Стефани Майер - Сумерки
- Белла! - взмолился ангел.
- Она потеряла много крови, но рана на голове неглубокая, - проговорил спокойный голос. - Осторожнее с правой ногой, - сломана.
С губ ангела сорвался вой. В боку закололо.
- Кажется, ребра тоже повреждены. - Внезапно на первое место вышла обжигающая боль в руке. Неужели кто-то хочет меня поджарить?
- Эдвард… - позвала я. Язык распух и отказывался слушаться.
- Белла, все будет в порядке! Ты меня слышишь? Я люблю тебя, Белла!
- Эдвард! - снова попробовала позвать я. Меня услышали!
- Да, я здесь!
- Больно! - хныкала я.
- Знаю, Белла, знаю! - успокаивал Каллен, а потом взволнованно спросил: - Неужели нельзя ничего сделать?
- Элис, где мой чемоданчик? - произнес спокойный голос.
- Элис? - простонала я.
- С ней все в порядке, это она подсказала, где тебя найти.
- Рука болит!
- Знаю, Белла, Карлайл тебе поможет.
- Горит, моя рука горит! - закричала я и, вырвавшись из темноты, разлепила веки. Лица Эдварда я почему-то не увидела, что-то темное и горячее застилало глаза. Ну почему они не потушат мою руку?!
- Белла! - испуганно позвал Карлайл.
- Огонь, погасите огонь! - вопила я.
- Карлайл, ее рука!
- Он ее укусил. - Голос уже не был спокойным, в нем звучал неподдельный ужас.
Похоже, от страха у Эдварда перехватило дыхание. - Ты должен это сделать! - где-то рядом проговорила Элис, и я почувствовала, как прохладные пальцы коснулись моих глаз.
- Нет! - заревел Каллен.
- Элис! - простонала я.
- Ее еще можно спасти, - произнес спокойный голос.
- Как? - умоляюще спросил Эдвард.
- Попробуй отсосать яд из ранки, - посоветовал Карлайл.
Прислушивалась я с огромным трудом, и с каждой минутой голова болела все сильнее, будто в нее тыкали раскаленной кочергой. - А это поможет? - напряженно спросила Элис.
- Не знаю, - сказал Карлайл. - Надо спешить.
- Карлайл, я… - колебался Эдвард, - я не знаю, смогу ли… - В бархатном голосе звенели боль и тревога.
- Именно ты должен принять решение. Здесь я помочь тебе не в силах. Если собираешься отсасывать яд, нужно остановить кровотечение.
Обжигающая боль заставляла меня корчиться, а от этого нога болела еще сильнее.
- Эдвард! - закричала я, понимая, что глаза закрываются. А вдруг я больше не увижу его лица! Ну что мне сделать, чтобы не падать в этот колодец?!
- Элис, нужно чем-то перевязать ее ногу! - скомандовал Карлайл. - Эдвард, действуй немедленно, иначе будет поздно!
Лицо, которое я так любила, исказилось от боли, в чудесных глазах сомнение сменилось горячей решимостью. Прохладные пальцы обхватили пылающую руку, а губы прижались к ранке.
Сначала мне стало еще больнее. Я билась и кричала, но Эдвард не позволял вырваться. Что-то тяжелое надавило на мои ноги, а голову в железных тисках сжимал Карлайл.
Я перестала биться, однако рука онемела и будто примерзла к полу.
Обжигающая боль, державшая меня на поверхности сознания, утихла, и я испугалась, что снова провалюсь в темноту.
- Эдвард! - позвала я, не услышав своего голоса.
- Он здесь, Белла!
- Не бросай меня, останься!
- Никуда я не денусь.
Я с облегчением вздохнула. Пламя в руке потухло, боль улеглась, и мне захотелось спать.
- Все в порядке? - откуда-то издалека спросил доктор Каллен.
- По-моему, да, - спокойно ответил Эдвард. - В ранке был яд, а сейчас кровь чистая.
- Белла? - позвал Карлайл.
- Ммм?
- Больше не жжет?
- Кажется, нет, - вздохнула я. - Спасибо, Эдвард.
- Я тебя люблю, - отозвался он.
- Знаю, - обессиленно выдохнула я и услышала его смех - самый любимый звук на свете.
- Белла? - снова позвал Карлайл.
- Что? - сонно переспросила я.
- Где твоя мама?
- Во Флориде. Джеймс меня обманул, он смотрел наши старые кассеты.
Кстати, о кассетах!
- Элис! - Я попыталась разлепить глаза. - На той кассете… Джеймс знает, кем ты была в прошлой жизни!
- Пора ее переносить, - заявил Карлайл.
- Нет, я хочу спать!
- Спи, милая, я сам тебя понесу, - заворковал Эдвард.
Вот он поднял меня на руки, и я почувствовала, что боль утихла.
- Спи, Белла! - баюкая, приговаривал он, и я уснула.
Глава двадцать четвертая
ТУПИК
Открыв глаза, я увидела голубоватый свет. Я лежала в незнакомой белой комнате с яркими лампами и вертикальными жалюзи на окнах. Кто догадался меня положить на кровать с перилами? Подушки маленькие и очень неудобные, и откуда-то доносится противный писк. Руки опутали прозрачные трубки, в носу - непонятная защелка.
Я попыталась вырваться.
- Нет, осторожно! - остановили меня холодные пальцы.
- Эдвард! - Повернув голову, я увидела его необыкновенное лицо совсем близко от своего. - Прости меня!
- Шшш, - зашипел он. - Все в порядке!
- Что случилось? - Как ни странно, я почти ничего не помнила, будто мой мозг отказывался восстанавливать недавние события.
- Я чуть тебя не погубил, - с обжигающей болью в голосе пробормотал он.
- Какая же я дура, поверила Джеймсу! Он сказал, что у него моя мама!
- Он всех нас обманул.
- Нужно позвонить маме и Чарли, - заявила я, борясь со слабостью.
- Элис уже позвонила. Рене здесь, я имею в виду в больнице. Отошла пообедать.
- Мама здесь? - Я попыталась сесть, но в глазах тут же потемнело, и Эдвард заставил меня лечь.
- Она скоро вернется. Тебе нужно отдыхать.
- Что ты ей сказал? - запаниковала я. Нужно срочно придумать объяснение! Не говорить же Рене, что на меня напали вампиры! - Что она знает?
- Ты поскользнулась на лестнице, пролетела два пролета и упала на битое стекло, - зачастил Эдвард. - По-моему, такое вполне могло бы случиться! - Он с трудом подавил улыбку.
Глубоко вздохнув, я отважилась взглянуть на огромную глыбу, в которую превратилась правая нога.
- Все очень плохо?
- Ну, сломаны правая нога и четыре ребра, плюс трещины в черепной коробке, синяки по всему телу и значительная кровопотеря. Тебе сделали несколько переливаний крови! Мне все это не понравилось, ведь чужая кровь на некоторое время испортила твой запах, - насмешливо заявил Эдвард.
- Да, для тебя это стало тяжелым испытанием!
- Конечно, мне же нравится именно твой запах!
- Как тебе удалось? - тихо спросила я, и Эдвард тут же понял, о чем речь.
- Сам не знаю. - Он отвернулся от моих любопытных глаз и тихонько пожал забинтованную руку.
Я с нетерпением ждала объяснения. Эдвард вздохнул и уставился в пол.
- Остановиться было невозможно. Невозможно, понимаешь? Но я выстоял. - Наконец, он поднял на меня больные глаза и криво улыбнулся. - Выходит, я тебя люблю!
