Беверли Бартон - Страсть и сомнения
Джим издал утробный рык. Чад оборвал фразу, прежде чем встретился с презрительным взглядом Джима.
– Я не говорю, что это сделала Сандра, – начал оправдываться Чад. – Ей это вовсе ни к чему. Правда, Джим?
– Это так, – кивнул Джим. – А нам нужно найти того, у кого была причина желать, чтобы общественность ополчилась против Кортеса, тем самым спровоцировав его арест. Ну и кто же это мог быть?
Чад покраснел. Инспектор Персер переводил подозрительный взгляд с Джима на Чада. Не уловив в словах Джима конкретного обвинения, шеф и окружной прокурор озадаченно смотрели на него.
Тед Персер прочистил горло.
– Мы проведем внутреннее расследование по этому делу. И вам следует знать об этом, поскольку именно вы вдвоем ведете расследование убийств Вандерлей и Уэллс.
– Это все? – спросил Джим.
– На данный момент да, – ответил Персер.
– Чад, ты идешь? – повернулся к напарнику Джим.
– Конечно.
Джим первым вышел из кабинета и остановился неподалеку в ожидании Чада, который не мог не понимать, что разговор неизбежен. Они прошли в комнату отдыха.
Чад огляделся и, удостоверившись, что они одни, не пытаясь скрыть раздражение, спросил:
– Какую игру ты затеял, Нортон?
Джим усмехнулся:
– Думаю, это мне следовало бы задать тебе такой вопрос.
– Практически ты обвинил меня в сливе информации газетчикам. Знаешь, я мог бы ткнуть пальцем в тебя, но не сделал этого. Ты мой напарник. Мое дело – прикрывать твою спину, верно? Я ожидал того же от тебя.
– Я не могу доказать, что ты передал в прессу конфиденциальную информацию, – сказал Джим. – Я даже не уверен на сто процентов, что это сделал ты. Но насколько я знаю, ты единственный, кто хочет, чтобы Кортес оказался виновным, и готов прибегнуть к закулисным, неэтичным способам, лишь бы засадить его.
– Тебе ли говорить о закулисных, неэтичных способах? Я по крайней мере никогда не выходил из себя настолько, чтобы забить до смерти убийцу напарника голыми руками.
Джим рассвирепел. Злость накатывала изнутри, все сильнее распаляя его. «Осторожнее. Он хочет достать тебя. Он знал, на что надавить, чтобы вывести тебя из себя. Не реагируй. Не доставляй ему такого удовольствия».
Джим шевельнулся, и Чад отскочил в сторону. «Этот маленький говнюк боится меня. Хорошо. Пусть боится».
Не сказав ни слова, Джим распахнул дверь и вышел из комнаты отдыха, оставив Чада переваривать произошедшее.
Заупокойная служба по Кендал Уэллс в часовне Мемориального парка в восточном Мемфисе проводилась без той помпы, что сопровождала похороны Луизы Маргарет Вандерлей, но была торжественной и достойной, с достаточным количеством присутствовавших, среди которых были не только Куинн и Аннабел, но и помощники Куинна. Марси Симс сидела между Эроном и Джейсом на той же скамье, что и Аннабел с Куинном. Время от времени в ходе службы Аннабел ощущала, что кто-то смотрит на нее, и дважды перехватила острый взгляд Марси. Марси явно по уши влюблена в Куинна и, видимо, ревнует к ней, чувствуя, что Аннабел стала его любовницей.
Один из партнеров Кендал по юридической фирме, Кальвин Джеффрис, произнес трогательный панегирик. Он не только рассказал о профессиональных успехах Кендал, но и вспомнил несколько историй из ее личной жизни.
Двое подростков стояли по обе стороны от бывшего мужа Кендал, доктора Джонатана Майлса, который зверем смотрел на Куинна. Очевидно, он прочитал статью на первой полосе утреннего выпуска «Коммерческого вестника» и, как большинство людей в Мемфисе, считал Куинна убийцей. Хотя нет, не просто убийцей, а серийным убийцей.
Аннабел и Куинн провели два последних дня вместе, занимаясь любовью, лучше познавая друг друга и пытаясь отгородиться в гостиничном номере Аннабел от всего остального мира. Но сегодня утром, как и в утро воскресенья, Гриффин напомнил им, что внешний мир все же существует. На этот раз таким напоминанием послужил принесенный им последний утренний выпуск «Коммерческого вестника».
– Я уже позвонил за вас Джадду Уокеру! – В восемь утра Гриффин со свирепым выражением лица ворвался в номер Аннабел, потрясая газетой. – Кому-то в управлении полиции Мемфиса это будет стоить рабочего места.
Несколько минут назад Гриффин разбудил их телефонным звонком и заявил, что зайдет сейчас к ним в номер. Поэтому Аннабел все еще была в ночной рубашке и халате, а Куинн – в мятых брюках и рубашке, которую не менял с субботы.
Куинн схватил газету, быстро пробежал статью и выругался про себя.
– Этот ублюдок, Боб Риган, разве что прямо не обвиняет меня в убийстве, но в его изложении я выгляжу настоящим монстром.
– Джадд свяжется с шефом Данли и потребует всестороннего расследования, – сказал Гриффин. – Джадд считает, что эта статья может стать основанием для привлечения газеты и здешнего управления полиции к суду. Он просил передать вам, что вылетит в Мемфис сегодня первым же возможным рейсом.
Пока Куинн с Гриффином обсуждали стратегию, Аннабел дочитала статью. Если бы она не знала Куинна, у нее сложилось бы ужасное мнение о сердцееде Кортесе. Боб Риган излагал факты, сообщив, в частности, то, что были убиты четыре любовницы Куинна, и полиции было известно, что у Куинна отсутствовало алиби на время совершения убийств в Мемфисе. Кроме самой Аннабел, Куинна, Гриффина и Джадда, этой информацией располагало только полицейское управление. Поскольку Аннабел была уверена, что никто из четверых не сообщал ничего Бобу Ригану, оставался единственный источник. Кто-то из полицейского управления сознательно поделился с репортером конфиденциальной информацией.
Прежде всего Аннабел подумала о Чаде. Неужели все это из-за нее? Неужели ревность к Куинну подтолкнула Чада пренебречь тем самым законом, которому он поклялся служить?
Потянув Аннабел за руку, Куинн вернул ее к действительности. Похороны Кендал. Только тогда она поняла, что служба окончилась. Настроившись на восприятие реальности, Аннабел поднялась со скамьи и, держась за руку Куинна, направилась к выходу из часовни. Вскоре должно было последовать погребение Кендал на кладбище Мемориального парка, но они с Куинном договорились заранее, что не примут участия в погребении.
Едва они вышли из Южной часовни, как на них, словно рой взбесившихся пчел, набросилась толпа репортеров. Объективы телекамер, тянущиеся к лицам руки с микрофонами, град бесцеремонных вопросов.
– Это правда, мистер Кортес, что вы убили четырех ваших бывших любовниц?
– Как вы убили их, Куинн? Залюбили до смерти?
– Вы не боитесь, что окажетесь его следующей жертвой, мисс Вандерлей?
– Что вы чувствуете, когда спите с убийцей, с человеком, который убил вашу двоюродную сестру?
