Кристина Додд - Двойное искушение
Селеста склонилась над Гарриком, подцепила кончиком скальпеля дробинку - она сидела неглубоко, прямо под кожей - и вытащила ее.
– Ой! - взвыл Гаррик.
– Очень терпеливые люди эти русские, - сказала Селеста, показывая Гаррику гладкую матовую дробинку. - Есть одна.
– Больно, черт возьми, - сварливо сказал Трокмортон.
– Это пока цветочки. Дойдем до дробинок, которые нужно будет вырезать, начнутся ягодки, - с этими словами Селеста прижгла ранку чистым виски.
– А-а-а! - застонал Гаррик и повернулся на бок верхней частью тела.
Синяки на его лице прямо на глазах становились все темнее и ярче, на лоб упала спутанная прядь.
– Ты просто наслаждаешься своей властью надо мной, - ворчливым тоном произнес он.
– М-м~м-м, - протянула Селеста, делая вид, что раздумывает. - Пожалуй.
– Все еще сердишься на меня?
– Ты очень проницателен.
– Но я же пришел за тобой?
– Я ожидала этого.
– Я спас тебя, разве нет?
– Ну, если не считать того, что это я уложила преступника.
– А заодно и меня подстрелила, - буркнул Гаррик, снова переворачиваясь на живот.
– Ты сам подставился под выстрел.
Она нащупала кончиками пальцев следующую дробинку и начала сжимать ранку до тех пор, пока стальная капелька не выскочила наружу. Селеста подхватила дробинку и бросила ее в тазик, стоящий прямо на кровати.
– Хочу сказать, что я очень тебе благодарна, - сказала Селеста.
Гаррик поймал ее руку и прижал к своим губам.
– Это я благодарен тебе. За все.
– И за то, что я не оставила тебя один на один со Стэнхоупом?
Гаррик задумался. Было видно, как в нем борются умиротворенность и раздражение. Раздражение взяло верх.
– Ты должна была бежать. В следующий раз, оказавшись в такой ситуации, непременно беги.
– Не думаю, что могу попасть в подобную ситуацию, когда окажусь в Париже, - со скрытым вызовом ответила Селеста и увидела, как напряглись мускулы на спине Трокмортона.
– Селеста, я в самом деле очень люблю тебя.
– Дай мне вытащить следующую дробинку, - уклончиво сказала Селеста.
Он со вздохом вытянулся на белой простыне.
– А тебя это совсем не волнует?
– Что именно? - Она вытащила сразу две дробинки, и Трокмортон тихо взвыл от боли.
– Что я люблю тебя!
– Ты думаешь, что достаточно сказать это и все уладится?
– А разве нет?
Селеста едва сдержалась, чтобы не всадить в него скальпель изо всех сил.
– Считаешь, что я должна петь от счастья, узнав о том, что являюсь предметом твоей любви? Услышу об этом и сразу все забуду и прощу? Всю твою ложь, твое предательство, то, как ты использовал меня?
– Но ты же сказала, что не сердишься за то, что я использовал тебя против Стэнхоупа.
– Нет. В этом случае я понимаю, почему и зачем ты меня использовал. - Острым кончиком скальпеля она сделала небольшой надрез на коже. Трокмортон охнул, напряженно замер и оставался неподвижным до тех пор, пока Селеста не извлекла дробинку. - В конце концов, нас всегда учили ставить интересы государства выше своих собственных.
– Я не хотел задеть твою гордость, - очень серьезно сказал Гаррик.
– И разодрал ее в клочья сначала своими попытками соблазнить меня, а потом откровенным желанием убрать со сцены так, чтобы я не помешала тебе вести дела с почтенным лордом Лонгшо… Согласись, в данном случае интересы Англии были ни при чем. Ты в полном объеме продемонстрировал мне свою душонку - холодную и расчетливую. Нет, никакие признания в любви не исправят всего этого.
– Ты права.
– Что?
– Я сказал, что ты права.
Селеста озадаченно посмотрела на Трокмортона. Что он хотел этим сказать?
– А я был не прав. Все время хотел сделать, как лучше, а делал, как хуже. Мне нужно, чтобы рядом со мной всегда был человек, который будет поправлять меня. А значит, я должен жениться. Ты могла бы стать для меня такой женщиной?
Если он хотел рассмешить ее, то ему это не удалось. Сейчас Селесте не хотелось вспоминать ни об их былых разговорах, ни об их близости - такой чудесной и невозвратимой.
– В данный момент я могу лишь извлечь из тебя вот эту последнюю дробинку. - Эту ранку, по-настоящему глубокую, она оставила напоследок. - Лежи спокойно.
Он не послушал ее и беспокойно заворочался на кровати.
– А как же быть с твоими заверениями в любви?
– При чем здесь мои заверения? Ты же мне все равно не поверил, - обиженно сказала Селеста, вынимая кривую иглу со вставленной в нее шелковой ниткой, которую предусмотрительно оставил ей доктор.
– И, очевидно, был прав. Ты в самом деле не знаешь, что такое любовь, и никогда меня по-настоящему не любила.
Как это могло случиться? Когда она успела потерять нить разговора? Почему из нападающей стороны она превратилась в обороняющуюся?
– Я любила тебя достаточно, чтобы… отдать тебе свое тело.
Он медленно сел на кровати, совершенно забыв о своей наготе. Он и сейчас хотел Селесту - несмотря ни на какие телесные раны.
Увидев торжествующую улыбку на лице Трокмортона, Селеста поняла, что допустила ошибку. Нельзя было забывать, с кем она имела дело.
– И ты любила меня в ту ночь.
Опровергать это было бессмысленно. Согласиться?
– Осталась одна дробинка. Ложись и дай мне закончить.
К удивлению Селесты, он покорно подчинился. «Возможно, он делает это, чтобы отвлечь мое внимание, - подумала Селеста. - А пока я буду заниматься его телом, он попытается восстановить власть над моим сердцем».
Плут! Какой же он все-таки плут! Легким движением скальпеля Селеста рассекла кожу, затем стерла кровь и нащупала в ранке дробинку. Вынула ее, затем сделала иглой единственный шов, который был нужен для того, чтобы соединить края разреза, и вдруг почувствовала, как дрожат у нее руки и подгибаются колени.
Она присела на кровать и вдруг подумала о том, как больно было Гаррику. Но что означала эта накатившая на нее слабость: реакция на пережитую опасность или проявление сострадания? Селеста откинулась на кровати, дожидаясь, когда пройдет охватившая ее нервная дрожь.
Теперь и Гаррик почувствовал, что инициатива перешла в его руки. Он снова приподнялся на кровати.
Селеста прикрыла его простыней.
– Боюсь, что теперь это уже не требуется, - сказал Гаррик, вынимая из судорожно сжатых пальцев Селесты скальпель и кладя его на прикроватный столик. - Ты все это уже видела, Трогала. Целовала.
Он взял в ладони лицо Селесты. Она увернулась.
– Да, нам было хорошо вместе, я не спорю, - тихо сказала Селеста.
– А теперь? Неужели теперь вся твоя любовь испарилась, как утренний туман?
Селесте трудно было о чем-то думать сейчас, слишком много воспоминаний сразу нахлынуло на нее. Какое наслаждение умел дарить ей этот мужчина! Но согласиться выйти за него? Из жалости - никогда. И из-за похоти тоже.
