Изабель Шарп - Опасный алмаз
— А, вот оно что! — прокомментировал друг, скрестив руки на груди и бросая на него выразительный взгляд. — Влюбился по уши, а, профессор?
— Ты еще не знаешь самого плохого, — эхом отозвался Рок, выглядывая в окно.
— Давай, выкладывай.
Рок задернул штору, вспоминая тот день, когда увидел Элизабет, выходящую из машины, такую привлекательную и манящую и почувствовал иррациональную ревность.
— Она влюблена в тебя, — объявил он, наконец.
— Меня здесь не было. Она влюблена в тебя, идиот.
Нет. — Рок покачал головой. — Твоя воображаемая трагедия, твое потерянное здоровье, твое блестящее знание Шекспира…Я — тупой спортсмен. Что хуже всего, она так пугает меня, что я и веду себя, как тупой спортсмен. За исключением тех случаев, когда я — ты…
Э, парень, — Эйдан стер с лица улыбку. — Да ты действительно потерял голову.
Рок согласно кивнул. Целуя Элизабет, он словно рождался заново, благородным и могущественным. Становился суперчеловеком, но в то же время чувствовал себя более живым и уязвимым. В его чувствах к ней не было ничего похожего на скуку очередного покорения, скорее, это напоминало первую любовь. Он больше не хотел этой двусмысленной ситуации.
Даже если бы она никогда не простила бы его, он должен был рассказать ей об этой маскировке, объяснить, что он и тот Эйдан, которого она знала — один и тот же человек. Это было единственным, что ему необходимо было сделать, чтобы их отношения смогли развиваться дальше.
Рок слабо усмехнулся:
— Эйдан, дружище, настало время признаний.
Немного удачи, и он выйдет из этой ситуации с честью и неповрежденными частями тела. И как знать, может, у него получится что — то глубокое и искреннее с женщиной, которая украла его сердце.
***
Элизабет металась по ковровой дорожке в комнате первого этажа, спрашивая себя, сколько понадобится времени, чтобы появился след от ее шагов.
Наглый тип…Как он мог так играть с ее чувствами, представая попеременно то таким беспомощным, то таким мужественным, сексуальным…свинья! Как он, должно быть, забавлялся. «Элизабет, Рок такой хороший парень. Вы должны дать ему второй шанс». Рррр…
Этот мужчина весьма изобретательно пробил брешь в линии ее обороны. И теперь Элизабет Монтклер жаждала мести. Но как же ее осуществить?
Она хотела заманить Рока в ловушку, чтобы он был вынужден признать свой маскарад с переодеванием в Эйдана Конли. Чтобы признал, что может быть, он и мог одурачить некоторых женщин какое — то время, может, большинство женщин большую часть времени, но не всех. И уж конечно, не ее.
Элизабет представила его сидящим в этом кресле, с дурацким пледом на коленях, притворяющимся больным, безумным, бессильным…
Прекрасно, она нашла превосходный способ мести!
Она сняла резинку и встряхнула волосами, чтобы они спускались по спине естественной волной. Расстегнула кнопки на блузке, завязав ее небрежным узлом под грудью и оголив живот. Как можно выше закатала шорты, показывая ноги во всей красе. И последний штрих — пылесос.
Десять минут спустя она стучалась в дверь кабинета.
— Да?
Когда слабый голос достиг ее слуха, Элизабет триумфально улыбнулась.
Чертополох нам слаще и милей
Растленных роз, отравленных лилей[1]
— Могу я заняться уборкой, сэр? — медовым голосом, скрывающим яд, спросила Элизабет.
— Войдите.
Элизабет облизнула губы, приоткрыла их, постаравшись принять как можно более сексуальный вид, и вплыла в комнату.
— Я бы хотела пройтись здесь пылесосом.
Из зарослей бороды послышался придушенный всхлип, который встревожил бы ее, если бы она не знала, что человек в кресле обладает прекрасным здоровьем. Элизабет прикусила губу, чтобы скрыть торжествующую улыбку. Скоро она отплатит ему, и вдвойне! Он даже забыл почесываться, как делал всегда.
Изогнувшись самым соблазнительным образом, она включила пылесос, постаравшись, чтобы предполагаемый инвалид мог прекрасно разглядеть все интересующие его детали. Сзади раздалось придушенное бульканье. Она принялась водить пылесосом по полу, принимая волнующие позы.
А теперь получи это! Элизабет подвинула пылесос поближе к его креслу, энергично орудуя щеткой, так что края блузки разошлись, открывая кружевной бюстгальтер. И заключительный аккорд: надев маленькую щетку на трубу пылесоса, она наклонилась над письменным столом, так, чтобы он прекрасно разглядел потрясающие округлости ее груди.
— Извините меня, я быстро — пообещала она, водя щеткой по поверхности стола. В завершении она сбросила бы плед с его колен, разоблачив его притворное бессилие, и, наконец, сорвала бы его маскировку, чтобы унизить его до конца.
Раз…два…три…
Прочь плед. А! Вот он, монумент Вашингтона[2].
Прочь маскировку.
Элизабет закричала, двигатель пылесоса замолчал.
И внезапная тишина. Пугающая невыносимая тишина.
— Ну, ну, Элизабет…
Она обернулась и столкнулась взглядом с Роком. Между пальцев у него свисал шнур от пылесоса. Рок посмотрел на нее, на мнимого импотента…
— По — моему, ты находишься между молотом и наковальней.
— Ты…ты… — запинаясь, произнесла Элизабет, вне себя от гнева. Ведь это он был под бородой. Она не могла ошибаться. Она чувствовала запах его лосьона. Кто знает как, но Рок почувствовал, что она собирается загнать его в ловушку и сбежал от возмездия.
Незнакомец схватил плед и прикрылся:
— Рок, я ее и пальцем не тронул.
Элизабет одернула блузку и застегнулась. Потом перевела взгляд на мужчину в кресле. Настоящий Эйдан Конли. Она хорошо знала это.
— Вы не изуродованы, не больны. И даже не… — Элизабет, не закончив фразу, сделала неопределенный жест рукой в районе его промежности.
— Это чудо! Как мне благодарить тебя? — Эйдан вскочил на ноги, схватил ее руку и с энтузиазмом принялся ее трясти. Внезапно глаза его сузились.
— Эй, я тебя знаю! Ты Монтклер. Я купил этот дом у твоей семьи.
— Я…я… — беспомощно пролепетала Элизабет, с тоской спрашивая себя, что еще могло пойти не так.
— Как интересно. — Рок выступил вперед, схватил ее за руку и без церемоний повлек к двери. — Ты извинишь нас, Эйдан, не так ли?
Рок затащил ее в библиотеку, схватил за плечи, вынуждая смотреть ему в лицо.
— Ну, и как вы объясните, что происходит, и что вы ищете, мисс Монклер — не — Роше?
— Возможно, вам стоит начать, мистер Лже — Эйдан Конли? — она не понимала, что чувствует: злость, растерянность или стыд. Скорее, все вместе. — Не знаю, как ты это проделал, но тип, все эти дни прячущийся под париком, был ты. Я в этом точно уверена.
