтобы занести кровать. Она массивная, из дерева.
— Я думаю, мы сможем спать на ней всей семьёй, — размышляет Дейзи, пока четверо мужчин из службы доставки пытаются занести матрас на чердак на третьем этаже.
Я надеюсь, что она имеет в виду семью со мной.
В эту ночь мы сидим на полу в окружении свечей. Остальная заказанная нами мебель прибудет только завтра, а верхний свет кажется нам слишком ярким. В этом здании ещё многое нужно будет исправить. Мне будет, чем заняться.
— Я купил этот дом, — признаюсь я ей.
— Неужели? — смеётся она с восторгом.
Её глаза танцуют. Хотя, может, в этом стоит винить отблески от свечей. Несмотря ни на что, она прекрасно выглядит. Я едва могу попробовать китайскую еду на вынос. Это ничто иное, как огненный перец, но мне всё равно. Я не могу оторвать глаз от Дейзи.
Позже, мы лежим на кровати, где страстно любим друг друга. Крики удовольствия заполняют весь чердак, пока мой язык, а позже и член, наслаждаются пребыванием между её ножками. А затем, потные и запыхавшиеся, мы просто лежим, и я думаю, какой же чудесной стала моя жизнь.
Я позволяю царству снов захватить меня, где я беру Дейзи снова и снова и снова.
ДЕЙЗИ
Ник убрал свою последнюю цель.
Я ласкаю его грудь, когда мы лежим в нашей огромной постели в нашей квартире. «В нашем доме», — поправляю я себя. Понятия не имею, что мы будем делать с этими квартирами, но идея мне нравится. Может быть, оставим квартиру для отца, если он захочет жить поближе к нам и продаст ферму. Он может даже взять с собой собаку. А возможно, мы придержим квартиру для Рейган.
На всякий случай.
Прошёл уже месяц с последних известий от Дэниела о Рейган. Мы знаем, что она в безопасности, но домой она так и не вернулась. Я испытываю сильное чувство вины перед своей бедной прекрасной подругой, чья вина только в том, что она жила со мной в одной квартире. Она не заслужила всего того, что приготовила ей судьба, и это не даёт мне спать по ночам.
Я не рассказывала Нику про ночные кошмары о Рейган. Хотя подозреваю, что он и так знает об этом. У Ника есть достаточно причин для беспокойства. Иногда по ночам он рассказывает мне истории, решив найти ту, что отпугнёт меня от него. Сегодня как раз такая ночь.
— Я когда-нибудь рассказывал тебе, — говорит он, — о немецком священнике, которым я занимался в Берлине?
Он рассказывает мне о нём за ужином. Священник был педофилом и отмывал церковные деньги. Он привлёк внимание криминальных кругов России, являясь одним из немногих католиков в системе. Он ушёл почти сразу, хотя Ник говорит, что он всё время умолял оставить его в живых.
Ник не пожалел его.
Я выслушиваю рассказ без комментариев, зная, что Ник чувствует себя обязанным рассказать мне эти ужасные вещи о своём прошлом. Знаю, он думает, будто не достоин моей любви. Но я знаю всё, и никогда не буду осуждать его.
Братва вырастила Ника хладнокровным киллером, лишённым чувств, созданным для убийства за деньги и не думающим ни о чём.
Или он просто верит в это. Но мой Ник, мой Николай — не холодный. Он не бесчувственный. Он думает о своих жертвах каждый раз, когда ложится в постель рядом со мной.
Я чувствую напряжение в его большом теле, когда он прижимается ко мне в темноте. В те ночи, когда он так близко, я знаю, что его мучает внутри.
В такие ночи я могу показать, как сильно забочусь о нём.
Моя рука гладит его девиз на груди. «Смерть — милосердие».
— Ты всё ещё веришь в это? — спрашиваю я.
Лаская, его рука гладит мою, и он прижимает мою ладонь к сердцу.
— Впервые в жизни я не уверен в этом.
Этот ответ радует меня. Ник так долго жил с этим, что нынешняя его неуверенность мне нравится. Значит, его взгляд на мир меняется. Значит, он совсем не то существо, которое из него сделали.
Я скольжу рукой по его груди и ласкаю сосок, дразня его. Я хочу поиграть с его телом.
— Ты устал? — спрашиваю я с хрипловатой дрожью в голосе, вызванной отнюдь не сонливостью.
Я слышу его мягкий свет в темноте:
— Почему ты спрашиваешь?
— Думаю, мы могли бы опробовать нашу новую кровать.
