Хизер Грэм - Умираю от желания
Ее голос прервался.
Серена поняла, что дверь тихо отворилась. Вошел Лайам, подняв руки над головой, показывая, что он безоружен.
– Джине, положи это. Нет причины убивать себя, – холодно произнес он, направляясь через комнату к девушке. – Мы поможем тебе. Мы знаем, что ты делала это не одна. Расскажи нам… Мы поможем тебе, клянусь Богом.
Джине не положила револьвер, но крупные слезы застыли в ее глазах.
– Мне надо было догадаться, что вы здесь… вы любите ее и не похожи на других…
– Джине, пожалуйста, отдай мне револьвер.
– Я тоже хотела, чтобы у меня было так. Я так упорно училась. Казалось, все могло бы быть… если бы не «Долина Вален-тайнов». И тогда…
– Джине! – Лайам приблизился еще на шаг к девушке. – Джине, ты жила в постоянном кошмаре. Тебе нужно было поговорить с кем-то, и поверь мне, все еще можно поправить. Мы постараемся…
Серена была так поглощена тем, как осторожно и мягко Лайам говорил с Джине, что не заметила, как в комнате появились еще два человека.
Но Джине заметила. Она задрожала, зажав в руке револьвер, и направила его на вошедших.
Билл Хатченс и с ним полицейский в форме.
– Брось оружие! – приказал Хатченс.
Лицо Джине побелело. Она крепче сжала револьвер. Патсц лег на курок.
– Джине! – Лайам бросился к ней.
– Нет! – крикнула Джине.
Внезапно прогремел выстрел. Лайам схватил руку Джине, и пуля, предназначавшаяся Биллу Хатченсу, угодила в стену.
Но Билл ранил Джине в грудь. Она упала на пол, Серена вскрикнула и бросилась к ней.
– Быстро в госпиталь! – закричал Лайам, опускаясь на колени рядом с Джине.
Полицейский говорил по радиосвязи. Лайам лихорадочно пытался остановить кровь…
Билл подошел, остановился рядом с Сереной. Глаза Джине были открыты. Губы двигались…
– Молчи. Молчи, все будет хорошо, – шептала Серена, слезы струились по ее щекам. Она все еще была потрясена тем, что только что узнала. Джине, тоненькая, тихая Джине, оказалась хладнокровной убийцей и совершила несколько покушений на жизнь Серены. Это было потрясение. Серена не ощущала ни злости, ни облегчения, только сильную боль в сердце, потому что, как оказалось, Джине страдала, а никто из них не замечал этого…
– Серена… – тихо позвала Джине.
Серена наклонилась к ней.
– Записка, реф…
– Не надо разговаривать, Джине. «Скорая помощь» вот-вот будет здесь.
Она смотрела на девушку, ждала, что та ответит, но Джине молчала.
– Она больше ничего не скажет, Серена, – строго проговорил Лайам. – Она умерла.
Глава 24
Смерть Джине выбила из колеи даже Джо Пенни. Он приостановил съемки, пока полицейские рылись в его бумагах, опрашивали актеров и персонал сериала, а также каждого, кто так или иначе общался с Джине.
Они долго и серьезно беседовали с Джеем Браденом, так как именно он постоянно сопровождал Джине в разные места, стараясь вытащить ее из добровольного заточения. Он рассказал что беспокоился о ней, потому что она очень нервничала из-за того, что происходит, и нравилась ему. Он удивился, узнав, насколько хорошо она разбирается во всем, что касается кинематографа и съемок, и старался всячески склонить ее к тому, чтобы она двигалась дальше, посещала вечеринки, участвовала в разных голливудских мероприятиях и пыталась сделать карьеру.
Джей говорил искренне.
Серена сама была так сильно расстроена, что не поняла, какое тяжелое потрясение вызвала смерть девушки у Лайама. В ночь после случившегося он замкнулся, о чем-то мучительно размышляя про себя. Он и Серена много времени провели в полиции. Когда они вернулись к нему домой, он долго стоял у камина в гостиной. Серена присела на кушетку и не заметила, как уснула, пока он ходил из угла в угол, погруженный в свои мысли. Он все еще был там, у камина, когда резкий треск полена разбудил Серену.
– Лайам, – тихо позвала она. Он наконец посмотрел на нее.
– Я знаю, что она убила Джейн и угрожала твоей жизни, и если бы она подошла к этому вплотную, я бы сам задушил ее. Но она была… больна. Я знаю, что мог бы забрать у нее револьвер. А я своим поведением спровоцировал убийство. Я мог бы сам успокоить ее, но вызвал Хатченса, когда услышал, что она говорит. Какой же я осел! – Он сокрушенно покачал головой. – Мне следовало понять это давным-давно. Джине угрожала твоей жизни. У нее были все номера, имена… Она знала твою семью, знала, что ты любишь. Для нее не стоило труда войти в твой круг. Даже жила она недалеко от тебя. И ей было несложно угрожать тебе. Звонить домой… даже проникнуть во двор. И наблюдать за тобой.
– Она что-то говорила о том, что была влюблена.
– Да. И опять след ведет к Джею… Что она пыталась сказать тебе в те последние секунды? – спросил он.
Серена покачала головой.
– Она сказала «записка» и еще «реф»… я не знаю что.
– Она была влюблена в Джея Брадена?
– Она никогда не рассказывала.
– Если это так, – сказаа Лайам, – я сомневаюсь, что он знал об этом. Какого черта я позвонил и вызвал полицейских? Если бы не это…
– Но она могла убить Билла Хатченса, – напомнила ему Серена.
Он кивнул.
– Я мог бы уговорить ее, – повторил он.
– Тебе нужно поспать, – сказала Серена.
– Да, ты права.
На следующий день телефон звонил не переставая.
После Джине не осталось ничего. Когда ее увезли, возникли другие вопросы.
Серена настаивала на том, что возьмет все на себя. Джине всегда хотела быть рядом со звездами. Ее должны похоронить на знаменитом старом кладбище, где похоронили Джейн Данн, и Серена вызвалась оплатить все расходы. Джо предложил свои услуги, как-никак, а Джине была его служащая. Серена возражала, убедив Джо, что это то дело, которое она обязана сделать сама.
Серена остановилась на простой церковной церемонии, и когда прошло три дня после печального инцидента, Джине похоронили.
Разумеется слетелась стая репортеров. Мать Дженнифер открыла двери своего дома для актеров и работников сериала, чтобы они могли собраться и избежать общения с журналистами, а также с любопытными, которых, как всегда, хватало. Олсен и Хатченс тоже были в числе приглашенных. Хатченс был мрачен, как, впрочем, и Лайам, и переживал, что выстрелил в Джине, но вряд ли у него был выбор, иначе она бы уложила его. Ему дали несколько дней отгула, и он был так подавлен, что даже обращался к врачу.
В гостиной слышался легкий гул голосов, все были печальны, но в атмосфере чувствовалось некоторое облегчение. Джине была явно не в себе, когда творила все эти преступления, и сама призналась во всем… А творила она ужасные вещи. И вот теперь бедняжка наконец успокоилась.
Джо поднялся, постучал по стакану вилкой, привлекая внимание, и, когда разговоры стихли, обратился к собравшимся:
