Светлана Успенская - Женщина без прошлого
Больше ничего не могли придумать? Страховку нынче оформляют все кому не лень, а тот хмырь, который вам про тормозные шланги наврал, что он их собственноручно менял, собственноязычно же вам и наврал. Я доступно выражаюсь?
Что у вас еще ко мне? Много фантазируете, молодой человек! Романы не пишете? А следовало бы…
Про мою жену? Что вам про нее известно? Она жива? Ха-ха-ха!
…
Забавная версия. Я же говорю, вам бы романы писать…
Да видел я эту вашу Кукушкину. Совершенно не похожа. Ну, разве чуть-чуточное сходство. И в цвете волос большая разница, и в очках, и в общем выражении лица — наглом и самоуверенном. Вы что, думаете, я бы свою жену при встрече не признал? Да я ее на том свете без фонарей узнаю, так она мне осточертела за много лет супружеской жизни. То есть, даже пребывая в неизбывном горе, я всегда узнаю мою драгоценную лапушку, которую не забуду по гроб жизни. Ее волшебный голос, ее чарующие черты…
Нет, но если приглядеться, немного похожа. Что-то общее есть… И пол подходящий…
Значит, она выжила, обзавелась фальшивым паспортом и теперь выступает против меня на выборах, распространяя порочащие сведения и строя козни. И это все творит непрактичная Лилечка, существо не от мира сего, для которой поход в школу на родительское собрание был психологической травмой, а сломанный каблук — трагедией всей жизни?
А кого мы тогда похоронили на кладбище, простите? Чей прах, так сказать, упокоили? К кому на могилку мы всем семейством ходим плакать и кого зовем, обращаясь к матушке сырой земле?
Да нет, это бред какой-то. Невозможно. Немыслимо. Невероятно. Трудновообразимо.
Лиля — это Кукушкина… Тот самый терминатор в юбке, который разоряет мой бизнес, как саранча китайские поля… Но с другой стороны, она ведь всех знала — поставщиков, перекупщиков, клиентов. Кому дать, у кого взять, кому сунуть… Я ведь сам ей об этом рассказывал… Вот дурак!
А с третьей стороны, если она жива — значит, страховка получена незаконно. Но с четвертой стороны, я ведь ни сном ни духом не ведал, что она жива… С пятой стороны, могут ведь и припаять за покушение. Но с шестой стороны, какое покушение, если она опять же жива-живехонька и цела-целехонька…
А где паспорт взяла?
К тому же она еще и по совместительству богородица Досифея? Так вот откуда у нее деньги на предвыборную кампанию! А я ведь лично на конец света пять тысяч пожертвовал! Оплатил, так сказать, своими собственными руками ее гнусный триумф.
А какие, кстати, у вас доказательства? Две пары поношенных туфель, розовая кроссовка, свидетельница с того света и внутреннее убеждение?
Бог — свидетель? Кто-кто, Михаил Бог?!
А, ясно… Молодой человек, а вы не состоите на учете в известно каком диспансере? Головку давно проверяли? А вам не кажется, что вокруг оранжевые чертенята скачут? Не чудится, будто кто-то вас выслеживает?
А вот мне кажется… И я даже знаю, кто тот человек, который хочет навредить мне, — это вы. Жалею, что нанял вас. Это была идея Песоцкой, и, как всегда, безумная. Говорят же, не буди лихо, пока спит тихо…
К тому же Мила очень нервная особа, иногда совершающая неадекватные поступки. Да вы сами видели: то набросится на заезжую певичку, то от меня потребует немедленной женитьбы перед выборами. Неизвестно, чего от нее в следующую минуту ждать.
Конечно, я прочитаю заключение вашего эксперта по туфлям. Оно представляет несомненный интерес — для психиатра.
До свидания, юноша, счастливо здравствовать!
Ненормальный какой-то! Но как ловко этот прохиндей про перебитые номера и страховку выведал…
Мила, алё, это ты? Дорогая, горим синим пламенем! Он все знает, этот твой доморощенный шпион…
Ничего страшного, отсижу несколько лет в тюрьме, ты ведь будешь ждать меня? А посылки на зону слать?
Есть еще одна новость, только не падай со стула. И не разбивай телефонную трубку. И не ори слишком громко, соседи услышат. А главное, маме моей ненароком не обмолвись, она этого не переживет.
Собралась с духом? Слушай: Лиля жива! Да, она жива. Она — это Кукушкина. Кукушкина — это она!
Перекрасилась, подкрасилась, всего-то и делов… Да с нашими фотографами и родная мать не узнает. Тем более, что у нее лицо такое… В высшей степени среднее! А я-то, когда ее предвыборные речи по радио слушал, все терзался — откуда, думал, мне этот голос известен…
Какие родинки, ты с ума сошла? Напасть на нее, раздеть и родинки проинспектировать? С ума сошла, я и не помню, какие у нее были родинки.
Шрамы? Не помню, какие шрамы… А, ты помнишь?
Ну и представь, как ты будешь исследовать ее ребра. Ах, опять их ей переломаешь… И шрамы нанесешь?..
Нет, но как ловко она нас вокруг пальца обвела! Даже «мяу» не сказала: мол, так и так, ухожу от тебя, Вадик, в свободное плавание, оставив на тебя двоих несовершеннолетних отпрысков и убитую горем свекровь.
Господи, а мама-то моя как расстроится! Надо валокордина закупить…
Нет, пока ничего не предпринимай. И встречаться с ней не нужно, и обличать ее. Да она ни в чем и не признается, ты же видишь, ушлая какая стала… У верующих последнюю копейку, пожертвованную на конец света, отнимает, Богородицей прикидывается!
А может, разоблачить ее в прямом эфире перед камерами? И этого, как его, Господа Бога призвать, в свидетели. Мол, вот она перед вами, самозванка, аферистка и сектантка, берите ее голыми руками. Прямо в студию войдет милиция в золотых погонах и с наручниками, арестуют ее и препроводят куда следует, а меня сразу же мэром изберут в знак благодарности…
Но с другой стороны, тогда все выяснится про тормозные шланги, страховки и номера… Кстати, что за афера со шлангами, не знаешь?
А, так это твоя работа? Я так и думал… Значит, на мне висят только перебитые номера — ну, за это три года условно дают, не больше. Ну а тебе лет пять светит, хоть я и не знаток Уголовного кодекса.
Но конечно, адвокат у тебя будет отличный, это обещаю.
Что, не хочешь разоблачений в прямом эфире? Жаль. В новом костюме с обличительно указующим перстом я бы здорово смотрелся. Здорово, красиво, кинематографично. Просто залюбуешься!
Ладно, ладно, пока не буду, уговорила…
Надо еще подумать, что лучше, четыре года моего мэрства или пять лет твоей отсидки… По мне, так второе.
Шучу я, шучу… Да говорю ж тебе, пока еще не решил. Да не решил я!..
С выездной конференции ученых-ноговедов Стефан Чарский вернулся в невменяемом состоянии. На нем, как говорится, не было лица, краше в гроб кладут.
Войдя в свою квартиру — точнее, в исследовательскую лабораторию, где перебывало немало великолепных экземпляров, сделавших честь любому знатоку женских конечностей, — он обессиленно рухнул лицом вниз на диван, а потом перевернулся на спину, поднял кверху наполненный мукой взгляд и воззрился на противоположную стену. На стене висели фотографии ног, ножек, ножонок, ножуль и даже ножищ. И с каждой из этих конечностей у Стефана было многое связано. Каждая из них послужила не просто моделью, но опорным пунктом великой теории Чарского. Каждая своими ногами, так сказать, поддерживала фундамент всеобщей ступне-лодыжечной теории, которая убедительно подтверждала однозначную связь между особенностями анатомического строения ног и характером их обладательницы.
