Лиза Джексон - Звонок с того света
– Ну... – Бентс постарался изобразить заинтересованность.
– Возможно, он поступает так бессознательно и, сам того не желая, снабжает нас информацией о себе.
– Какой?
– Обе ваши свидетельницы утверждают, что он был в темных очках даже в ночное время.
– Это так.
– Но для маскировки это уж слишком примитивно. Может быть, он сам прячется за ними, чтобы не видеть при ярком свете того, что он совершает со своими жертвами?
Бентс помолчал, обрабатывая в уме услышанное, потом спросил:
– Получается, ему не нравится то, что он делает? Ведь так выходит по вашей теории?
– Его преследует мысль о покаянии. Сперва я подумала, что он начитанный человек и взял свою терминологию из «Потерянного рая» Джона Мильтона. И даже назвал себя «Джоном» в честь поэта или библейского Джона – Иоанна-Крестителя. А в глубине души он ощущает себя Люцифе-ром, свергнутым с небес и лишенным рая, и хотя винит в этом меня, страдает и от собственной вины.
– Вполне научная теория. Браво! – с иронией заметил Бентс.
– Простите, но таково мое мышление. Я дипломированный психолог.
– Я об этом осведомлен.
– Я пытаюсь использовать свои знания.
«А я – свои», – хотелось сказать Бентсу, но он ограничился краткой благодарностью и пожеланием быть настороже и продолжать исследования тайных мотивов серийного убийцы.
На экстренном совещании по поводу празднования юбилея радиостанции было много споров, но ни одного голоса против перенесения его на более поздний срок. Только место, выбранное Джорджем Ханна для рекламного шоу, вызвало у Элеонор сомнения. И спустя два дня, когда вопреки ее возражениям праздник открылся под грохот дюжины барабанов, она все еще недовольно морщила нос.
Старый новоорлеанский отель, почти развалюха, по ее мнению, не подходил для торжества, а главное, таил в себе множество опасностей. Его замысловатая архитектура, пышный сад, цветочные лабиринты – все представляло соблазн для злоумышленника.
– Все планировалось давно, за полгода. Потрачены огромные деньги. Джордж Ханна скорее вырвет и съест свою печень, чем откажется от аренды отеля. Плату за неустойку он запишет на наш счет, и нам ввек не расплатиться.
Саманта шутила, но ей тоже было тревожно. Высокие пальмы в саду, покачиваясь от ветерка, шевелили гроздьями разноцветных лампочек, манекены, облаченные в костюмы разных эпох, держали на вытянутых руках подносы с напитками. Между пластмассовыми подобиями официантов сновали и живые их коллеги, предлагая гостям бокалы с шампанским, наполняемые из неисчерпаемого источника в виде ледяной скульптуры тритона с эмблемой радиостанции. Звуки джаза лились с балкона, опоясывающего здание старого отеля, где разместились оркестранты.
Джордж Ханна в белом смокинге, сверхэлегантный и излучающий максимум обаяния, появлялся то там, то здесь, наводя необходимый порядок в броуновском движении толпы гостей. Он тут был в своей стихии.
– Этот праздник никак нельзя было отменить или перенести. Джордж готовил его столько месяцев, – поделилась Саманта с Элеонор своим мнением.
– Тогда он мог бы найти для него более достойное место, а не такую развалюху!
Неукротимая негритянка, никак не желающая расслабиться, окинула презрительным взглядом фасад отеля с потемневшими от сырости и времени резными перилами балкона и с облупившейся штукатурной, в спешке закрашенной.
– Я видела, как бригада вчера работала в поте лица и все делала наспех.
Саманта, слушая ее ворчание, вертела головой, пытаясь углядеть в толпе Тая, который обещал непременно явиться, хоть и с некоторым опозданием.
– Этот отель надо было снести еще полвека назад!
– Но он – часть истории Нового Орлеана, – возразила Саманта.
Она знала, почему Джордж остановил свой выбор на этом давно пустующем здании, и одобряла его решение. Не только дешевизна аренды подтолкнула его, но то был еще и редкий случай, когда он проявил заботу о Боучеровском медицинском центре, куда пойдут собранные здесь благотворительные пожертвования.
Ей было неприятно ловить на себе любопытствующие взгляды тех, кто узнавал ее. Впрочем, ничего удивительного. О ней писали в газетах, ее имя упоминалось в программах новостей в связи с «подвигами» серийного убийцы. Несчастная Лианн поплатилась жизнью за рост ее популярности среди местной публики. Не в этом ли заключался дьявольский расчет «Джона»-невидимки?
Как уже часто бывало в последнее время, ей стало зябко, несмотря на жару. Кто мог знать и передать «Джону», что Лианн близка ей? Девочки из ее группы в Боучеровском центре, ровесницы убитой? Вот они, одетые вызывающе нарядно, простучали мимо нее каблучками, сделали приветственный жест пальчиками, и их стайка тут же распалась на отдельные особи, из которых каждая сама по себе ищет на свою голову личных приключений. Никакими лекциями и доверительными беседами таких девчонок не остановишь, не предупредишь об опасности.
Выныривали из толпы, здоровались, улыбались и исчезали ее коллеги, вероятно, настроенные на то, чтобы хорошо провести время, оставив «за кадром» или, в лучшем случае, на потом участие в проблемах Саманты Лидс. Им она была не нужна или, наоборот, очень нужна, но лишь временно, пока зловещий маньяк еще не пойман.
– Не изводи себя, – вдруг обнаружила не свойственное ей умение читать чужие мысли Элеонор. – В этом нет твоей вины. Постарайся развлечься. Для того и устраиваются праздники.
Но не для нее. Саманта ощущала себя здесь подсадной уткой. По настоянию Бентса Ханна согласился включить в список гостей с полдюжины переодетых полицейских. Саманта не могла различить их в общей массе, но постоянно чувствовала, что кто-то наблюдает за ней. Слава богу, если это люди, оберегающие ее, а не тот, кто стал виновником раскрутившейся вокруг нее шумихи. Какую сенсацию произвело бы появление на празднике «отца Джона», если бы его прямо тут и схватили!
Ей удалось разглядеть в мелькании лиц Бентса, нервно теребившего воротничок непривычной для него крахмальной белой рубашки, и ухмыляющегося, как всегда, его напарника Монтойю. Тот, прислонившись к хрупкой колонне садовой беседки, шарил взглядом в основном понизу, оценивая женские ножки.
Тая почему-то все еще не было.
Джордж Ханна внезапно возник рядом, схватил Саманту за руку и начал представлять важным персонам. Она постаралась сократить эту процедуру до минимума, выдав каждому положенную улыбку.
– Саманта! Рад встрече!
Голос был до боли знаком, и именно до зубной боли. Бывший супруг Джереми, одаривший ее некогда своей фамилией, вырвался из кружка придворных лизоблюдов, сгруппировавшихся возле «королевы эфира» Триш Лабелль, и теперь устремился к Саманте с двумя полными бокалами шампанского.
